Моя жизнь - Амундсен Руаль Энгельберт Гравнинг (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗

Все эти меры оказались весьма ценными при нашем окончательном походе, в который мы отправились семь месяцев спустя. Мы как раз встретили тогда ту погоду с туманом и метелью, на которую заранее рассчитывали, и эти приметные знаки не раз спасали нас, не позволяя пройти мимо склада и избавляя от необходимости возвращаться и терять время на розыски.

Я забыл упомянуть, что, направляясь впервые на юг для сооружения склада № 4, мы отмечали весь путь от Фрамхейма до самого склада шестами с флагами, расставленными на таких расстояниях, что, находясь у любого флага, можно было видеть другой. У нас не хватило флагов, чтобы разметить всю дорогу, ввиду чего в последней ее части нам пришлось пустить в ход вяленую треску, которую мы втыкали прямо в снег. И в этом случае один час, потраченный на предварительное обдумывание, сберег нам много часов во время нашего окончательного похода.

Когда мы вернулись во Фрамхейм после устройства складов № 2 и 3, у нас хватило времени на еще одну поездку к складу № 1 до наступления зимы. Мы воспользовались этим обстоятельством, чтобы отвезти на склад на 80° южной широты одну с четвертью тонны свежего тюленьего мяса. Впоследствии, во время нашего решающего похода, это позволило нам, начиная от самого этого склада, кормить до отвала наших собак тюлениной, благодаря чему мы сохранили их в прекрасном состоянии до конца похода.

По завершении нашей последней поездки мы, по подсчетам, сложили на трех складах на 80, 81 и 82° южной широты целых три тонны продовольствия. Склад на 80° содержал: тюленье мясо, пеммикан для собак, масло, шоколад, спички, парафин и разное снаряжение — всего общим весом 2100 килограммов . Склад на 81° содержал: пеммикан для людей и для собак, сухари, сухое молоко, шоколад, парафин и разное снаряжение — общим весом в 700 килограммов .

Наступила зима, заставившая нас ждать во Фрамхейме весны. Мы были очень довольны, так как осенние работы провели прекрасно. У нас имелись запасы продовольствия и снаряжения в трех складах на расстоянии около 200 морских миль на пути к полюсу. Мы накопили ряд драгоценных сведений о стране, через которую лежал наш путь. Заметили недостатки в конструкции наших нарт и в нашем личном снаряжении, и теперь у нас впереди была целая зима для их исправления, чтобы все было в полном порядке к последней решающей попытке.

Мы начали с сокращения до минимума веса ящиков для нарт. Работа эта была поручена Стубберуду. Ему предстояло разобрать все ящики на части и затем собрать их снова таким образом, чтобы они были так же прочны, но гораздо легче. Это было достигнуто главным образом тем, что доски были соструганы там, где они были слишком толстыми.

Самое ответственное задание было поручено Бьоланду. Он должен был разобрать на части и облегчить состругиванием наши нарты. Опыт, приобретенный в поездках на склады, показал нам, что таким образом мы могли достигнуть огромного сокращения в весе. Хансен и Вистинг должны были собрать нарты, по мере того как части их выходили из рук Бьоланда.

Мастерская Бьоланда представляла собой четырехугольное помещение, вырубленное в самом Ледяном барьере. Площадь помещения была приблизительно 7 футов на 15, а высота — 6 футов . Пол был усыпан стружками, а в одном углу помещения кипела в большой жестянке на примусе вода: пар ее служил для размягчения дерева, чтобы можно было его гнуть. Задача Бьоланда состояла в уменьшении веса каждых нарт с 80 до 25 килограммов , то есть в доведении веса приблизительно до одной трети первоначального — с условием, чтобы прочность нарт не пострадала. Не входя в подробности изменений в рисунке и конструкции нарт, достаточно будет сказать, что Бьоланд блестяще справился со своей задачей и его мастерство сильно помогло нам добраться до полюса и благополучно вернуться.

Когда Вистинг не был занят работой над нартами, слышно было жужжание его швейной машины. Из четырех палаток, предназначенных каждая на троих, он сделал две и перешил наше платье, приспособив его к тем условиям погоды, которые мы встретили во время наших поездок на склады.

Каждая подробность этих работ составляла предмет многократных обсуждений. Так, например, мы обсуждали, какой цвет лучше всего подходит для палаток. Все соглашались, что темный цвет лучше: во-первых, потому, что он дает отдых глазам после целого дня путешествия по ослепительно блестящему льду, а во вторых, потому, что темная палатка поглощает больше солнечного тепла, чем светлая, и, значит, в наших палатках в ясные дни будет теплее, если они будут темного цвета. Привезенные нами палатки были белого цвета, но одна изобретательная голова придумала выкрасить их чернилами, сделанными из чернильного порошка. Это предложение показалось нам столь разумным, что у нас вскоре вместо белых оказалось две синих палатки. При обсуждении некоторые указывали на возможность того, что краска быстро выцветет. Поэтому мы в конце концов срезали занавески у наших коек, сделанные из тонкой красной материи, и, сшив вместе эти куски, получили чехол, покрывавший нашу белую парусиновую палатку.

Другим следствием наших обсуждений явилось то, что каждому из нас была сшита пара чулок из легкой материи. Эти чулки обладали многими преимуществами. Они не только защищали от холода, но предохраняли остальные чулки от дыр, так что последние носились гораздо дольше. Но лучше всего было то, что они оставались сухими почти во всякую погоду.

Когда были сшиты для всех нас эти чулки, мы занялись бельем. Все привезенное нами из Норвегии было сделано из необычайно толстой шерстяной материи, и мы боялись, что нам будет слишком жарко. Среди прочих запасов у нас имелись две большие штуки чудесной легкой фланели. Из нее Вистинг сшил всем нам нижнее белье, которое оказалось превосходным во время путешествия.

Следующее, о чем мы подумали, были собачьи кнуты. Их было заготовлено по два на каждого каюра, всего четырнадцать. Одни рукоятки сами по себе уже составляли целую проблему. Опыт показал нам, что массивная рукоятка долго не выдерживает. При обсуждении этого вопроса мы решили делать рукоятки из трех кусков хикори [ 63], плотно связанных между собой и обернутых кожей. Получилась гибкая рукоятка, которая гнулась и не ломалась.

Сами кнуты были сплетены Хасселем по эскимосскому образцу, круглые и тяжелые. Хансен получал рукоятки от Стубберуда, а ремни от Хассоля и соединял их в одно целое. Вся работа была выполнена с величайшей тщательностью. Однако рукоятки из трех частей не получили окончательного одобрения, пока возражения Хансена не были побеждены на конкурсном испытании модели, сделанной самим Хансеном, которое показало, что рукоятка из трех частей является наилучшей. Несведущему читателю может показаться странным, что столько времени и забот посвящалось нами такой простой вещи, как собачий кнут. Но ведь благополучный исход нашей экспедиции зависел от собак как от средства передвижения, а управлять эскимосскими собаками дело нелегкое. Они почти такие же дикие, как волки. Ни научить их дисциплине, ни ожидать от них работы нельзя без прилежного употребления кнута. Потому кнуты играют почти такое же значение в удачном исходе экспедиции, как и сами собаки.

Следующим предметом наших забот были ремни для лыж. Здесь каждый участник экспедиции мог изобретать собственную систему, так как удобство и гибкость ремней есть вопрос чисто индивидуальный. Были придуманы и испытаны всевозможные конструкции, и в конце концов каждый остался доволен своей. Одно общее условие было поставлено всем — чтобы ремни легко снимались. Нам каждый раз приходилось снимать их на ночь, так как собаки считали всякое изделие из кожи лакомством, и если оставлять ремни на ночь наружу, то к утру они исчезли бы. Даже носочный ремень — и тот приходилось снимать на ночь.

Все решительно принималось нами во внимание, включая изготовление таких мелочей, как колышки для палаток. Иогансен сделал их совсем не похожими на обыкновенные, плоские, а не высокие. Такая конструкция оказалась легче и прочнее общепринятой. Кажется, у нас не сломался ни один из новых колышков во все время путешествия.