Неоконченное путешествие - Фосетт Перси Г. (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗

Все необходимые приготовления были закончены. К нам присоединился один шотландец, местный поселенец с боливийской стороны по имени Уркварт, и с шестью пеонами мы отправились вверх по реке на баркасе комиссии. Бразильцы были в восторге. Если бы удалось точно проследить течение реки, отпала бы необходимость в сложных и, возможно, связанных с горячими спорами мероприятиях по определению новой пограничной линии. Вот почему они так горячо благословили наше начинание.

Пройдя сто восемьдесят миль вверх по течению, мы достигли скотоводческого ранчо Дескалваду; там мы наняли повозки для доставки груза и провизии по суше до боливийской деревни Сан-Матиас, где я надеялся добыть вьючных животных для дальнейшего путешествия. Поездка прошла без приключений, хотя мы очень опасались встречи с черной пантерой в месте, называемом Баия-де-Пьедра. Страх перед этим животным обезлюдил район на многие мили вокруг, так как свирепость и огромная сила пантеры заставляли бояться ее гораздо больше, чем ягуаров. Даже награда за ее шкуру, которая стоила в двадцать раз больше, чем ягуаровая, не могла побудить местных охотников на риск встречи с ней.

Так как префект Санта-Круса, в соответствии с президентской инструкцией, предупредил местные власти в Сан-Матиасе о необходимости оказывать всяческое содействие комиссии, покупка животных была крайне облегчена. Коррехидор [25] был энергичный, способный человек, ему помогали teniente [26] и дюжина солдат. Но что за место был сам Сан-Матиас! Население, в основном индейцы, держалось на спиртном, рогатый скот из Дескалваду совершал здесь потравы, и между индейцами и гаучо Дескалваду шла вечная война. Один служащий в Сан-Матиасе, сумасброд бельгиец, живший в непосредственной близости от Дескалваду, имел обыкновение стрелять в индейцев со своей веранды только для того, чтобы позабавиться их корчами! Говорят, что управляющий фермой, тоже бельгиец, столь жестоко обращался с индейцами, что они бежали от него в Боливию. Что и говорить, тут проливалось много крови, и каждый хвастался тем, что кого-то убил. Один местный житель был знаменит тем, что зарубил топором двух людей во время сна.

У каждого мужчины висел на бедре револьвер, а где-то под одеждой был спрятан нож, но тем не менее все были гостеприимны и любезны к нам, хотя находились обычно в нетрезвом состоянии. Если не считать разбойничьего характера жителей, основной отличительной чертой Сан-Матиаса были известняковые пещеры Серро-Ботуреми.

О них ходили самые невероятные рассказы, большей частью сверхъестественного свойства, ибо там, где человеческую жизнь ставят ни во что, суеверия особенно распространены. В числе прочих шел слух о внутрипещерных водоемах с пресной водой, в которой по временам было полно рыбы, а временами рыба исчезала, хотя никакого выхода для нее не существовало.

Поросшая сорняками площадь деревни была усеяна пустыми бутылками, консервными банками и гнилыми бананами. Угрюмые индейцы сидели на корточках в тени глинобитной церкви, чья покосившаяся колокольня отстояла от основного здания на десять ярдов. Боливийцы из белых, явно не зная чем заняться, сидели развалясь на ветхих стульях, стоявших на порогах их жилищ наполовину на солнце, наполовину в тени. Из помещения «гарнизона» — хижины, где размещались двенадцать солдат, — раздавалось бессмысленное дудение в сигнальную трубу, что, по-видимому, должно было создавать видимость военной готовности, которая никого не обманывала. Насколько я мог судить, никто тут не работал. Это место производило настолько удручающее впечатление, что я готов был простить его жителям огромное потребление спиртных напитков. Нам очень хотелось убраться отсюда, и мы с нетерпением ждали, когда можно будет тронуться в путь.

Окружающая местность была выжжена солнцем, засухой, исключение составляли попадающиеся травянистые пампы, где был прекрасный подножный корм. Неустойчивость жизни и местный обычай угонять скот мешали развитию животноводства.

На север и северо-восток отсюда находилась Серра-ду-Агуапеи, где, по преданию, была колония беглых негров-рабов киломбо. Возможно, она и до сих пор существует — никто не ходил в горы удостовериться, так ли это. У самой боливийской границы были две маленьких эстансии [27] — Асунсьон и Сан-Хосе. Около первой из них стояла довольно высокая гора, откуда можно было увидеть пропасти «потерянного мира» — гор Рикардо Франко, находившихся в семидесяти милях от старого города Мату-Гросу. В одном или двух днях пути дальше на север встречаются следы диких индейцев. В дни империи вся эта местность представляла собой огромное скотоводческое ранчо, принадлежавшее барону Бастос, но много лет тому назад было покинуто. Здесь водятся олени и страусы нанду, а болота полны утками.

Мы достигли Казалваску — бывшей резиденции барона, после того как переправились через Риу-Барбадос — поток семидесяти ярдов шириной. К счастью, был самый низкий уровень и глубина не превышала шести футов. О великолепии старинного имения можно было легко судить по руинам. Это была феодальная крепость, состоявшая из больших домов. Из-под прогнивших крыш после захода солнца тысячами вылетали летучие мыши. Было что-то колдовское и зловещее в том, как эти существа четко вырисовывались на фоне золотистого неба, прежде чем раствориться в сумерках. Многие из этих крупных, питающихся фруктами летучих мышей, или, как их называют, летучих лисиц, были настолько большими, что казались похожими на птеродактилей. С полдюжины семейств негров жили в хижинах поблизости в постоянном страхе перед дикарями.

В Казалваску мы провели только одну ночь, потом отправились в однодневный легкий переход в двадцать две мили через кампос по направлению к Пуэрто-Бастос. В это время в южном полушарии стояла весна, и, за исключением вечнозеленых пальм и островков леса, испещрявших равнины, вся природа вокруг пышно цвела. Никогда мне не приходилось видеть такое обилие цветов и такую красоту, которая в тот день щеголяла ослепительными желтыми, красными и пурпурными красками. Яркие бабочки, сами по себе еще более роскошные, чем цветы, дополняли всеобщее великолепие. Ни один художник не мог бы нарисовать такую картину. Никакое воображение не могло бы вызвать видение, равное по красоте этой сказочной реальности!

Как только в Сан-Матиас пришли животные из Пуэрто-Бастос, мы отправились на маленькой монтерии по реке Барбадос к Вилья-Белья-де-Мату-Гросу. Этот давно заброшенный город теперь представлял собой унылое скопление древних, впрочем основательной стройки, домов и церквей, расположенных на восточном берегу Гуапоре, и теперь о нем почти не вспоминали как о бывшей столице Мату-Гросу. Трудно было понять, чем жили здесь несколько негров, занимавших полуразрушенные, кое-как залатанные дома, стоявшие на умолкнувших улицах. Днем они работали на небольших плантациях сахарного тростника и маниоки, ночью баррикадировались в своих домах из страха перед рыскавшими по улицам индейцами. По соседству тут когда-то разрабатывались богатые, сейчас уже истощенные, золотые россыпи. Однажды здесь вспыхнула отвратительная болезнь, известная под названием corupscao, она унесла столько жизней, что оставшиеся в живых обитатели города в панике бежали из него.

В одной из разрушенных церквей оказалась чудесная коллекция старого серебра, хранившегося в двух огромных деревянных сундуках; там были подсвечники, модели каравелл и галионов, шкатулки, статуэтки и всевозможные безделушки.

В таких городах-призраках всегда есть что-то невыразимо печальное. Воображение рисует картины обыденной жизни исчезнувших жителей — их радости и горести, их надежды и развлечения. Когда люди покидают свои жилища, они неизбежно оставляют в них часть своего имущества, и от покинутого города веет таким унынием, что даже наименее чувствительный пришелец поддается ему. Руины древних городов такого впечатления не производят, это относится лишь к местам, покинутым в недавнем прошлом.