Охотники за лавинами - Голубев Г. Н. (книги серии онлайн .TXT) 📗
Пит Беккер упал с высоты 10 м. Снег несколько смягчил падение, так что он только вывихнул плечо, а не сломал позвоночник. Ему было очень больно, но он не потерял ни сознания, ни хладнокровия. Подошел с санями Дик, и они с Нормой оттащили Пита под прикрытие опоры. Там они прибинтовали его поврежденную руку к телу и завернули его в одеяла, чтобы уберечь от холода и шока.
Раненый человек, неисправный подъемник и стена Хедуолл между ними и безопасностью. Они были столь же отрезаны от остального мира, как если бы находились на другой планете.
Для любого другого человека положение было бы безнадежным, но не для двух тренированных и хорошо снаряженных охотников за лавинами. Правда, они считали, что оно довольно-таки отчаянное. Под прикрытием опоры они решали, что делать. Дик был за то, чтобы пробиваться вниз по Хедуолл со взрывчаткой. Пит надеялся, что им, может быть, удастся запустить канатную дорогу. Норм склонялся к предложению Дика: безопаснее всего охотник за лавинами чувствует себя на лыжах. Но он знал, как трудно будет им спускаться по лавиноопасному пути, как будут мешать им сани, и высказался за подъемник. Они с Диком оттащили Пита к верхней станции дороги.
Чтобы поднять на рельсы сошедшую с них вагонетку, обычно требуется шесть человек с лебедкой. Норм с Диком поставили ее на место вдвоем с помощью только собственных мускулов. Они привязали Пита к креслу. Норм сел вместе с ним, чтобы его поддерживать и, если подъемник снова сломается, спустить на веревке. Дик остался на верхней станции у телефона наблюдать, как они пройдут поворотную опору. В какое-то мгновение между порывами ветра механик провел их сквозь опасную зону.
На нижней станции Норм и механик уложили Пита в теплой будке. Он уже сильно страдал от холода. До пункта первой помощи было еще 3 км: более 2 км по горизонтали и почти 1 км по вертикали. Но Хедуолл уже осталась позади. Следующей задачей было извлечение Дика. Имелись две возможности. Дик мог рискнуть спуститься в вагончике, но при этом никто не проверил бы, как он проходит поворотную опору. Он отказался от этого. Он пойдет наверх взрывать Хедуолл. Оттуда он сможет спуститься на лыжах. Норм вглядывался в буран, надеясь, что в пелене крутящегося снега образуется просвет. Но и ничего не видя, он мог нарисовать картину происходящего. Дик пробирается по гребню Хедуолл, сдуваемый ветром, ослепляемый снегом. Лыжами и ботинками он чувствует то место, где кончается снежное поле. На этом обрыве масса накопившегося снега находится в огромном напряжении, в критическом состоянии. Сейчас ему нужно достать из рюкзака бомбу, ввернуть взрыватель, бросить бомбу вниз на склон и отползти назад. Он там, наверху, один, без партнера, который удерживал бы его на веревке и был бы всегда готов подстраховать, если его сдует порыв ветра или захватит лавина.
Норм услышал отдаленный гул — это взорвался заряд Дика. Через несколько секунд более плотное, чем обычно во время бурана, облако снега окутало нижнюю станцию фуникулера. В этом облаке Норм скорее почувствовал, чем увидел или услышал, как что-то огромное стерло лавинозащитный барьер и обрушилось вниз. В конце концов взволнованное трио охотников за лавинами собралось в штаб-квартире Снежной службы. Буран № 8 затихал, оставив после себя снежный слой толщиной 1,5 м. Мы уже знали, что с Хедуолл сошла колоссальная лавина толщиной 6 м и шириной 200 м, швырнувшая эту массу снега к подъемнику Скво-один. Барьер оказался достаточным для защиты верхней станции. Но он уже стал неэффективным, так как снег заполнил его до краев, словно ров осажденного замка. Как и в Апрельскую безрассудную Метель, Скво-один оказался полностью беззащитным, с той лишь разницей, что теперь это произошло на полтора месяца и на три бурана раньше.
В глубине души мы понимали, что на остаток зимы Скво-один обречен, а вместе с ним и половина горнолыжных трасс. Однако — называйте это как хотите — мы не считали, что потерпели поражение. Я бы назвал это профессиональной гордостью. Никто, кроме нас, даже не представлял себе сложившейся обстановки. Лавина перехлестнула через десятиметровый земляной вал, распластала металлическую сетку высотой 2,5 м на его гребне и погребла башню с противовесом, причинив ей, правда, лишь незначительный ущерб.
Я спросил (потому что кто-то должен был спросить об этом): «Ну как, все?»
«А что еще мы можем сделать такого, чего не сделали раньше?» — спросил еще кто-то.
«То же самое, что делали, и еще кое-что сверх того, — ответил я. — Если понадобится, мы должны стрелять по Хедуолл через каждые несколько часов, как это было во время Олимпиады».
«Но у нас нет орудия для этого».
«Почему же, есть. — Я взглянул на лежавшее в темном углу запасное орудие. — И опора еще имеется на КТ-22».
Норм поднял брови, но о правилах ничего не сказал.
Буран № 8 покончил со своими боеприпасами 16 февраля. Словно устав, погода подарила нам шесть дней, перед тем как загрохотал буран № 9. К этому времени орудие находилось на своем месте — на вершине КТ-22, были вычислены прицельные данные, а склад пополнился снарядами. Буран № 9 оказался сравнительно слабым: он длился всего три дня и оставил полметра снега. Это было почти отдыхом. После 24-часового перерыва к нам вкатился буран № 10.
Осада против нас велась по всем правилам классической тактики — атаки были непрерывными, нам не давалось отдыха ни днем, ни ночью. Вот как выглядел, например, день 2 марта, третий день бурана № 10, когда прошел без четырех дней месяц от начала битвы при Хедуолл. Мне нужно было провести утренний обстрел.
Будильник прозвенел ровно в пять. Я на цыпочках вышел в кухню зажечь газ под кофейником. Включил свет на веранде и вздрогнул от потока снега, бьющего в окна гостиной. Я включил радио, чтобы послушать раннюю утреннюю сводку погоды: «Дорожное предупреждение по Сьерра-Неваде: штормовые ветры и сильные снегопады весь день и всю ночь с ослаблением к завтрашнему дню. К побережью приближается новый шторм…»
Я проглотил обжигающий кофе и съел ломтик поджаренного хлеба; я еще не настолько проснулся, чтобы чувствовать голод.
Натянул толстые носки, лыжные брюки, рубашку, ботинки, стеганую куртку, нашел пару сухих рукавиц, протер очки мазью от запотевания.
В шесть прибыл вездеход, словно плывущий по заметенным сугробами дорожкам Скво-Вэлли. Водитель и лыжный патрульный Берни Кингри только что-то проворчали, когда я забрался в кабину. Больше мы не разговаривали: мы все слишком устали. Вздымая снежную пыль, вездеход выбрался на главную дорогу, его гусеницы застучали по плотному снегу. Бодрствовали в этот час только рабочие на снегоочистителях, они раскидывали снежные вихри в клубящуюся темноту и уверенно огибали белые курганы, в которые превратились автомашины, стоявшие на обочине. Была пятница, снова уикэнд, и некоторые фанатики сумели пробиться через Доннер. Наверное, все лыжники — сумасброды, и особенно охотники за лавинами.
Шоссе напоминало туннель без крыши, его гладкие снежные | стены блестели в лучах фар. Вездеход накренился на насыпи и остановился перед домом Снежной службы. Я пробрался сквозь сугроб у двери, нащупал замочную скважину, вошел, зажег свет и проверил приборы. Температура на вершине: —20 °C. Ветер: 27 м/с, запад-северо-западный. Интенсивность осадков: отметки на ленте стояли так близко друг к другу, что трудно было разобрать результат; ну и черт с ним. Проверка орудийного снаряжения: затвор орудия, инструменты, запчасти, карточка с координатами мишеней. Я взял лыжи и палки и снова вышел во тьму.
Берни повел вездеход к подъемнику КТ-22. Вверх по склону пробиралась группа людей в оранжевых куртках (это цвет охотников за лавинами). Лерой Хилл был моим заряжающим. Удачи, удачи, Лерой! Трое остальных были командой подрывников. Они должны были подняться вместе с нами и подорвать проход с горы для меня и Лероя, а затем обезопасить для публики некоторые склоны у дна долины. Мы с Лероем загрузили в кресло наше снаряжение и взгромоздились сами. Последняя проверка: лыжи, палки, рюкзаки, веревки. Я уложил на колени свернутую в кольцо нейлоновую веревку. Если подъемник застрянет, мы должны рассчитывать только на себя. Механик ждал моего сигнала, глядя на меня сквозь замерзшее стекло будки. Я поднял большой палец, и подъемник повез нас вверх.
