Юконский ворон - Марков Сергей Николаевич (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Двадцать, тридцать, сорок… Через пятьдесят шагов от белого камня в земле должна лежать ржавая плита, а под ней ? котел с золотом. Тонкая свеча в руках старца освещает бороду, исступленные глаза, берестяные листы.
Такими предстали перед Загоскиным дикие Мещерские леса.
Он поселился в большом казенном доме в лесу. Высокие горницы с некрашеными полами, сосны за окнами, студеный родник на опушке леса. Чего еще надо вечному страннику? Из Пензы он перевез все свои пожитки ? книги, коллекции, собранные в Русской Америке. Рабочий кабинет он устроил в самой большой и светлой горнице с видом на проселочную дорогу. В этой комнате на стенах висели морские карты, большая карта Аляски, которую Загоскин сам чертил, планы Ново-Архангельска и форта Росс. В углу стояли длинный индейский лук с тетивой из сухожилий оленя, копье и ружье с привязанными к стволу высушенными вороновыми когтями. Праздничные маски индейцев и пестро раскрашенный шлем воина с Кускоквима, одежда с узором из игл дикобраза ? целый музей разместился в кабинете по соседству с книгами, чертежами и рукописями.
Однажды Загоскин вынес из амбара какой-то длинный предмет, обшитый старой парусиной, распорол ее и с волнением осмотрел резной столб ? подарок Кузьмы. Не повредился ли он во время долгих перевозок? Но краски были по-прежнему ярки, дерево высохло, стало еще крепче, чем раньше. Загоскин поставил столб в правый угол горницы. Теперь Великий Ворон оглядывал комнату багряными глазами. Загоскин хотел сохранить в своей памяти все, что касалось его похода на Квихпак. Из шкуры убитой им рыси он сделал чучело, утвердив его в другом углу кабинета. Письмо ? рисунок на бересте, которое прислала ему Ке-ли-лын, он заботливо заключил в рамку и повесил над огромным некрашеным столом, за которым работал.
? Хорошо у вас как, барин, только страшно что-то, ? говорила ему Марфа, молодая вдова лесника, приходившая для работы по дому. У нее были темные глаза, губы цвета рябиновых ягод и высокая грудь. ? Птица ваша больно страшна, очи вещие у ней! ? Марфа показала рукой на резного ворона. ? Страшно ночью у нас, а особо мне одной, ? томно вздохнула Марфа. ? Ни души кругом, одни сосны разговор ведут. Разбойника Филатку намедни среди бела дня у родника видела. Да вам опасаться нечего ? вон сколько ружьев у вас. А мне одной… ? Женщина взглянула в глаза Загоскину и лукаво рассмеялась. ? Хоть и ученый барин, а недогадливый! Ну, хочешь приду сегодня, как стемнеет? ? Марфа прильнула к нему и закрыла глаза.
Повинуясь безотчетному порыву, Загоскин прикрыл ладонями ее ресницы и ощутил на ладонях порывистый трепет. Она поцеловала его в губы. День показался ему нескончаемо долгим…
? Ну, так-то оно лучше, ? говорила поутру Марфа. ? Без нашей сестры не проживешь. Только вот птицы твоей боюсь: все кажется ? на меня глядит. А что мне сдается, барин, ты ночью не по-русскому во сне говорил ? вроде как на татарский лад. И таково чудно мне стало… Ну, что ты молчишь, желанный мой?
Загоскин подошел к Великому Ворону и снял с него цветной платок Марфы.
? Никогда этого больше не делай, слышишь? ? сказал он сквозь зубы и уселся за стол, уткнувшись в свои бумаги.
? От страху я его закрыла. Ай нельзя? Ну, не буду больше, ? растерянно сказала Марфа и, накинув платок, вышла из горницы.
? Непонятный, ох, непонятный барин, ? подумала она вслух и пошла к роднику за водой.
Служба доставляла много хлопот Загоскину. В корабельных лесах процветало воровство. Уездное начальство ? касимовское, егорьевское, темниковское ? давало купцам за огромные взятки фальшивые билеты на вывоз древесины. Крали все ? лесники, объездчики, подрядчики… Загоскину пришлось учредить чуть ли не военный пост на устье Пры, где он жил неделями, осматривая барки с лесом, пропуская только казенные.
? Не пойму-с, о чем вы хлопочете? ? спросил раз Загоскина один из его помощников, седой отставной поручик. ? Да разве это кража? Россия ? государство обширное, и лесов в нем даже больше, чем нужно. Удивляюсь я вам. Лес ? дар природы, не подчищать его, так он все города и поселения задушит, и люди превратятся в дикарей, уподобятся вашим индианам и прочим… А сколько леса горит зря… Извольте видеть сами, какие пожары бывают. Не сгорит ? сам повалится и сгниет. Кому какая от этого польза? ? спрашивал поручик.
? Все это так, а воровать я не дам, ? твердо сказал Загоскин. ? И лес неустановленного образца прекратите отправлять…
Пожары в лесу случались здесь часто. Бывало даже и так, что по целым неделям ущербное солнце едва светило сквозь облака гари, а в воздухе носились черные хлопья. В такие дни становилось нечем дышать. В лесной дали роились то красные, то синеватые огни. Горы алых углей лежали на полянах; от них тянуло зноем. Завалы горячего пепла долго не остывали. Люди тогда жаждали дождя.
? Благодать, ? сказала как-то Марфа, когда Загоскин возвратился из леса. ? Ливень какой у нас прошел. Хоть дышать теперь стало чем!
Вокруг все сияло от влаги, крыльцо казалось белым, по стеклам окон стремились сияющие потоки.
? Пакет вам почтарь привез, ? сказала вдогонку Загоскину вдова. ? С красными печатями. По примете, если какое дело затеять при начале дождя, так оно всегда удачей окончится.
Пакет был из столицы. Редактор журнала извещал, что листы корректуры давно готовы, книжка журнала находится в печати и хорошо, если автор проглядит набор сам. Загоскин улыбнулся. Письмо пришло очень кстати. В Петербург все равно надо было ехать с отчетом о вывозе леса.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Рязань встретила Загоскина шумом базарного дня, мучной пылью, покрывавшей булыжники мостовой, звоном колоколов и скрипом телег. И если в Пензе существовали нумера «Бразилия» с бильярдом и органом, гусарами и купцами, то здесь была гостиница «Эстремадура». В ней было все то же, что и в «Бразилии», но к бильярду и гусарам нужно было прибавить еще хор тощих цыган, надрывавшийся по вечерам в большом зале, расписанном дешевыми фантастическими видами. В просторечии гостиница эта звалась «Страмотурой» и пользовалась славой разгульного места. Здесь на Загоскина уже не смотрели, как на диковину, потому что теперь он числился прибывшим всего-навсего из Егорьевского уезда.
Коридорный внес в нумер обед, взятый в ресторации, кипящий самовар и связку кренделей, ? Не желаете ли «Ведомости»? ? спросил он. ? У нас первоклассная заведения. И «Ведомости», и орган, ? что только вам желательно ? есть.
? Неси…
Загоскин стал просматривать газетный лист. Вдруг он вскочил, прошелся по комнате, потом, как бы не веря своим глазам, еще раз прочитал заметку. В Калифорнии открыто золото! Долина Сакраменто сделалась приютом для бродяг всего мира. Вот уже полгода, как длится золотая лихорадка. Поселение Сан-Франциско покинуто жителями ? все устремились к золоту. Матросы бегут с кораблей, индейцы уходят с промыслов и плантаций.
Люди оставляют свои семьи на произвол судьбы, идут в золотую Калифорнию, гибнут на перевалах хребта Сиерры. Но при чем здесь несколько раз упомянуто имя капитана Саттера? «Известный Саттер» ? так его называла газета.
Загоскин помнил рассказ о продаже русского форта Росса в Калифорнии. Шесть лет назад неизвестно откуда появившийся авантюрист, «шут гороховый» ? иначе его в Ново-Архангельске и не называли, ? швейцарский немец, капитан швейцарской гвардии, купил земли русской крепости. Он вывез с Сандвичевых островов несколько сотен канаков, учредил поселение Новую Гельвецию, посеял хлопок.
Саттер начал торговлю с Ново-Архангельском, и аляскинские капитаны рассказывали о том, как «шут гороховый» успел завести даже собственную гвардию, обрядив всякий сброд в долгополые зеленые кафтаны. На месте русской крепости, где столько лет жил герой Северной Калифорнии, барановец Иван Кусков, швейцарский капитан хотел построить стойла для племенных быков. Еще тогда «шут гороховый» стал быстро богатеть. Начальству Русской Америки пришлось заискивать перед Саттером ? ведь он сделался единственным, самым ближним поставщиком припасов для Аляски.
