В погоне за Одином - Хейердал Тур (книги онлайн .txt) 📗

Затем мы узнали, что не так-то легко принадлежать к удинам в стране асов. Конечно, в Азербайджане сейчас — свобода вероисповедания, и после падения коммунизма и распада Советского Союза каждый может придерживаться той веры, какой хочет. Проблема же удин состоит в том, что они исповедуют ту же веру, что и армяне, которые всегда недолюбливали азербайджанцев. Злые языки стали распространять ложные слухи, будто удины на самом деле происходят не от асов, а пришли из Армении. Постоянные пограничные конфликты между Азербайджаном и Арменией никогда не прекращались с начала нашего летоисчисления. И хотя недавно было подписано мирное соглашение между двумя соседними странами, расположенными по обе стороны горы Арарат, там всё равно постоянно вспыхивают конфликты. Мэр сообщил нам, что до недавнего времени в одном только маленьком селе Нидж проживало около 10 тыс. удин, но, когда разразился последний конфликт с армянами, бо?льшая часть удинской молодежи переселилась на север, в Россию. Так, за время жизни одного поколения население Ниджа сократилось почти наполовину. Удины живут в домиках среди ореховых деревьев, плоды которых наряду с земледелием являются для них основным источником существования. Остальная часть удин рассеяна по разным территориям. Ближайший поселок, население которого тоже состоит из удин, меньше Ниджа и находится по другую сторону границы — в Грузии; еще один — в России, на другом берегу Азовского моря.

Когда мэр сел на свое место и объявил следующего оратора, я подумал о том, что рассредоточение удин в наше время связано, возможно, с местами проживания асов во времена Одина. Заклятые враги асов проживали южнее, по другую сторону горы Арарат, в стране турок. В те времена там находилось государство Урарту, или царство Ван, со столицей у озера Ван. Может быть, ваны и были древним населением Армении? Ведь и удины, и асы все время упоминаются, когда речь идет о Кавказе?..

Пер. А ты не спросил об этом мэра?

Тур. Мне не удалось и рта раскрыть, потому что мэр уже дал слово следующему оратору. Им оказался местный школьный учитель, подробно изучивший историю своего народа в столичных библиотеках. Он сказал следующее: «Удин? Разве вам, жителям Севера, неизвестно, что удин — это не один человек, а целый народ? Только здесь, в области Шора удины живут в двенадцати из четырнадцати районов! Сегодня представители этого народа живут в трех странах — Азербайджане, Грузии и России, однако этнически они родом из Азербайджана. Геродот упоминает народ удин в V в. до н. э. [226] В своем историческом труде он пишет, что народ удин — это конники из Албании, „страны блондинов“. На старых картах Албания помещена на границе Кавказских гор (это потом албанцы переселились в теперешнюю Албанию, в Европе). Историк Геродот писал, что в V в. до н. э. удины жили по берегам Днепра и сражались с греками в персидском войске. Александр Македонский называл удин „otena“ и на своей карте поместил их на территории сегодняшнего Азербайджана. Разве скандинавские историки не изучали трудов об удинах, написанных их азербайджанскими коллегами — доктором Гамарша Явадовым и профессором Кемалем Алиевым?..»

Познания этого учителя произвели на меня сильное впечатление. Я подумал, что этот простой школьный учитель с Кавказа знает об удинах больше любого университетского профессора в северных странах. Однако, когда еще один школьный учитель рассказал нам о структуре удинского языка и его генетическом происхождении от праалбанских пришельцев, я понял, что нашу неосведомленность можно объяснить как присущей нашему времени узкой географической специализацией, так и длительной политической изоляцией Кавказа. В своей речи этот учитель упомянул также местную легенду о том, что в далекие времена часть удин ушла на Север. И вот это упоминание особенно заинтересовало нас. Старики помнили легенду о том, что когда-то очень-очень давно часть народа удин покинула свои места и отправилась на Север. Они никогда не вернулись! Об этом помнили лишь самые древние старики. Наш спутник Торе Сейерстад, который еще собирался некоторое время пробыть в этой стране, заручился обещанием получить текст легенды, записанный со слов одного старого человека, знавшего ее наизусть. Впоследствии я узнал из письма Торе следующее: «К сожалению, Георгий Коассари сейчас не совсем здоров. Он обещал дать мне текст мифа о народе, который ушел на Север, но не успел. Я узнал от него только, что среди удин известен миф о том, что часть их народа когда-то покинула эти места и никогда не вернулась. Удины даже сложили пословицу: „Люди, которые уезжают на Север, никогда не возвращаются“. Эта пословица в ходу и сегодня».

А когда мне подарили книги об удинах и сверхзапутанной истории Кавказа, написанные на азербайджанском языке со странными буквами, я сразу же простил всех иностранцев, никогда не слышавших об удинах из их собственных уст и не знающих об их существовании…

Удины очень понравились нам всем, кто сидел на скамьях за невероятно длинным столом в саду. Длина этого стола, который наверняка стоял там постоянно, свидетельствовала об их гостеприимстве, а множество гостей хозяев произнесли такое количество тостов, что мы, как ни старались, не могли за ними поспеть. И хотя мысленно мы вспоминали старинные саги, но в действительности мы находились среди наших современников. Удины отличались знаниями, умом, чувством юмора и знали толк в хорошей еде. Когда все встали из-за стола и разошлись в разные стороны среди фруктовых деревьев, мы едва стояли на ногах от обилия съеденного и мечтали лишь о том, чтобы принять горизонтальное положение.

Мы с Жаклин последовали за мэром. Подходя к его дому, мы увидели в саду его супругу. Она встречала нас со стеариновыми свечами в руках и пригласила в дом, где был накрыт небольшой стол, который ломился от яств — целиком зажаренная утка, яичница, овощи, йогурт, сметана и свежеиспеченный хлеб. Избежать этого угощения было невозможно, и мы порадовали себя и хозяев, вкусив и пережив еще одну трапезу удин. Затем стеариновые свечи были зажжены в «ванной комнате», которая представляла собой гениальную систему: на дереве перед домом висело ведро с водой, в дне которого была проделана дырка и заткнута пробкой. Рядом на ветках висели мыльницы и полотенца. Лестница с внешней стороны дома вела в огромную спальню для гостей с книжными полками вдоль стен, обилием мебели и пианино около двуспальной кровати.

На следующее утро после завтрака в саду, состоявшего из целиком зажаренного цыпленка и водки, мы отправились осматривать одну из старейших церквей в мире. Никто не знал точно ее возраст, но было известно, что ее построили предки удин около тысячи лет назад. Церковь была каменная, внушительных размеров, с хорошо сохранившимися внутри колоннами. Церковь была заброшенной, и издалека между гигантскими деревьями она походила на руины.

Никому из наших спутников, приехавших сюда с полицейским эскортом, не доводилось бывать здесь раньше — ни ректору Бакинского университета, ни переводчику, ни полицейским. О существовании удин мне рассказал Бьёрн Вегге, а в этой поездке нас сопровождали двое его сотрудников из Миссии для санталов, которые бывали здесь раньше и занимались изучением церкви удин. Это были Торе Сейерстад — руководитель проекта по раскопкам и Эйвинд Скейе — специалист по истории религии. Они отозвали меня в сторону, повели за церковную стену и показали огромный валун, напоминавший перевернутый могильный камень. На этом камне и на каменной стене над входом в церковь был вырезан рельефный христианский крест. Вверху он заканчивался декоративными языками пламени, которые казались здесь совершенно не к месту. «Крест горит, — прошептал Эйвинд, чтобы не привлекать внимания мусульман. — Это одна из первых церквей, построенных в стране, жители которой были огнепоклонниками. Первые церкви строились на местах, где прежде были языческие капища. А чтобы переход от огнепоклонничества не ощущался слишком резко, крест изображали с языками пламени…»