Плау винд, или Приключения лейтенантов - Давыдов Юрий Владимирович (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗
А четырнадцать лет спустя, после того как ликующие толпы лондонцев проводили «Эребус» и «Террор», здесь, на Земле Короля Уильяма, появился лейтенант Хобсон. Он был участником спасательной партии – одной из тех партий, которые не спасли ни души. И вот здесь, на земле, где ныне зимовал Амундсен, лейтенант нашел засургученную бутылку с запиской. Долгие годы записка была тем, что в Англии зовут «мертвым письмом», письмом, не доставленным адресату. Оно перестало быть «мертвым», но поздно, слишком поздно.
Неровные строчки покрывали клочок бумаги, найденный Хобсоном. И Хобсон прочел о зимовке на острове Бичи, о второй зимовке во льдах, о смерти матросов и офицеров. И еще он прочел: «Сэр Джон Франклин скончался 11 июня 1847 года…»
И дальше:
Корабли ее величества «Террор» и «Эребус» были покинуты 22 апреля в 5 милях к северо-западу от этого места, где они были скованы льдами с 12 сентября 1846 г. Офицеры и команда, всего 105 душ, под начальством капитана Ф.Р.М. Крозье, высадились здесь под 69°37'42" северной широты и 98°41' западной долготы…
И опять взор Хобсона упал на короткую строчку:
Сэр Джон Франклин скончался 11 июня 1847 года.
Внизу была приписка:
Мы отправляемся завтра, 26-го, к реке Бекс-Фиш.
Все. Точка. Ни один не остался в живых.
После сочельника, отмеченного роскошно благодаря изобретательности кока Линдстрема, и после двадцатипятилетнего юбилея Вика, отпразднованного с веселой помпой, экипаж «Йоа» вступил в новый, 1904 год.
Холод держался жгучий, как неразведенный спирт: минус пятьдесят три, минус шестьдесят, минус шестьдесят два. Но проблемы земного магнетизма требовали от Амундсена частых поездок по острову. И вот в дни отчаянных, невыносимых холодов свершилось то, о чем столь патетично рассуждал гамбургский седовласый профессор Неймайер. Ведь он, Неймайер, ставил достижение Северного магнитного полюса выше одоления Северо-западного прохода. И вот свершилось: капитан Руаль Амундсен достиг Северного магнитного полюса…
В начале июня послышались клики гусиных караванов. В ручьях и озерах плеснула рыба. Потешные зверушки лемминги засновали среди мхов. И затолклись, загудели, застонали комариные армады: от их жалящей, назойливой злобы спасу не было.
Пролив Симпсона вскрылся, путь на запад очистился. Однако яхта по-прежнему стояла в пустынной бухте: Амундсен обещал Нансену, обещал Неймайеру привезти побольше наблюдений над земным магнетизмом. Как ни не терпелось идти дальше, Руаль оставался на Земле Короля Уильяма.
А время текло, словно бы подчиняясь эскимосским приметам: май – детеныш тюленя уплывает в море; июнь – детеныш тюленя линяет; июль – олень рожает, птица высиживает птенцов… Месяц за месяцем, смена времен, постоянность бытия: сентябрь и октябрь – олени откочевывают на юг; ноябрь – эскимосы готовят зимние склады; декабрь – солнце скрывается. И опять – январь: у-у, холодно, эскимос мерзнет.
Мерзнут и норвежцы. Все так же ведут они свои исследования: все так же уходят в санные экспедиции, натыкаясь среди снегов на останки отряда Франклина, поправляют могилы, видят высеченную на скале надпись:
Вечная память открывателям Северо-западного прохода.
Глава 3
Черная шхуна – вестник победы
Тринадцать месяцев действовали приборы обсерватории. Тринадцать месяцев недвижим был винт «Йоа», убраны прочные паруса, молчал мотор. Но вот в августе 1905 года приборы остановились и заработал мотор: «Иоа» покидала Землю Короля Уильяма.
Туман клочьями путался в парусах, туман клубился у бортов, белесый, с прожелтью. Слабый бриз морщил воду. Солнце садилось красное. Тишина, чернь береговых утесов да ровный стук мотора. В тот час на траверзе мыса Холла моряки опять увидели каменные надгробья франклиновских скитальцев, скалу, где было высечено: «Вечная память открывателям…» И, салютуя мертвым, норвежцы приспустили флаг.
Камни и мели по курсу «Йоа». Ни одно судно не показывалось на этом отрезке пути. Карт нет, лоций нет. Бросай и бросай лот, торчи на марсе, вахтенный! Закусив погасшую трубку, осторожно ворочает штурвал Амундсен. Вик и Риствед сменяют друг друга у мотора. Лунд и Хельмер Хансен ведут прокладку.
Пролив Виктории встречает крошевом льда. Яхта отходит, юлит, опять движется вперед. Все дальше идет яхта. Мимо крутобокого острова Ричардсона, мимо каменистого острова Крузенштерна, что в проливе Долфин и Юнион [31], неподалеку от устья реки Коппермайн…
Сдав вахту, Руаль устало протопал в каюту. Лег на койку, скрестил налитые свинцом руки. Спать, спать… Но тут дверь настежь – и восторженный вопль: «Виднеется судно!»
Руаля как студеной водой окатили. Он вихрем вылетел на палубу. Хансен торопливо сунул ему бинокль. И линзы сделали свое дело: далекий клочок моря, на волне переваливается черная двухмачтовая шхуна.
Корабли сближались. Шхуна шла быстро. Семеро, замерев, смотрели на черное судно. Оно было вестником победы, ибо где прошла шхуна, там пройдет и яхта!
Двухмачтовая шхуна вздымала бурун, позади шхуны стлался длинный дымный хвост, и уже можно было разглядеть флаг – звезды и полосы.
Наконец корабли ложатся в дрейф. Амундсен торопится в шлюпке к «американцу», на борту которого значится – «Чарлз Ханссон». Руаля окружают белые, эскимосы, негры. Седой, выдубленный севером, кряжистый старшина американского китобойного флота Мак-Кеннан двумя руками, жесткими и цепкими, трясет руку капитана «Йоа».
– Мистер Амундсен, я чертовски рад первым поздравить вас со счастливым прохождением Северо-западным путем!
Это было в августе 1905 года. Это было в проливе Франклина.
Глава 4
Тысяча слов
Опять зимовка? Теперь, когда так близка победа? Еще месяцы берегового житья? Ну, ну, терпение! Северо-западный проход не уйдет, а ученая братия будет очень и очень признательна за новую серию наблюдений.
Но по правде сказать, на палубе яхты не прыгали от радости, предвкушая зимовку. Зато неистовый восторг объял некоего норвежца. Вон он там, на берегу, сорвал с себя шапку, машет руками, орет во всю глотку.
Норвежец Стен не был Робинзоном, его и гарпунщика-эскимоса оставили сторожить китобойную шхуну «Бонанца», и штурман изнывал от скуки. Теребя бороду, он сказал Амундсену, что шкипер с командой убрались на ближний остров и недурственно устроились в компании с пятью другими шкиперами, а он, несчастный, и Джимми с женой Каппой, тоже эскимоской, караулят как проклятые старую посудину, которую, право, не грех и сжечь. Между прочим, этот шкипер Могг собирается сухим путем в Сан-Франциско: не желая терять промысловый сезон, ушлый шкипер надеется подогнать в Кингс-Пойнт суденышко получше «Бонанцы».
Кроме Амундсена и его ребят, кроме штурмана Стена, гарпунщика Джимми с Каппой, в Кингc-Пойнте обосновались эскимосские семейства. Пришли они издалека – с берегов залива Коцебу, и капитан «Йоа» увидел эскимосов, чьи предки встречали некогда капитана «Рюрика». Прочная, хоть и незримая нить протянулась меж капитанами: один делом возродил забытые Европой поиски Северо-западного прохода, другой завершал их…
Жить бы да поживать Амундсену в Кингc-Пойнте, где хрипло трубила арктическая метель, но давно, еще при первой беседе со Стеном, замыслил Руаль нечто такое, что не давало ему покоя. Ведь шкипер Уильям Могг, как вскользь заметил штурман, намеревался ехать в Сан-Франциско. Амундсен же помышлял о ближайшей телеграфной станции. Ему, право, слышался торопкий стук ключа, отбивающего тире и точки азбуки Морзе; так ему и виделось, будто он уже шлет телеграмму, оповещая мир о том, что «Йоа» закончит плавание летом 1906 года.
Добираться в одиночку Амундсен, пожалуй, не рискнул бы. Но во-первых, шкипер Могг, а во-вторых, гарпунщик Джимми с женой Каппой надумали посетить родственников в Аляске.
31
Современное написание – Долфин-энд-Юнион.
