Запах серы - Тазиев Гарун (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Вдвоем мы провели на Гранд-Коморе чудную неделю. Никогда еще полевая работа не отнимала у меня так мало времени и сил. Из-за дождей и низкой облачности наблюдения могли проводиться только два раза в день: рано утром и перед закатом. Этого вполне хватало, так как извержение было классически простым.
Мы вылетали на рассвете и низко проходили над городком, теснящимся вокруг малахитовой гавани. По мере того как мы широкими кругами поднимались к вулкану, под нами открывались диковинные виды: между ультрамарином океана и темным изумрудом полей за освещенными солнцем лесами смешивались сапфир, бирюза, нефрит и аквамарин коралловых лагун, обведенных белой каймой рифов.
Сверху лес намного красивее, чем изнутри. Отсюда его не только «видно за деревьями», но, более того, каждое дерево украшает эту инкрустацию своими индивидуальными особенностями — выпуклой или стрельчатой вершиной, завитой кроной, раскрытым зонтом, полусферическим куполом цвета берилла или топаза.
Потоки лавы не доходили до середины горы. В зеленой толще леса они прорубили широкие темно-серые просеки. В утренних лучах трудно было отличить застывшие потоки от еще движущихся. Лишь у истоков, где температура превышала 1000°, блеск лавы туманился пленкой охлаждения, отражавшей дневной свет.
Зато в кратере сказочная пляска огня пленяла взор. Как и лес, действующий кратер лучше смотрится с воздуха. В обрамленном желтыми пятнами черном канале варится, булькает, плещет, кипит густое варево цвета граната, золота, киновари и пурпура. Солнце колет глаза мимолетными металлическими бликами. Огромными пузырями вздуваются и лопаются на поверхности пластичные клочья лавы. Поднимаясь, в воздух, они деформируются и медленно вытягиваются. Между этими длинными, темнеющими на глазах языками лавы, выделяющимися своим бронзовым цветом на фоне жерл, нам приоткрываются на миг ослепительные внутренности жидкого золота, того самого золота, увидеть которое составляет счастье геолога. До того я еще ни разу не имел возможности вот так, в свое удовольствие, разглядывать наполненный кипящей лавой кратер. Для этого требовалось извержение подобного типа, бедное дымами и богатое расплавленным базальтом. Требовался и вертолет, ведомый опытным пилотом…
Так совпало, что мне вновь выпал этот редкий шанс на следующий месяц, когда, едва вернувшись с Коморских островов, я в третий раз за 3 месяца был возвращен, как теннисный мяч, за экватор. На сей раз я попал на остров Реюньон, где в кальдере Питон-де-ля-Фурнэз происходило извержение, схожее с тем, что закончилось перед этим на Картале. Там бушевал новорожденный шлаковый конус. Если не считать, что кратер был поуже, чем у Карталы, а уровень магмы пониже, он походил на него, как родной брат.
Кстати, деятельность обоих вулканов была удивительно идентичной. Разница заключалась лишь в том, что во втором случае процесс растянулся на полгода и перемещался по кальдере, где трещины открывались последовательно в пяти местах, на которых выросло пять шлаковых конусов, а извержение на Картале длилось меньше месяца и с начала до конца оставалось строго локализованным. Замкнутые в кальдерах своих вулканов на высоте 2500–2600 метров, оба извержения не представляли ни малейшей опасности: потоки едва достигали в длину нескольких километров. Для меня не составило труда убедить местных уполномоченных, что их беспокойство не имело оснований.
В первый же день я встретил в Морони инженеров, причем их количество не могло не удивить на этих затерянных в океанских просторах островах, живущих вывозом продуктов сельского хозяйства… Я был ошеломлен, узнав, что французское правительство строит на Гранд-Коморе аэродром для приема самых больших современных самолетов — «Боинг-747» и «ДС-10». Соображения стратегического, экономического и географического порядка не могли объяснить этого проекта. Оказалось, что постройка аэродрома была необходима для развития туризма: южноафриканцы, американцы, австралийцы и прочие должны были привозить сюда доллары, требующиеся для вывода архипелага из состояния отсталости… Как мне думается, и сами авторы этой утопии нисколько в нее не верили. Мало того, что прежний аэродром мог принимать самолеты, перевозящие больше 100 пассажиров за раз. Возникал другой вопрос: если количество туристов увеличится, то где их расселять? Да и вообще, что тут делать толпам туристов?
Выяснилось, что аэродром захотел построить местный шейх, и правительство пошло ему навстречу, дабы заручиться его поддержкой на выборах. Видно, поддержка эта вполне стоила 9 миллиардов франков, отпущенных на строительство, тем более что деньги принадлежали далеким налогоплательщикам, которые никогда не узнают об этой «Панаме». Да и не для всех эти миллиарды будут выброшены на ветер. По возвращении в Париж я постарался привлечь внимание ответственных лиц к необоснованности проекта. В своем докладе я мог развить только тезис вулканического риска, поскольку в вопросах воздухоплавания и гражданского строительства официально я был некомпетентен. Так, взлетно-посадочная полоса должна была пройти перпендикулярно склону горы, то есть она подвергалась риску быть перерезанной потоками лавы в случае мощного извержения. Копию доклада я разослал во все заинтересованные инстанции, с тем чтобы, ссылаясь на мою некомпетентность, скандал нельзя было замять. Ничего из этого, однако, не вышло, и дело было погребено, как и большинство ему подобных, в которых в последние годы оказываются замешанными крупные строительные фирмы и большая политика.
Работавшие по этому разорительному и бесполезному проекту инженеры заинтересовались моим мнением по поводу огромных полостей в скалах, которые им с немалым трудом приходилось заравнивать. Я отправился посмотреть, в чем дело, и обнаружил самую грандиозную из когда-либо мною виденных систем вулканических туннелей… По ним могли бы ходить поезда метро, и, кстати сказать, оно было бы не более необходимо шейху и обошлось бы французским налогоплательщикам не дешевле, чем аэродром, а на его постройке лишний раз нажились бы правящие нами тресты.
Я писал выше о том, как появляются такие туннели. Они частенько встречаются в базальтовых покровах, но в таком количестве на гектар я их видел только на Гранд-Коморе. Некоторые из них имели невероятные размеры и, открываясь в серо-черном утесе над океаном, походили с моря на входы в пещеры троглодитов. Эти естественные пещеры уходили на километры в глубь острова.
Сметой строительства аэродрома не была предусмотрена ликвидация, пещер, и требовались миллионные дополнительные расходы: приходилось не только засыпать обнаруженные при выравнивании пустоты, но и искать те, что лежали глубже под полосой. В Париже я добился встречи с начальником Управления гражданской авиации. Он беседовал со мной весьма любезно, но прямых ответов на свои вопросы я от него так и не добился. Тем дело и кончилось.
Исландия: погребенный город
Мы заканчивали погрузку снаряжения в самолет, чтобы перелететь из Джибути к Эрта-Але, когда я получил радиограмму: началось извержение на Хеймаэе, главном острове архипелага Вестманна, на юге Исландии. Колебаний быть не могло, так как на лавовом озере Эрта-Але нас ждала интересная программа наблюдений; а новое извержение могло скоро закончиться. Кроме того, эфиопский вулкан был от нас в 400 километрах, а до Исландии 8 тысяч километров. Наконец, в пустыне мы работали в полном одиночестве, тогда как на Хеймаэе нас окружили бы полчища охотников за сомнительными сенсациями для определенной прессы иее легковерных читателей. И все-таки я сожалел, что упускаю, возможно, нечто необычайное.
К тому же Исландия — арктическая сестра тропического Афара. Оба района оседлали рифтовую цепь, петляющую по дну океанов на протяжении 80 тысяч километров. Только там можно изучать на натуре расширение океанского дна и дрейф континентов, тесно связанные с вулканизмом. По этой самой причине вулканическая активность там высока: три извержения за 10 лет. Первое началось в 1963 году под водой у южной оконечности архипелага Вестманна идлилось три года. Ему обязан своим появлением на свет остров Суртсэй (эй означает по-исландски остров). В 1970 году знаменитая Гекла извергалась непродолжительное время, нанеся значительный ущерб животноводству. Вылетевший из кратера тонкий пепел был богат серными солями исоляной кислотой, выделившимися из эруптивных газов. Ветром его развеяло над тысячами гектаров пастбищ, имногие животные погибли от отравления.
