Вкус листьев коки - Мюллер Карин (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗

Море за линией прибоя было зеркально-гладким. Утренний туман лежал на воде плотной тяжелой завесой; небо и море превратились в сплошное серое пространство, в котором мы плыли, словно в пузыре, как мне казалось, бесконечно, без направления и цели. Я чувствовала себя глупо, сидя в углублении, куда обычно складывали рыбу, словно была ненужным грузом. И наблюдала за Бусо, который с легкостью вел лодку по воде. Казалось, ему совсем несложно двигаться на одной скорости с сыновьями. Наверняка они им гордились.

Его сын Карлос улыбнулся, подтверждая мои мысли, но добавил:

– В прошлом году он чуть не погиб. С тех пор мы его одного не отпускаем.

Как-то утром Бусо вышел в море в одиночестве, несмотря на то что накануне вечером захворал. С ним случился внезапный приступ рвоты и диареи; его так трясло, что он на миг потерял сознание и упал за борт. С трудом забравшись обратно в лодку, он лежал там, дрожа от холода, пока не взошло солнце.

– У него совсем не осталось сил; даже весло едва мог поднять. Доплыв до берега, тут же упал без чувств. Нашли его на пляже. Оказалось, холера. Целый месяц болел.

– А он знает, что вы за ним присматриваете?

Карлос глянул на меня через плечо, улыбнулся и покачал головой.

– Мы незаметно, по очереди. Нас же семеро.

В клубящемся тумане начали вырисовываться невнятные силуэты других рыбаков. Все стояли на якоре кормой к волнам; конусообразные носы колыхались по маслянисто-гладкой воде. Бусо с Карлосом развернули длинную сеть и закинули ее меж своих лодок. Мы медленно поплыли по ветру, таща сеть за собой. Бусо приветствовал других рыбаков, подшучивал над их уловом, родственниками и лодками. Я потянула за сеть, скорее чтобы подразнить его, чем сделать что-то полезное. Он автоматически хлопнул меня по руке.

– Женщины, – сказал он громко, чтобы другие рыбаки услышали, – жарят рыбу, а не ловят ее.

– Пап, кажется, я сирену поймал! – крикнул Карлос и тем самым навсегда покорил мое сердце. Может, в следующем поколении рыбаков Уанчако уже не будет таких безнадежных шовинистов?

С другой стороны, мой зад замерз от сидения в ледяной воде, а руки посинели от холода. Возможно, не такая уж это плохая идея – возиться у теплого очага и жарить рыбу.

Лодка Бусо называлась «Маэстро» – учитель, а Карлос был «Учеником». Они с Бусо работали почти в телепатической тишине. Если Бусо и отдавал приказы, то неслышно, и Карлос подчинялся без малейшего колебания. Бусо не скрывал своей гордости за сыновей, мастерски обращавшихся с лодками. Его жизнь была полна радости, которую редко встретишь на лицах офисных клерков и работающих родителей, чьи дети предоставлены сами себе. И я подумала, что, несмотря на холеру, несмотря на предостережения школьных учителей, Бусо, пожалуй, все же сделал правильный выбор. У него было то, о чем в той или иной степени мечтает каждый из нас.

ГЛАВА 13

Путник

Старая дорога к югу от Уанчако почти исчезла под песками времени и асфальтовой лентой Панамериканского шоссе. Меня это не удивляло. Даже в лучшие времена прибрежная тропа инков нередко была размечена лишь каменными пирамидками и деревянными знаками. А в некоторых местах превращалась лишь в цепочку следов. В 1540-х годах известный автор хроник П. Сьеза де Леон назвал ее «столбовой дорогой», имея в виду ряды установленных вдоль нее деревянных столбиков. Те, что прошли по его следам меньше чем через поколение, отмечали, что большинство столбов исчезли и теперь для того, чтобы пересечь песчаную пустыню, нужен проводник. Все деревянные столбики были брошены в костры, разожженные путниками.

Древняя тропа то выходила к побережью, то врезалась вглубь материка, опоясывая пустыни, где более чем на шестьдесят две мили не было ни одного источника воды. В некоторых из плодородных долин попадались остатки широкой дороги со стенами, выложенными саманным кирпичом. В трехстах милях к югу от Уанчако тропа инков постепенно исчезала в пригородах огромной столицы Перу.

Лима – громадный пузырь смога и пробок, порожденных шестью миллионами жителей. Лима похожа на заядлого курильщика, которого уже ничего не спасет, – у него забиты артерии, он хрипит и все равно вдыхает еще больше ядовитого дыма.

Центр города постепенно загнивал по мере того, как его богатые обитатели сбегали в пригороды, где можно было вздохнуть полной грудью. В окраинных трущобах процветали наркоторговля и насилие. Эти «новые города» поглотили большую часть городского населения, численность которого увеличилась в двенадцать раз менее чем за пятьдесят лет. Лима стала напоминать разрастающуюся тропическую язву.

Ее более престижные кварталы обладали всеми приметами современного индустриального общества: больше автомобилей, чем такси, и больше такси, чем велосипедов. Салоны БМВ и рестораны быстрого питания. Породистые собачки на поводках. В Лиме слово «инка» скорее вызывало ассоциации с «инка-колой» – местной версией известного напитка, чем с ее историческим наследием.

Я нашла крошечную комнатку недалеко от центра Лимы. В ней помещалась всего одна односпальная кровать; с потолка свисала двадцативаттная лампочка. Комната ютилась в углу цементной крыши, напоминая груду ненужных обломков, готовых быть унесенными в Канзас вместе со следующим торнадо. Каждое утро на веревках, натянутых на крыше крест-накрест, появлялись ряды накрахмаленных голубых джинсов и рубашек из хрустящего белого полотна. Они шелестели, издавали лимонный аромат и образовывали защитный барьер от смога, клубами поднимавшегося с улиц.

Принятие душа превращалось в сложный ритуал: надо было открыть клапан под раковиной, повернуть кран на водонагревателе. Кран над душем кусался и бил током. После одного раза я больше не трогала его мокрыми руками.

Каждое утро часов в пять меня будило шмяканье о железную крышу и характерный скрежет когтей по металлу. Сначала я думала, что это крысы, пока не услышала воркование из ржавой сточной трубы.

У меня был план: посвятить две недели изучению андийской флейты Пана, проштудировать карты и обдумать следующий отрезок путешествия по тропе инков. Также мне хотелось найти одного перуанца, о котором я все время слышала с тех самых пор, как приехала в Эквадор. Это был юноша с необычным прозвищем — Эль Каминанте – Путник.

Он прославился и получил свое имя благодаря единственному отчаянному поступку. В 1995 году он взвалил на спину старый рюкзак, надел кожаные сандалии и сел на автобус, направляясь к самой северной точке Перу. У него была цель: пересечь прибрежную пустыню пешком из одного конца в другой, в полном одиночестве.

Так он и сделал.

То, что вначале было простым поступком одиночки, медитацией в движении, быстро завоевало умы всей нации, которой нужны были свои герои и которая стремилась познать себя. Репортеры прочесывали безлюдное побережье Перу, нетерпеливо поджидая упорного Путника. Крупнейшая газета Лимы печатала выдержки из его дневника; их сметали с прилавков и читали миллионы задыхающихся от смога и пробок жителей. И вот на полпути Эль Каминанте вдруг понял, что, сам того не подозревая, следовал тропе, которая некогда была главной дорогой империи инков, следующей вдоль побережья.

Это подстегнуло его интерес; он исследовал сеть инкских дорог и нашел семь основных ответвлений, соединяющих побережье и легендарную горную тропу. Без промедлений он надел рюкзак и добавил к своему маршруту еще тысячу семьсот миль, обогатив малоизученную географию деградирующей системы инкских троп бесценной информацией из первых рук.

Я приехала в Лиму, чтобы познакомиться с Путником (в реальной жизни Рикардо Эспиноза) и сравнить наши заметки и археологические данные о том участке тропы, который мне еще предстояло преодолеть. Но главное, мне хотелось узнать, что он за человек – беспечный путник, решивший отправиться в героическое путешествие с такой легкостью, будто речь шла о том, чтобы сходить за кофе. Я должна была знать, что его сподвигло.