Паровой дом - Верн Жюль Габриэль (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
На восток от Гондваны находится Кундистан, или страна кундов. Так называются свирепые поклонники Тадо Пеннора, бога земли, и Маунка-Соро, красного бога битв, кровавые адепты «мериа» человеческих жертвоприношений, с таким трудом уничтоженных англичанами, дикари, которых можно сравнить с жителями самых варварских Полинезийских островов, против которых с 1840 по 1854 год генерал-майор Кэмпбелл, капитаны Макферсон, Маквикар и Фрай предпринимали трудные и продолжительные экспедиции, фанатики, готовые осмелиться на все, когда под каким-нибудь религиозным предлогом чья-нибудь сильная рука двинет их вперед.
На запад от Гондваны обитают бичли, когда-то могущественные в Мальве и Радапутане, теперь разделенные на кланы, распространенные по всей Виндхийской области; почти всегда пьяные, но храбрые, смелые, проворные, всегда чуткие к кличу войны и грабежа.
Выбор Нана Сахиба был хорош. В этой центральной части полуострова вместо простого бунта на этот раз он надеялся вызвать национальное движение, в котором должны были участвовать индусы всех каст.
Но прежде чем предпринять что-нибудь, надо было поселиться в этом краю и действовать на народонаселение в той степени, в какой позволяли обстоятельства. Следовательно, было необходимо найти надежное убежище, по крайней мере на время.
Такова была первая забота Нана Сахиба. Индусы, следовавшие за ним из Аджанта, могли свободно ездить по всей провинции. Балао-Рао, которого не касалась прокламация губернатора, мог бы даже безнаказанно пользоваться свободой, если бы ему не мешало поразительное сходство с братом. После его побега на непальской границе на него не обращали внимания и имели повод считать его умершим. Но если бы его приняли за Нана Сахиба, он был бы арестован, а этого следовало избегать во что бы то ни стало.
Итак, для двух братьев, шедших к одной цели, было необходимо и одно убежище. В ущельях Сатпурских гор найти его было недолго и нетрудно.
В самом деле, это убежище тотчас указал один из гондов, знавший самые дальние вертепы в долине.
На правом берегу небольшого притока Нарбады находился брошенный пал, называемый Тандитским.
Пал — это меньше чем деревня или поселок. Пал — это несколько хижин, а часто даже одинокое жилище. Кочующая семья сжигает кусок леса, пепел оплодотворяет землю на короткую пору, семья строит жилище и поселяется на время. Но, так как страна небезопасна, то дом принимает вид небольшой крепости. Его окружает ряд палисадников, и он может защищаться против нечаянного нападения. Притом дом прикрыт какой-нибудь густой чащей и его найти нелегко.
Чаще всего пал находится на пригорке, на покатой окраине узкой долины между двух утесистых гор, среди непроницаемой чащи. Кажется невозможным, чтобы человеческие существа нашли там убежище. Дорог туда нет никаких, тропинок не видится и следа. Чтобы достигнуть его, иногда надо пройти по углубленному руслу потока, где вода уничтожает всякий след. Кроме того, лавина скал, которые может сдвинуть рука ребенка, раздавит всякого, кто покусился бы дойти до пала против воли его обитателей.
Так как гонды не одиноки в своих неприступных орлиных гнездах, они могут быстро переходить от одного пала к другому.
С высоты этих неровных Сатпурских хребтов сигналы распространяются в несколько минут на двадцать миль в окружности. Сигналом служит огонь, разведенный на вершине острой скалы, дерево, превращенное в гигантский факел, простая ракета, взлетевшая на вершине горы. Это означает присутствие врага, то есть отряда солдат королевской армии или агентов английской полиции, который вошел в долину и идет по течению Нарбады осматривать ущелья, отыскивая какого-нибудь злодея, которому этот край охотно дает убежище. Военный клик, столь знакомый слуху горцев, становится криком тревоги.
Человек посторонний примет его за крик ночных птиц или за свист пресмыкающегося, но гонд не ошибется. Подозрительные палы бросаются, их даже сжигают, так что агенты власти в большинстве случаев находят только пепел и развалины.
Нана Сахиб и его товарищи приехали просить убежища в одном из тандитских палов. Туда привел их верный гонд, преданный душой и телом набобу, и там они поместились 12 марта.
Первым старанием обоих братьев, как только они поселились в Тандитском пале, было заботливо осмотреть окрестности. Они заметили, по какому направлению и как далеко мог простираться враг. Они заставили указать себе самые ближайшие жилища и осведомились о тех, кто их занимал. Они изучили позицию этого уединенного хребта, на котором среди густых деревьев находится Тандитский пал, и окончательно убедились в невозможности иметь к нему доступ иначе как по руслу Надзурского потока, по которому они сами прошли.
Следовательно, Тандитский пал представлял все условия безопасности, тем более что возвышался над подземельем, тайные выходы которого вели на откос передней горы и в случае необходимости давали возможность к бегству.
Нана Сахиб и его брат не могли найти более надежного убежища. Но Балао-Рао недостаточно было знать, каков Тандитский пал в настоящее время, он хотел узнать, чем он был прежде, и в то время, как набоб осматривал внутренность маленькой крепости, Балао-Рао продолжал расспрашивать гонда.
— Еще несколько вопросов, — сказал он, — когда брошен этот пал?
— Больше года, — ответил гонд.
— Кто в нем жил?
— Кочующая семья в течение нескольких месяцев.
— Почему же она оставила его?
— Земля не могла ее прокормить.
— А после их ухода никто не искал здесь убежища?
— Никто.
— За ограду этого пала не переступали ни солдат королевской армии, ни полицейский агент?
— Ни тот, ни другой.
— И никакой иностранец не посещал его?
— Никто, — ответил гонд, — кроме одной женщины.
— Женщины? — живо спросил Балао-Рао.
— Да женщина, которая около трех лет странствует по Нарбадской долине.
— Кто же эта женщина?
— Не знаю, откуда она, и не могу сказать, и во всей долине никто не знает больше меня.
Подумав с минуту, Балао-Рао спросил:
— Что делает, чем занимается эта женщина?
— Ходит туда и сюда и живет единственно милостыней. Во всей долине к ней имеют суеверное уважение. Несколько раз я сам принимал ее в собственном пале. Она не говорит ни слова, и можно подумать, что она немая. По ночам она расхаживает, держа в руке зажженный смолистый факел, вследствие чего и известна под названием «Блуждающего огонька».
— Но если эта женщина знает Тандитский пал, — заметил Балао, — может ли она вернуться сюда, пока мы его занимаем, и не можем ли мы подвергнуться опасности?
— Не беспокойтесь, — ответил гонд. — Эта женщина не в своем уме, глаза не видят того, на что смотрят, уши не понимают того, что слышат, язык не умеет произнести ни одного слова.
Гонд на языке, свойственном горным индусам, нарисовал портрет «Блуждающего огонька», странного существа, хорошо известного в Нарбадской долине.
Это была женщина с бледным, все еще прекрасным лицом, но лишенным всякого выражения, так что на нем нельзя было определить ни возраста, ни происхождения, как будто ее глаза навсегда отказались от умственной жизни после какой-нибудь ужасной сцены.
Это безвредное и лишенное рассудка существо горцы приняли хорошо. Сумасшедшие для этих гондов, как и для всех диких народов, существа священные, защищаемые суеверным уважением. Поэтому «Блуждающий огонек» везде был принимаем радушно. Ни один пал не запирал перед ней двери. Ее кормили, укладывали спать, не ожидая благодарности, которую уста не могли более произносить.
Откуда взялась эта женщина? Когда явилась в Гондвану? Определить было трудно, точно так же неведомым оставалось, куда она исчезала, пропадая на несколько месяцев. Несколько раз думали, что она умерла, так долго длилось ее отсутствие, но нет, она являлась все той же, ни усталость, ни болезнь, ни лишения не могли сломить, по-видимому, такую слабую физически организацию.
Балао-Рао слушал индуса чрезвычайно внимательно, спрашивая себя, не было ли опасности в том, что «Блуждающий огонек» знала Тандитский пал и могла в него вернуться, он снова спросил гонда, знает ли он или его товарищи, где находится теперь сумасшедшая.
