Юные путешественники - Верн Жюль Габриэль (читаем книги txt) 📗
— Позвольте, мсье, представить вам моих воспитанников! — сказал он.
— Эге! — вскричал плантатор. — Вы, должно быть, мистер Паттерсон? Как поживаете, мистер Паттерсон?
— Недурно, насколько это возможно после перенесенной нами боковой и килевой качки!
— А я вас ведь знаю, — перебил его Барран, — как знаю и всех воспитанников Антильской школы, при которой вы состоите священником!
— Вы хотели сказать, экономом, мсье Барран…
— Эконом, священник, это одно и то же! — весело расхохотался плантатор. — Один ведет счеты здесь, на земле, другой — там, на небе! Лишь бы отчетность была верна!
Болтая таким образом, Барран переходил от одного пассажира к другому и напоследок так крепко пожал руку мистеру Паттерсону, что если бы тот был действительно священником, то дня два не мог бы благословлять своих питомцев.
— Высаживайтесь-ка поскорее на берег, — торопил словоохотливый колонист. — Я вас всех помещу у себя. У меня дом большой. Будь вас тысяча человек, у меня места и добра на всех хватит. Пожалуйста, и вы приезжайте ко мне с молодыми людьми, мистер Паттерсон, да и вы тоже, капитан Пакстон, если ничего не имеете против!
Как всегда, Гарри Маркел отклонил приглашение, а Барран и не настаивал.
— Мсье Барран, — счел нужным заметить наставник, — мы очень благодарны вам за гостеприимство, за столь любезное, как бы это выразиться…
— А вы не выражайтесь никак, будет лучше, мистер Паттерсон!
— Мы, может быть, стесним вас…
— Это меня-то стесните? Я сам не привык стесняться, и меня никто стеснить не может!
Затем Барран сел в шлюпку, на которой приехал, с ним вместе сел и племянник.
Бас-Тер расположен живописнее, чем Пуэнт-а-Питр. Он выстроен в устье Ривьер-Охерб (Riviere aux Herbe), у самого мыса острова. Расположенные амфитеатром здания города, красивые окрестные холмы придают городу живописный вид. Но Анри Барран, вероятно, не согласился бы с нашим мнением, потому что, если Гваделупа была для него самым прекрасным островом, то Пуэнт-а-Питр казался ему первым городом Гваделупы. Он не любил, когда при нем упоминали о том, что Гваделупа в тысяча семьсот пятьдесят девятом году сдалась на капитуляцию англичанам, переходила во власть англичан в тысяча семьсот девяносто четвертом и в тысяча восемьсот десятом годах и только по договору тридцатого мая тысяча восемьсот четырнадцатого года окончательно была возвращена Франции.
Во всяком случае, Пуэнт-а-Питр — город, который стоит посмотреть, а Барран сумеет показать товар лицом, показывая своим гостям родной город. Мальчики проехали через город по дороге в Роз-Круа, на виллу Баррана, где их ожидали дядя и племянник.
Путешественники осмотрели прекрасные владения Анри Баррана. Благодаря устройству искусственного орошения обширные сахарные плантации давали хороший урожай. Барран мог справедливо гордиться и своими кофейными плантациями. Осмотрели также луга, на которых гидравлическая сеть поддерживала свежесть и влагу, плантации алоэ, хлопчатника, маниока, табачные плантации, картофельные поля и фруктовые сады богатого владельца.
На всех полях и плантациях Баррана работали вольнонаемные слуги, хозяин обращался с ними так хорошо, что они скорее согласились бы быть навсегда его крепостными, чем покинуть Роз-Круа.
Двадцатого августа путешественники отправились на маленьком пароходике из Пуэнт-а-Питра в Бас-Тер, чтобы осмотреть и эту часть Гваделупы.
Важный в политическом отношении, Бас-Тер считается, однако, третьестепенным городом Гваделупы. Бас-Тер удивительно красив по своему местоположению, хотя Анри Барран и не хотел с этим согласиться. Здания города расположены амфитеатром по склону холмов; всюду роскошная растительность; загородные виллы утопают в зелени; в воздухе чувствуется морская прохлада. Сам Анри Барран остался в Роз-Круа, но Луи Клодион хорошо знал местность и мог показать товарищам все, что есть достопримечательного в Бас-Тере: замечательный ботанический сад, санаторий Жакоб и прочее.
Четыре дня провели пассажиры на Гваделупе, совершая прогулки и поездки по острову. Барран все это время угощал их лукулловыми обедами. Но пора было пускаться в дальнейший путь, на Мартинику, где, может быть, их ожидает не менее сердечный и радушный прием.
Говорить в присутствии Баррана о Мартинике — значило сердить его. Еще накануне отъезда он сказал Паттерсону:
— Представьте, что французское правительство оказывает Мартинике некоторое предпочтение. Это меня бесит!
— Чем же выражается это предпочтение? — спросил мистер Паттерсон.
— Ах! Да хоть бы тем, что французские заатлантические пароходы останавливаются в Фор-де-Франс, тогда как они, естественно, должны были бы приходить в порт Пуэнт-а-Питр!..
— В самом деле. Но жители Гваделупы могут заявить?..
— Заявить! — вскричал плантатор. — А кто возьмется заявить?
— Разве у вас нет представителя во французском парламенте?
— Есть, сенатор и два депутата, — отвечал Барран, — они делают что только могут в интересах колонии!
— Это их обязанность! — одобрил наставник.
Вечером двадцать первого августа Анри Барран проводил своих гостей до «Резвого». Он поцеловал племянника, простился со всеми его товарищами, потом вдруг спросил:
— А что если бы вы махнули рукой на Мартинику и остались погостить еще недельку в Гваделупе?
— А как же мой остров-то? — воскликнул Тони Рено.
— Ну, мой милый, остров твой не уйдет, увидишь его и в другой раз!
— Очень вам благодарны, мсье Барран, — вступился Паттерсон, — вы очень, очень добры, но мы должны следовать предписаниям мисс Китлен Сеймур!
— Ну, с Богом! Езжайте на Мартинику, друзья мои! — сказал Барран. — Только остерегайтесь змей, которыми кишит остров. Говорят, что это англичане занесли их туда перед тем, как сдали остров французам!
— Не может быть! — ужаснулся наставник. — Ни за что не поверю, чтобы мои соотечественники были способны на такой поступок!
— Я привожу слова историка, — отвечал плантатор. — Если вас там ужалит змея, мистер Паттерсон, так и знайте, что она британская…
— Британская или какая иная, — заметил Луи Клодион, — мы будем их остерегаться, дядя!
— Да, скажите-ка, каков ваш капитан? — спросил Барран уже перед тем, как уходить.
— Отличный, — отвечал Паттерсон. — Мы им очень, очень довольны. Лучшего выбора мисс Китлен Сеймур не могла сделать!
— Жаль! — покачал головой Барран.
— Жаль, говорите вы? Но почему же?
— Потому что, если бы у вас был плохой капитан, «Резвый» мог бы сесть на мель при выходе из гавани и вы тогда остались бы погостить в Роз-Круа еще на несколько неделек!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ОСТРОВ ДОМИНИКА
Выйдя из бухты Пуэпт-а-Питр, «Резвый» под попутным восточным ветром направился к острову Доминика, лежащему миль около ста на юг.
Тони Рено и Магпус Андерс лучше всех товарищей научились управлять кораблем. Они, как настоящие матросы, стояли на вахте, даже ночью, хотя наставник и уговаривал этих неосторожных и смелых мальчиков.
— Доверяю их вам, капитан Пакстон, — повторял он Гарри Маркелу. — Подумайте, ну что если случится несчастье. Смотрю, как они взбираются на мачты, и думаю, что вот-вот… их снесет ветром… Ну да, снесет во время боковой или килевой качки и что они упадут в море. Ведь я должен отвечать за них, капитан!
Гарри Маркел сказал, что он не допустит никакой неосторожности, так как и его ответственность не меньше. Мистер Паттерсон, растрогавшись, благодарил его, но эти излияния не могли растопить ледяной холодности лже-Пакстона.
Почтенный воспитатель мог быть спокоен: Тони Рено и Магнус Андерс были не только отважны, но и ловки. Кроме того, их ревниво оберегал Джон Карпентер, который ни за что не хотел потерять их деньги. Была еще другая причина оберегать мальчиков: сломай один из них себе руку или ногу, пришлось бы отложить отъезд, а «Резвому» опасно было заходить в гавани и подолгу стоять на якоре у Антильских островов.
