История великих путешествий. Том 3. Путешественники XIX века - Верн Жюль Габриэль (прочитать книгу txt) 📗

Почва здесь очень плодородна. Сеют много зерновых, сажают овощи, выращивают финики, европейские фрукты и табак. Довольно хорошие овцы, очень белая шерсть которых идет на изготовление красивых покрывал, быки, прекрасные лошади, ослы и много мулов — таковы главные природные богатства Тафилалета.

В деревнях, населенных магометанами, живет много евреев. Они очень жалки, ходят почти нагишом, их постоянно оскорбляют и бьют. Каково бы ни было их ремесло, все они: старьевщики, сапожники, кузнецы или носильщики — потихоньку ссужают деньги маврам под проценты.

Второго августа караван снова пустился в путь и, пройдя Афиле, Таннеяру, Марку, М'Даяру, Рахабу, Л'Эярак, Тамарок, Айн-Зеланд, Эль-Гим, Гиго, Соффо, прибыл в Фес, где сделал короткую остановку, а оттуда добрался до Рабата, древнего Сале.

Кайе был изнурен долгим переходом, питался одними финиками и вынужден был просить милостыню у мусульман, которые чаще всего не давали ничего и прогоняли прочь. В Рабате он застал только одного еврея, по имени Исмайл, но тот, боясь скомпрометировать себя, отказался посадить Кайе на португальский бриг, отходивший в Гибралтар. Поэтому путешественник поспешил ухватиться за неожиданно представившуюся возможность уехать в Танжер. Там его хорошо принял вице-консул Делапорт: он отнесся к нему как к родному сыну, сразу же написал командующему французской эскадрой в Кадисе и, переодев матросом, велел его отвезти на присланный за ним корвет.

Ученый мир был поражен, узнав, что в Тулоне высадился молодой француз, возвратившийся из Тимбукту. Поддерживаемый лишь своим непоколебимым мужеством и безграничным терпением, он благополучно завершил путешествие, за которое Лондонское и Парижское географические общества обещали большое вознаграждение. Проявив исключительную силу воли, он один, без всяких, в сущности, средств, без поддержки правительства, не состоя ни в каком научном обществе, добился успеха и представил миру в совсем новом свете обширную часть Африканского материка!

Кайе, конечно, не был первым европейцем, увидевшим Тимбукту [289]. За год до него англичанин, майор Лэнг, уже побывал в этом загадочном городе, но поплатился жизнью за свое путешествие, о волнующих перипетиях которого мы сейчас расскажем.

А Кайе, вернувшись в Европу, привез с собой интереснейший путевой дневник, только что вкратце пересказанный нами. Выдавая себя за мусульманина, Кайе не имел возможности производить астрономические наблюдения и открыто делать зарисовки и заметки; однако лишь ценой своего притворного вероотступничества мог он объехать эти населенные фанатиками-мусульманами области, где само слово «христианин» вызывало отвращение.

Сколько любопытных наблюдений, сколько новых и точных подробностей! Какой огромный вклад в наши представления об африканских странах!

В то время как Клаппертон, проделав одно за другим два путешествия, проехал Африку от Триполи до залива Бенин, Кайе за одно путешествие удалось пересечь ее от Сенегала до Марокко. Правда, ценою каких трудностей, каких страданий, ценой каких лишений он достиг этого! Но наконец город Тимбукту был открыт, так же как и новая караванная дорога по Сахаре через оазисы Тафилалет и Эль-Хариб.

Пособие, немедленно присланное Кайе Географическим обществом, присужденная ему премия в десять тысяч франков, пожалованный ему крест Почетного легиона, горячий прием в ученых обществах, известность и слава, окружившие его имя, — искупило ли все это физические и моральные мучения, перенесенные путешественником? Будем надеяться, что да.

Нам остается рассказать об экспедиции, стоившей жизни Александеру Гордону Лэнгу. Но, прежде чем приступить к описанию его трагического путешествия — оно будет поневоле кратким, так как путевой дневник не сохранился, — надо сообщить кое-что об этом офицере, нашедшем в пути свою гибель, и о его очень интересной первой экспедиции по Тиманни, Куранко и Сулиману, во время которой Лэнг открыл истоки Джолибы.

Лэнг родился в 1796 году в Эдинбурге. Шестнадцати лет он поступил в английскую армию и вскоре сумел отличиться. В 1820 году он находился в Сьерра-Леоне, дослужился до лейтенанта и исполнял обязанности адъютанта сэра Чарлза Маккарти, генерал-губернатора Западной Африки. В это время альмами Амара, правитель страны мандинго, вел кровопролитную войну с одним из своих главных вождей, по имени Саннаси. Торговля Сьерра-Леоне и раньше не процветала, а начавшаяся междоусобица нанесла ей тяжкий удар.

Маккарти, желая поправить дело, решил вмешаться и добиться примирения обоих вождей. Он счел уместным направить посольство в Камбию, на берегу Скарсии; оттуда оно могло перебраться в Малакури и в лагерь мандинго. Предприимчивость Гордона Лэнга, его сообразительность и испытанная храбрость побудили губернатора остановить на нем свой выбор. 7 января 1822 года Лэнгу были вручены инструкции; в них ему предлагалось ознакомиться с экономическим положением страны, с ее топографией и выяснить, как отнеслось бы население к отмене рабства.

Первая встреча с Яредди, предводителем отряда негров — сулима [290], сопровождавших альмами, показала, что у жителей этих краев были весьма смутные представления о европейской цивилизации и что они редко встречались с белыми.

«Каждая часть нашей одежды, — свидетельствует путешественник, — приводила Яредди в изумление. Когда он увидел, что я снимаю перчатки, он остолбенел, прикрыл руками разинутый от удивления рот и наконец воскликнул: "Аллах акбар! [291] Он содрал кожу с рук!"

Немного освоившись с нашим внешним видом, он потрогал волосы мистера Макки, хирурга, сопровождавшего нас, и мои и, разразившись смехом, заявил: "Нет, это не люди!" Он много расспрашивал у моего переводчика, есть ли у нас кости».

Эта предварительная поездка, во время которой Лэнг установил, что у многих людей из племени сулима имеется и золото, и слоновая кость, натолкнула его на мысль предложить губернатору предпринять исследование страны, лежавшей к востоку от Сьерра-Леоне: ведь естественные богатства этой страны — если их разведать получше — могли бы способствовать расширению торговли английской колонии.

Маккарти одобрил план Лэнга и поставил его на обсуждение в совете. Было решено поручить Лэнгу проникнуть в страну сулима, избрав тот путь, какой ему покажется наиболее удобным для торговли в будущем.

Лэнг 16 апреля отплыл по реке Рокел и вскоре прибыл в Рокон, главный город Тиманни. Встреча с властителем этого города была необычайно забавной. Увидев, что тот входит во двор, где должен был состояться прием, Лэнг велел приветствовать его залпом из десяти ружей. При звуке салюта вождь остановился, попятился и, бросив на путешественников яростный взгляд, пустился наутек.

Робкого повелителя с большим трудом уговорили вернуться. Наконец он пришел и, важно усевшись в парадное кресло, спросил майора Лэнга:

— Зачем вы стреляли из ружей?

— Чтобы оказать вам честь; европейских королей всегда принимают под гром орудий.

— А зачем ружья были направлены в землю?

— Чтобы вы не могли ошибиться относительно наших намерений.

— Мелкие камешки полетели мне в лицо. Почему вы не стреляли в воздух?

— Чтобы случайно не поджечь соломенные крыши ваших домов.

— Ну и хорошо. Дай-ка мне рому.

Нечего и говорить, что, как только майор исполнил желание вождя, беседа стала как нельзя более задушевной.

Портрет этого властелина части Тиманни вполне заслуживает того, чтобы присоединить его к нашей галерее, в особенности если припомнить поговорку: «Ab uno disce omnes» [292].

Вождю Ба-Симере было девяносто лет. «Кожа у него была вся в пятнах и морщинах, напоминая скорее крокодилью; глаза темно-зеленые и глубоко запавшие; с подбородка фута на два спускалась свалявшаяся седая борода. Подобно вождю с противоположного берега он носил ожерелье из кораллов и зубов леопарда. На нем был плащ бурого цвета, еще грязнее, чем он сам; толстые как у слона ноги были лишь наполовину прикрыты холщовыми штанами, некогда, вероятно, белыми, но после многолетней носки получившими зеленоватый оттенок. Вождь держал в руке в качестве знака своего достоинства жезл с навешанными на него погремушками разной величины».