Лососи, бобры, каланы - Кусто Жак-Ив (книги онлайн TXT) 📗

В мексиканской части Калифорнии калан, без сомнения, давно уже исчез окончательно: последние значительные колонии на юге Энсенады начали истребляться уже в 1897 году и окончательно были сведены на нет в 1905–1906 годах; последний индивидуум был убит в 1919 году близ острова Бенито. Начиная с этого года о каланах нет никаких свидетельств.

Однако в американской Калифорнии произошло нечто удивительное. В 1900 году полагали, что там вид окончательно угас. В 1914 году обнаружилась микроколония из 14 особей у Пойнт-Сур (округ Монтерей). Ее не возобновляли, по крайней мере никто не упоминал об этом (смотрители маяков и служащие, которые замечали зверей, сохранили это в тайне) до 1937 года. В этот год, очевидно в связи с открытием береговой автострады, связавшей Монтерей с Сан-Симеоном, опять поступил сигнал о маленькой группе каланов, точно к северу от Пойнт-Сур (около Биксби-Крик). Отмеченная популяция насчитывала от 100 до 150 особей, но, возможно, с того времени она уже и удвоилась. По счастью, эта живая драгоценная реликвия получила эффективную защиту, так что стадо достаточно быстро стало возрастать в числе. Район поселения каланов продвинулся на юг и на север. (На юг — 1950: мыс Сан-Мартен; 1953: от Янки-Пойнт до Салмон-Крик; 1956: на широте Пойнт-Эстеро; 1968: около Кейюкос. На север — 1956: подле Пойнт-Лобос; 1963 — у залива Монтерей.) Сейчас на отрезке побережья между заливами Монтерей и Эстеро каланы населяют (спорадически) полосу длиной 150 миль. Время от времени они встречаются на участке от залива Гумбольдта и Юреки (севернее Сан-Франциско) до Санта-Моники (то есть у оконечности Лос-Анджелеса). Наличный состав вида в этом географическом районе достигает уже 1000 экземпляров, и популяция приближается к своему экологическому максимуму. Наилучшие места для наблюдений за этими животными — это берега государственного парка в Пойнт-Лобос или пляжи, что окаймляют Севентин-Майл-Драйв на полуострове Монтерей. Каланы хорошо заметны даже из самого порта Монтерей или дальше по берегу, подле Пасифик-Гроув. Это путешествие по Тихому океану я хочу заключить тремя фразами:

Сегодня, через 60 лет после того, как каланы были взяты под охрану закона, они все еще заселяют на более 1/5 береговой линии, где они раньше встречались.

Их общее число еще очень далеко от первоначального, которое, по разным оценкам, составляло от 150 000 до 300 000 особей.

Кроме этого нельзя ни на минуту забывать о том, что над этим видом продолжают довлеть и другие страшные угрозы, кроме браконьерства.

Хрупкая красота, которую нелегко увидеть

„Калипсо“ стоит подле Амчитки уже несколько дней; и в этой группе Крысьих островов, где каланы считают своим долгом размножаться после того, как их стали защищать (все, однако, относительно!), мы все еще не видели ни одного.

Даже несмотря на многочисленные работы последнего времени имеется очень мало сведений об этих животных. Как это было с китами, с пятнистой кошкой, орлами, тасманийским волком и сотней других различных зоологических видов, так было и с каланами: сначала их убивали, а уже потом натуралисты должны были иметь дело с тем, что осталось, — когда вообще что-то оставалось.

Что до меня, то я хочу впервые заснять в воде жизнь и приключения калана и тем способствовать расширению объема знаний о нуждах, окружении и нравах этого элегантного млекопитающего. [32] Я надеюсь лучше понять, что необходимо для его выживания сейчас, когда этому выживанию приходится вступать в некий компромисс с завоевательной деятельностью человека.

Сейчас ныряльщики „Калипсо“ уже свыклись с таинственной ледяной средой, где калан наслаждается жизнью. Они скользят между гигантскими водорослями, как большие молчаливые птицы в первобытных лесах. („Природа — это храм, где все столбы живые…“ — о Бодлер, только ты один смог подобрать сравнение для этих больших лесов моря…)

Повсюду разрезные слоевища Nereocystis качаются и сплетаются. Повсюду закругленные поплавки келпа, наполненные углекислым газом, иризуют и отражают свет, скупо рассеянный поверхностью воды.

Пловцы проверяют на ходу прочность ризоидов водорослей — не слабо! Речь идет просто о способе прикрепления. Оно неравнозначно корням растений. Эти органы, лишенные проводящих каналов, не погружаются в почву и ничего не привносят в питание растения.

За скалой, где мелкие рыбки, прозрачные как стекло, танцуют в зеленовато-голубой воде, королевский краб, закованный в устрашающую броню, замирает спугнутый пловцами. Тело наклонено вперед под углом 45°, клешни вытянуты — типичная поза защиты животных его отряда. Это одно из наиболее крупных известных ракообразных: 1 метр в размахе ног (японский краб, его кузен, достигает в размахе ног 3 метров…). Но закованные в броню ноги, спинной щиток и клешни, весьма впечатляющие на взгляд, не мешают ему быть одним из излюбленных лакомств калана.

Это и для человека весьма вкусное блюдо: у нас будет возможность заснять работу краболовов Аляски, разгрузку судна с крабами в ДагХарбор и местный завод, который производит консервы из этого сочного океанского беспозвоночного.

Что касается калана, то он продолжает играть с нами в прятки… И научный состав „Калипсо“ вынужден заняться в водах Амчитки немного скучноватой, но необходимой работой, которая состоит в анализе через меню (вид за видом) экологической системы лесов келпа. В это же время другая группа исследователей отправится на битву в иные края.

Цепь Алеутских островов — это смесь земли и воды, где часты внезапные туманы, где серо-коричневые мысы сливаются с зеленью водорослей и где тысячи птиц летают туда-сюда, объединяя эти три стихии…

Бернар Шовлен и Раймон Колл надеются… застать каланов, пока те дремлют в неверном свете арктической зари. Они отправляются в зодиаке к обдаваемым солеными брызгами скалам маленького острова Санак (в нескольких милях южнее крайней точки полуострова Аляска), который показывается из вод Тихого океана словно по волшебству. Их секрет заключается в том, что они собираются искать каланов на берегу, а не в воде.

В самом деле, если калифорнийский калан, согнанный с берега цивилизацией, больше не выходит на него (как я уже отмечал вскользь), то его аляскинский соплеменник, напротив, охотно пользуется этой возможностью — особенно в период страшных зимних шквалов: ветры дуют здесь со скоростью 200 километров в час. (Калифорнийский калан при передвижении по суше тащит заднюю часть своего тела. Калан с Аляски, наоборот, способен поднять таз и опереться на все четыре лапы: будучи меньше травмирован человеком, он передвигается по суше лучше, потому что чаще упражняется в этом.)

Шовлен и Колл, которым я поручил… во что бы то ни стало привезти (не причиняя им, разумеется, ни малейшего вреда) двух каланов на „Калипсо“, первым делом исследуют подветренную сторону острова Санак. Напрасно.

По возвращении из маленькой бухточки они натыкаются на очень молодого тюленя, который, плохо еще умея плавать, оказался в отлив на мели среди скал. Они подошли к тюлененку, поместили его в одну из сетей, которые были взяты на случай поимки каланов, а затем поднесли его к воде и выпустили в море.