Архипелаг чудовищ - Буссенар Луи Анри (чтение книг .TXT) 📗

ГЛАВА 8

Несмотря на многократно доказанную храбрость, у генерала Тотора побежали по спине мурашки. Черт возьми! Приговорен к смерти! Да еще неумолимо жестоким типом, который только что на их глазах убил бедную Дженни!

«Тысяча чертей! — думал про себя Тотор. — Моя жизнь висит на волоске, а за шкуру не дадут и одного су! Но надо держаться!»

Он гордо выпрямился в своих путах, бросил на друзей взгляд, в который вложил всю душу, перевел взгляд на бандита и с вызовом посмотрел ему в лицо.

Мистер Дик отвернулся от света, и тут Тотор заметил, что его губы вздулись и покрыты струпьями, а от обширного кровоподтека посинели нос, щека и подбородок.

В те несколько мгновений, когда острые взгляды искали друг друга и столкнулись, как шпаги, парижанин сказал себе:

«Это я разукрасил ему физиономию! Неудивительно, что он так взбесился!»

Нелли и ее брат содрогнулись до глубины души, услышав ужасные слова: «Я приговорил вас к смерти!»

Неужто Тотору придется разделить судьбу бедной Дженни? Неужто бывший стюард у них на глазах убьет их друга?

Эта страшная мысль глубоко потрясла Нелли и Гарри. Нет, во что бы то ни стало Тотор должен жить! Они постараются воспользоваться алчностью Дика Сеймура и будут умолять родителей, которые не смогут отказать им. Заложат все, что оставит им этот разбойник. Если понадобится, пожертвуют всем, до последнего доллара… превратятся в горемык, вынужденных суровым трудом зарабатывать на хлеб насущный. Но Тотор будет жив!

Тотор больше чем друг. Разве он не брат Мериносу, которого столько раз спасал? Нелли испытывала к парижанину такие же чувства, как к самому Гарри, более того — не ощущала ли она бессознательно еще более нежную привязанность, как Виргиния, дивно плененная преданным, бесстрашным и веселым Полем? note 176

— Нет, мистер Дик, вы не сделаете этого, — вырвалось у нее. — Вы соедините судьбу нашего друга с судьбой моего брата и моей. Видите ли, Тотор — член нашей семьи. Считайте, что у наших родителей трое детей, и вы можете требовать тройной выкуп. Они его выплатят, каким бы огромным он ни был.

— Всей душой присоединяюсь к словам сестры, — горячо добавил Меринос, и призываю вас к ясному пониманию своих собственных интересов. Мы еще богаты, отнимите у нас все, доведите до нищеты, но пощадите нашего друга, нашего любимого брата!

Дьявольская улыбка заиграла на опухших губах бандита. С жестокой насмешкой он поспешил ответить:

— Мисс Нелли, мистер Гарри, с сожалением вынужден констатировать, что вы повторяетесь: вы уже пели мне эту старую песню в пользу Маоны-Дженни, но не помогло. Я тоже вынужден повторить вам, что не забываю и не прощаю.

— Мистер Дик, сжальтесь!

— Главное, не твердите о выкупе. Я беру у вас все, что возможно вырвать без риска вызвать крах, который стал бы разорением и для меня… а королю шерсти придется еще крепко поработать, чтобы за две недели найти сто миллионов долларов.

— Нет, это не может быть вашим последним словом! — воскликнул Гарри. Нелли разразилась рыданиями.

— Но разве вы не видите, что эти бесконечные мольбы вызывают у меня только желание прикончить его на ваших глазах, как только что Маону? Я бы уже сделал это, если б не находил такую смерть слишком легкой для мерзкого недоноска, который…

До сих пор Тотор молчал, наблюдая за происходящим как зритель: до него еще не дошло, что спор идет о его жизни. Но он был потрясен до глубины души безграничной преданностью друзей и молча смотрел на них любящим взглядом больших серых глаз. Однако слова бандита вызвали у него приступ неподдельной ярости. Он продолжил:

— … который подбил вам глаз, дал взбучку, сломал челюсть и чуть не удушил! — И, неожиданно перейдя на «ты», пылко добавил: — Унижая противника, ты унижаешь самого себя! У тебя же в голове пусто! Я тебя считал преступником высокого класса, джентльменом с большой дороги, но все же джентльменом! А ты просто вульгарный жулик, и притом подлый, оскорбляющий беззащитных людей! Да у тебя передо мной, семнадцатилетним мальчишкой, коленки дрожат!

Лицо мистера Дика налилось желчью, в синеве свежевыбритых щек появился зеленоватый оттенок, разбитые губы задергались.

Бандит содрогнулся от злости и выхватил из кармана револьвер, хрипло крича:

— Rascal, я тебя убью!

— Попробуй! Духу не хватит выстрелить! Ты трусливый мерин, подлый бахвал!

Усилием воли мистер Дик умерил свою ярость. Он глубоко вдохнул, стиснул зубы и четыре раза нажал на звонок. Дребезжащий звук разнесся по комнате.

Тотчас отворилась дверь, вошли четыре гиганта. Нелли и ее брат, смертельно бледные, смотрели на своего друга с удивлением и безграничным восхищением.

— Вы знаете, что нужно делать, — холодно бросил успокоившийся мистер Дик, — уведите.

Вошедшие, не произнеся ни слова, набросились на юношу с неслыханной грубостью.

О, если бы у бедного генерала не были связаны руки и ноги!

Он позволил им подойти, потом вдруг присел и отчаянно бросился головой вперед. Несмотря на то, что удар в таких условиях не может быть особенно сильным, голова как ядро врезалась в живот одного из бандитов.

Гигант только охнул и повалился на спину.

— Гром и молния! — вопил Тотор. — Если б не путы, я бы вас всех расколошматил!

Он упал под молотящие его три пары ног, но не сдался. Его таскали по земле, били. Но он сотрясал груду навалившихся тел, колотил ногами, руками, коленями, локтями, брыкался, кусался, отбивался, выкрикивая:

— Отец говорил… никогда не уступать… надо бить и бить, покуда жив!

Нелли душераздирающе кричала, Меринос обрушивал на негодяев все свое презрение, но он был связан и не мог броситься на помощь другу.

Наконец Тотора схватили и потащили, а он продолжал вопить, извиваться, лупить трех бандитов, которые чертыхались и ворчали:

— Hell damit! Ну и прыть!

Тотора волокли к двери, а он глядел на своих друзей, которых, быть может, видел в последний раз, и, отбиваясь, кричал им:

— До свидания, мисс Нелли! До свидания, Меринос!

— Тотор, дорогой наш Тотор! — всхлипывала девушка.

— Мисс Мэри, и вам… всем — до свидания! — снова прокричал храбрый парижанин. — Мы еще увидимся, потому что я так хочу! Всегда и отовсюду можно возвратиться!

Человек, отброшенный ударом головы, поднялся и, ругаясь на чем свет стоит, присоединился к своим товарищам, уносившим бедного юношу. Дверь за ними захлопнулась. Тотор еще пытался сопротивляться, но отчаянная борьба превратилась в настоящее избиение, после чего пленника накрепко связали и потащили словно мешок. В руки врезались веревки, избитый, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, но дух его не был сломлен. Язык невозможно привязать, и наш легендарный Гаврош note 177 с помощью этого хорошо отточенного оружия показал, что он крепкий орешек. Лишенный возможности высказать мистеру Дику все, что он о нем думает, Тотор, к глубокому удивлению бандитов, которые волокли его незнамо куда, принялся петь. Ему вспомнились другие носильщики, из песни о победителе битвы при Мальплаке, знаменитом Мальбруке note 178, и он запел высоким голосом:

Несли его в могилу,

Миронтон, миронтон, миронтене,

Четыре офицера…

Вдохновившись началом и насмехаясь над бандитами, над всем на свете, он продолжал петь, пока его не бросили, как куль, в темную дыру и не закрыли за ним тяжелую дверь.

Прошли долгие часы. Тотору хотелось есть и пить. Лежа на спине, без света, почти без воздуха, он претерпевал моральные пытки, физические страдания без единой жалобы, как человек, которого ничто не сокрушит. Он сохранял надежду и, думая о родителях, говорил себе: