Вода и пламень - Тазиев Гарун (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
На каждом новом перевале нас ждало разочарование, и, чем дальше, тем оно было горше. Ни озера, ни вулканов. Лишь новый уэд и новый откос – точные копии тех, что мы только что прошли. Когда к концу второго дня забрались на очередной гребень и опять не увидели желанной цели, мы вдруг начали терять уверенность. Если так пойдет и дальше, нам не хватит продуктов и воды, чтобы добраться до вулканов и возвратиться назад… Жара, переносимая вначале довольно легко, становилась нестерпимой. Создавалось впечатление, что каждая новая долина глубже предыдущей, а температура в ней выше на несколько градусов.
Жажда начинала давать себя знать, язык казался сухой ватой. Взгляд упрямо цеплялся за двадцатилитровые бидоны с водой, мерно колыхавшиеся на ослиных боках. Вода была теплой, но, когда она текла тонкой струйкой в подставленные железные котелки, сердца наши наполнялись радужным ожиданием. Для этой процедуры ослов укладывали наземь и с превеликими осторожностями снимали бидон.
Дойдем ли мы сегодня до полувысохшего озерца Лаисами (судя по карте, оно должно находиться на нашем маршруте)? И есть ли еще в нем вода? Ведь по эту сторону гор уже больше года не выпадало дождя…
– Далеко до Лаисами? – спросил я у нашего стража-аскари.
Тот вытянул вперед руку, указывая на расстилавшуюся у ног каменистую долину, утыканную колючими акациями; она заканчивалась внушительной стеной муарового цвета.
– Мбари кидоко (немного далеко).
Это могло быть и пару часов, и полный день…
– Шире шаг, пехота! – бросил клич Луи.
Почти бегом мы припустились вперед, оставив ослов догонять нас; если нам удастся дойти до воды, караван подтянется, а если мы останемся со всеми, придется быть на голодном пайке.
В новой долине плавал жар, он был особенно силен у подножия крутого склона. Смена уровней чувствовалась сильно, и относительная свежесть Лонджерина воспринималась сейчас как сладостная нега. Торопясь к воде, мы невольно начали спотыкаться на камнях и кочках жесткой травы. Пустыня и горы могут казаться нескончаемыми, до жути одинаковыми, если вы спешите достичь вершины или колодца… Всеми фибрами души вы жаждете увидеть блеск воды среди зеленых пальм. Но вот, задыхаясь, взбираетесь наверх, а перед вами все та же ложбина, как и час, и два, и три назад, – камни, чередующиеся тут и там с редкой травой. Тогда вы переводите взгляд к новой гряде вдали, к едва различимой полосе, за которой, как вы надеетесь, прячется она. Вода… Вы стараетесь не замедлять шага и далеко выбрасываете ноги, но усталость наливает их тяжестью, на сердце – камень разочарования, жажда раздирает сухой, как бумага, рот, а беспокойство грызет мозг – что, если не удастся дойти и придется с полпути возвращаться назад…
Навстречу плетется стадо коз – сотни белых, черных, коричневых коз в сопровождении пастушонка, не прожившего на свете и десяти лет. При виде нас он стремглав бросается прочь. Еще через сотню шагов натыкаемся на колючий куст; в тени его двое голых юношей рендилле доедают жареного козленка. Они смотрят на нас довольно равнодушно; на кисуахили не понимают ни слова. Однако аскари смог у них выудить: да, в Лаисами сохранилась вода. Они как раз гонят оттуда стадо…
Спускаемся дальше по откосу, петляя меж обломков скал. Внизу, прямо в плоском дне долины, различаем каньон, проеденный эрозией в базальте. Возможно, эта эрозия – часть того процесса, который породил и саму долину. Возможно, что именно там и кроется Лаисами?
Так оно и есть! В углу ущелья под сенью громадной нависающей скалы вдруг блеснул меж камней клочок ярко-синего неба. Она необычайно красива, вода…
Жажда, видимо, была еще не смертельной: никто не бросился вперед и не припал ничком к озерцу. Мы даже остановились, чтобы получше рассмотреть его и увериться, что это не мираж. Бесценное сокровище! Честное слово, иногда даже приятно томиться жаждой, зная, что сейчас ее утолишь…
Луи опустился на колени возле лужи, вытащил нож и стал ковырять плотно слежавшийся гравий примерно в метре от воды. Минут через двадцать он добрался до водоносного слоя, расширил отверстие и погрузил в него эмалированный сосуд с фильтрующим составом.
Мы с Жаком уселись рядом с Тормозом, терпеливо глядя, как вода, светлая, чистая, медленно проходит сквозь фильтр. И вот наконец она готова – можно пить. Предосторожности оказались не пустыми; озерцо было столь же красиво, сколь и грязно: на поверхности густым слоем плавал козий горошек, осклизлые водоросли, нечистоты… Ожидание доказывало, что по-настоящему мы не хотели пить.
Трое погонщиков с ослами прибыли еще до наступления темноты. Похоже, стоило нам уйти, как ремешки перестали сползать. В теплой ночи горело желтое пламя, выхватывая лица. Мы счастливы: горло смочено водой, жареный козленок обглодан до последней косточки и снова обильно запит водой. Завтра мы выйдем к большому озеру, послезавтра – к вулкану…
Да, но это получается пять с половиной, а то и все шесть дней вместо трех. Что ж, придется еще урезать порции галет, сухофруктов и сыра. Но мы дойдем. Кто знает, вдруг счастье вновь улыбнется и мы встретим дорогой новое стадо.
Улеглись на пружинящий брезент походных коек. Усталые тела каждой клеточкой впитывали покой, мышцы расслабились после двух дней тяжкого похода. Луи в последний раз заварил чай – десерт перед сном (у нас есть сахар и сгущенное молоко). Каждый получает по здоровой кружке. Ришар тихонько прихлебывает, а я выпиваю свою в несколько глотков. Небо кажется живым от обилия звезд. Вдали раздается протяжный вопль гиены. Не так уж он страшен, как рассказывают. Гиены – непременная принадлежность африканской ночи, так что все идет заведенным порядком. Хищникам положено находить жертв…
Просыпаемся в сизой заре от щебетанья – крохотные голубенькие птички прыгают с ветки на ветку в листве мимоз. Гляжу на скалу и замираю от восхищения: прямо в трещине на вертикальной стене кряжистый кустарник усыпан дивными коралловыми цветами – это пустынные розы.
Пока навьючиваем ослов, откуда-то налетают стервятники, привлеченные запахом пищи, и кружат над головой, потом опускаются громадной стаей на край скалы. Все в нетерпении хлопают крыльями и пританцовывают, ожидая, когда мы наконец уйдем и они смогут начать пиршество.
Идем по верхней губе ущелья Лаисами. По сути это каньон, пропиленный в твердых слоях базальтовых нагромождений. Когда-то здесь в толще лавы образовалась трещина, которую затем углубили потоки. Постепенно долина достигла профиля равновесия – уровня, ниже которого потоки не углубляют своего ложа. За тысячелетия каньон состарился: воды уже больше не вымывали почву, а, наоборот, устилали дно слоями наносов – гравием, глиной, песком. И тут вновь случился катаклизм, в результате которого резко опустился район устья реки – она превратилась в озеро Рудольф. Снова началась интенсивная эрозия. Настолько интенсивная, что казалось, кто-то продолбил стамеской древнее дно реки. В конце концов образовался этот почти идеально ровный каньон, никак не напоминавший творения природы.
Эрозия шла с такой яростной силой потому, что уровень устья опустился метров на пятьдесят: где-то в центре Рифта ушел вниз новый блок. Миллионы лет спустя после образования гигантских разломов процесс все еще продолжался…
Цепляясь за острые камни, мы взобрались на новый перевал. Каждый втайне надеялся, что сейчас-то заметим на горизонте озеро. На гребне нас ждал ветер. Сильнейший теплый поток толкал в спину и гнал дальше, вперед. Вот где рождались легендарные бури на Рудольфе! Приходилось изо всех сил упираться в скалы, чтобы тебя не сдуло вниз. Но постоять так хотелось: ведь нам открылось озеро!
Незабываемый момент: сколько лет я разглядывал на карте волшебное название «озеро Рудольф» и вот теперь видел его наконец. Среди однообразного ландшафта сизых гор виднелась широкая голубая лента. Кончились стиснутые скалами уэды, мы вновь вышли на безбрежный африканский простор, и нас подгонял необузданный ветер – подлинный владыка здешних мест.
