Собрание сочинений в 12 т. Т. 9 - Верн Жюль Габриэль (книги регистрация онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
На борту «Сифанты»
На следующий день в десять часов утра, снявшись с якоря при попутном ветре, «Сифанта» под малыми парусами направилась к выходу из гавани Скарпанто.
Пленники, выкупленные Анри д’Альбаре, разместились частью на твиндеке, частью на батарейной палубе. Хотя переход через Архипелаг должен был занять всего несколько дней, офицеры и матросы старались устроить измученных людей как можно удобнее.
Командир д’Альбаре еще накануне подготовился к выходу в море. Что касается тринадцати тысяч лир, то он представил кади такие гарантии, которыми тот вполне удовлетворился. Посадка недавних невольников на корвет совершилась без затруднений, и через три дня этим несчастным, которые еще недавно были обречены на ужасы берберийской каторги, предстояло высадиться в одном из портов Северной Греции, где им не пришлось бы больше опасаться за свою свободу.
Но ведь освобождением они были всецело обязаны тому, кто вырвал их из рук Николая Старкоса! Поэтому, едва поднявшись на борт корвета, они самым трогательным образом выразили свою благодарность.
Среди пленников находился старый священник из Леондари. Вместе со своими товарищами по несчастью он приблизился к юту, где в обществе нескольких офицеров расположились Хаджина Элизундо и Анри д’Альбаре. Затем все они, во главе со священником, опустились на колени, и, протянув руки к командиру, старик сказал:
- Анри д’Альбаре, все те, кому вы вернули свободу, благословляют вас!
- Друзья мои, я только выполнил свой долг! - ответил глубоко растроганный командир «Сифанты».
- Да!… Все благословляют вас… все… и я тоже, Анри! - прибавила Хаджина, в свою очередь преклонив колени.
Анри д’Альбаре порывисто поднял ее, и тогда от юта до бака, от батареи до нижних рей, на которые взобралось около пятидесяти матросов, громко кричавших «ура», прокатились возгласы: «Да здравствует Анри д’Альбаре! Да здравствует Хаджина Элизундо!»
Лишь одна пленница - та самая, что накануне так упорно пряталась на батистане, - не принимала участия в этой церемонии. Поднимаясь на корабль, она была озабочена лишь тем, чтобы не привлечь к себе внимания. Это ей удалось, и с той минуты, как она забилась в самый темный угол средней палубы, о ней никто не вспоминал. Видимо, она надеялась остаться незамеченной до самого конца плавания. Но для чего ей понадобились такие меры предосторожности? Знал ли ее кто-либо из офицеров или матросов корвета? Так или иначе, лишь веские причины могли заставить ее столь настойчиво избегать людей в течение трех или четырех суток, которые должен был занять переезд через Архипелаг.
Впрочем, если Анри д’Альбаре заслужил признательность пассажиров корвета, то какой благодарности заслуживала Хаджина за все содеянное ею со времени отъезда из Корфу?
- Анри, - сказала она накануне, - Хаджина Элизундо теперь бедна, но зато достойна вас!
Она и впрямь была бедна! Но достойна ли молодого офицера?… Пусть об этом судит сам читатель.
И если Анри д’Альбаре любил Хаджину, несмотря на разъединившие их тяжелые обстоятельства, то как же должна была усилиться его любовь, когда он узнал, что заполняло жизнь девушки в течение долгого года разлуки!
Едва Хаджине Элизундо стали известны источники состояния, оставленного ей отцом, она приняла решение целиком употребить его на выкуп невольников, от продажи которых составилась большая его часть. Она не хотела сохранить ни гроша из этих двадцати миллионов, нажитых столь позорным способом. В свой план она посвятила лишь Ксариса. Он одобрил его, и вскоре все ценные бумаги банка Элизундо были реализованы.
Анри д’Альбаре получил письмо, в котором молодая девушка брала назад данное ему слово и прощалась с ним. Затем в сопровождении честного и преданного Ксариса Хаджина тайно покинула Корфу, чтобы отправиться в Пелопоннес.
В то время солдаты Ибрагима все еще беспощадно расправлялись с населением Центральной Морей, претерпевшим уже столько тяжелых испытаний. Несчастных, которым удавалось избежать гибели, отсылали в крупнейшие порты Мессинии, Патрас или Наварин. Отсюда корабли, зафрахтованные турецким правительством или предоставленные пиратами Архипелага, тысячами перевозили их либо в Скарпанто, либо в Смирну, где не переставая действовали невольничьи рынки.
За два месяца, последовавшие за отъездом с Корфу, Хаджине Элизундо и Ксарису, которых никогда не останавливала цена, удалось выкупить многие сотни невольников из числа тех, кого еще не успели отправить из Мессинии. Они сделали все возможное, чтобы разместить этих людей в безопасных местах, одних - на Ионических островах, других - в освобожденных областях Северной Греции.
Покончив с этим, оба отправились в Малую Азию - в Смирну, где работорговля велась тогда в особенно широких масштабах. Целые караваны судов доставляли сюда множество греческих невольников, освобождения которых особенно добивалась Хаджина. Она предлагала цены, настолько превышавшие предложения маклеров Берберии и побережья Малой Азии, что турецкие власти охотно вели с ней дела, считая их для себя весьма выгодными. Легко понять, как все эти торговцы злоупотребляли ее благородным порывом; но зато тысячи пленников избежали каторжного труда у африканских беев.
И все же оставалось сделать еще очень много; тогда-то у Хаджины и явилась мысль идти к своей цели двумя различными путями.
В самом деле, мало было выкупать пленников, назначенных к продаже на публичных торгах, или ценою золота освобождать их с каторги. Надо было также уничтожить пиратов, захватывавших корабли во всех морях Архипелага.
Хаджина Элизундо находилась в Смирне, когда туда дошли вести о судьбе, постигшей «Сифанту» после первых месяцев ее плавания. Для нее не было тайной ни то, что этот корвет был построен и вооружен на средства корфиотских судовладельцев, ни то, для чего он был предназначен. Она знала, что начало кампании было успешным; но затем пришло известие о том, что в сражении с флотилией пиратов, которой, как говорили, командовал сам Сакратиф, «Сифанта» потеряла своего командира, многих офицеров и часть экипажа.
Хаджина Элизундо тотчас же вступила в переговоры с поверенным, представлявшим в Корфу интересы владельцев «Сифанты». Через него она предложила им такую цену за корвет, что они решились его продать. Хотя корвет был куплен от имени некоего банкира из Рагузы, на самом деле он принадлежал наследнице Элизундо, которая шла по стопам Боболины, Модены, Захариас и других выдающихся патриоток, чьи корабли, снаряженные на их средства в начале войны за независимость, нанесли такой урон эскадрам турецкого флота.
Хаджина поступила так с намерением предложить командование «Сифантой» капитану Анри д’Альбаре. Преданный ей человек, племянник Ксариса, моряк и грек по рождению, как и его дядя, тайно следовал за молодым офицером и на Корфу, где тот долго и тщетно разыскивал девушку, и в Хиосе, куда тот отправился, чтобы примкнуть к полковнику Фавье.
По ее приказу этот человек поступил матросом на корвет, когда команда его пополнялась после битвы при Лимносе. Он-то и доставил Анри д’Альбаре два письма, написанные рукой Ксариса; первое с уведомлением, что в командовании «Сифанты» есть вакантное место, он послал на Хиосе по почте, второе, где корвету в первых числах сентября назначалась встреча у берегов Скарпанто, положил на стол кают-компании, когда стоял возле нее на часах.
Здесь, в Скарпанто, и рассчитывала оказаться к этому времени Хаджина Элизундо, выполнив свой долг великодушия и милосердия. Девушка хотела, чтобы «Сифанта» отвезла на родину последнюю партию невольников, выкупленных ею на остатки состояния.
Но сколько трудностей предстояло ей вынести в течение последовавших затем шести месяцев, каким опасностям подвергнуться!
Чтобы выполнить свою миссию, отважная девушка не колеблясь отправилась в сопровождении Ксариса в самое сердце Берберии, в ее порты, кишевшие пиратами, в глубь африканского побережья, где до завоевания Алжира Францией хозяйничали отъявленные бандиты. Хаджина рисковала своей свободой, самой жизнью, но она презирала все опасности, которые на нее навлекали ее молодость и красота.
