Позабытые острова - Даниельссон Бенгт (читать книги без .TXT) 📗

Покружив у нас над головами, птицы успокоились и сели поодаль. Теперь можно было без помех собирать яйца. Ведро за ведром спускали мы на веревке в шлюпку, и скоро вся тара была заполнена. Пришла очередь птиц: вооружившись длинными шестами, матросы атаковали их. Шесты вертелись в воздухе, точно мельничные крылья, и чайки десятками падали наземь. Оставалось только добивать их. Меньше часа нам понадобилось на то, чтобы до отказа нагрузить лодку яйцами и птицей. И на кого же мы были похожи! Сами словно огромные птицы: с ног до головы в гоголе-моголе, на который густо налипли перья!

Степенный кок невозмутимо принял груз и сложил в кладовку. А нам в награду приготовил добрый омлет: бросил на огромную сковороду сотню-другую яиц, раздавил их руками, кое-как выловил скорлупу и поставил сковороду на огонь. Приметив, что яйца далеко не первой свежести, я отказался от своей доли омлета. Но художник тщательно отобрал дюжину отличных яиц и приготовил превосходную яичницу, которую я с удовольствием съел, несмотря на ее розовый цвет.

После плотного завтрака мы немного вздремнули, чтобы набраться сил для следующего рейда в грот, населенный омарами. Он расположен в северной части островка, и вход в него настолько мал, что сперва я его не заметил. С острогами в руках мы пробрались внутрь и зашагали по пояс в холодной воде.

— Держись поближе к выступу в стене, — посоветовал мне один матрос. — Здесь посередине провал. Попадешь туда, может утащить течением вниз, прямо в ход, который связан с морем, там страшный водоворот.

После этого предупреждения я стал осторожнее.

Вспыхнули факелы из связанных в пучок пальмовых листьев, и в неровном свете мы увидели, что впереди грот сужается. Протиснувшись через расщелину, мы очутились в просторном подземелье с плоским выступом вдоль одной стены. Я взобрался на него. Последовала команда соблюдать тишину.

Несколько минут прошло в полном безмолвии, я буквально врос в камень. Вдруг один матрос привстал и метнул острогу в воду. Прыгнул следом — и ударил еще раз! Когда он выбрался из воды, на остриях бился здоровенный омар без клешней — их называют лангустами. Он был вдвое больше тех, что мне доводилось видеть на Таити и на островах Туамоту.

От боцмана я узнал, что лангусты селятся в тысячах углублений в скале ниже уровня воды. В гроте они в безопасности от акул и прочих врагов. Здесь всегда можно рассчитывать на хороший улов. И действительно: матросы быстро поймали два десятка лангустов. Они наловили бы еще, да факелы догорели. Обвешанные лангустами, мы двинулись обратно, и я поминутно вздрагивал, когда Добыча щекотала мне спину или живот: все забывал, что у них нет клешней.

Возвращаясь на шхуну, мы чуть не попали в беду. Один из матросов увидел вдруг ската и решил поймать его. В Полинезии множество скатов, они огромные, иные весят больше тонны, и ловить их нужно с умом. Ромбическое туловище ската сверху покрыто чем-то вроде хрящевого панциря. Когда бьешь ската гарпуном, нельзя целиться ни в голову, ни в спину — он так метнется вглубь, что в лучшем случае порвет линь, а в худшем затянет под воду гарпунера и опрокинет лодку. Надо стараться попасть в самый край бокового плавника: чем дальше от центра, тем меньше сила рывка. А зацепишь плавник, — тогда уж скату не уйти и на лодку не нападет. Остается измотать его и вытащить из воды.

Наш самодеятельный гарпунер поспешил. Едва приметил под лодкой черный силуэт, ткнул гарпуном — и, конечно, угодил почти в самый центр спины. Скат ринулся прочь с такой силой, что два человека были сбиты с ног линем. Нам, наверно, пришлось бы сдаться и перерезать линь, не подоспей на помощь другая шлюпка. На шхуну подали конец, соединенный с линем; теперь скат уже не мог уйти. Моторная лебедка легко подняла его на борт, и вооруженные ножами и топорами матросы набросились на добычу.

До чего же живуч скат! Казалось, каждый кусок существовал самостоятельно, они сжимались, точно продолжали чувствовать боль от ножей. На обед нам подали вареного ската — он все еще трепетал! Правда, оказалось, что виновата судовая машина, из-за которой наш стол вибрировал…

Я-то думал, что нескольких тысяч яиц, двухсот птиц, трех дюжин лангустов и тонны рыбы предостаточно для воскресного пира. Но команда была иного мнения. Без летучей рыбы меню не полно! И когда стемнело, мы снова сели в шлюпку. Хотя я днем трудился не особенно много, у меня от усталости слипались глаза. А матросы чувствовали себя преотлично и весело хохотали!

Лов происходил до смешного просто. Один человек держал над бортом лодки горящий факел, а другой — растянутую на двух палках сеть. Привлеченные светом факела, рыбы подплывали к лодке, взлетали и попадали прямо в сеть. Собирай и складывай! Маленькие живые снаряды, расправив плавники, неслись по дуге на высоте до одного метра над морем. Длина полета колебалась от двадцати пяти до ста пятидесяти метров.

К счастью, через полчаса летучие рыбки исчезли, иначе лов продолжался бы всю ночь. Видимо, их напугали тунцы или бониты. Матросы приуныли и очень неохотно вернулись на шхуну.

Наконец-то отдохнем после утомительного дня… Ile тут-то было! На палубе расстелили панданусовую циновку, появилось вино — и началась дегустация блюд, которые нам предстояло уничтожить в воскресенье. Дегустация была весьма основательной, а затем развернулось сражение в покер, на всю ночь. Большинство еще продолжало играть, когда капитан с помощью боцмана и рулевого через несколько часов после восхода солнца ввел шхуну в Ваипаее — «Невидимый залив» — на Уа-Хуке.

На берегу ни души: но случаю воскресенья местные жители были заняты утюжкой своих выходных нарядов. Как только зазвонил церковный колокол, матросы вскочили на ноги, мигом убрали карты и бутылки и достали белые костюмы. И когда они с благочестивым видом, протрезвевшие, в длинных брюках, в пиджаках, при галстуке, с псалтырем в руке зашагали к церкви, никто бы но поверил, что эти люди целые сутки не спали.

Впрочем, насколько быстро они приобщились к своей «крахмальной религии», настолько же быстро и забыли о ней. Уже через несколько минут после окончания проповеди белые костюмы висели на пальмах, а матросы в трусах гоняли мяч на главной деревенской площади. Появились благочестивые жители Ваипаее, им тоже не терпелось сразиться в футбол. На мою долю выпала почетная обязанность судить игру. Под ликующие крики зрителей начался международный матч между Ваипаее и таитянской командой шхуны. II когда я перестал штрафовать за игру рукой, корнер, офсайд и подобные мелочи, состязание развернулось вовсю, мяч то и дело влетал в ворота. Большинство босых футболистов таитян играло мастерски, и местной молодежи пришлось призвать на помощь нескольких пассажиров, чтобы дать отпор.

Истекло сорок пять минут, я дал свисток для перерыва. Всеобщее недоумение. Зачем отдыхать, когда веселье только началось? То же после конца второго тайма. Никому не хотелось прекращать игру. Сам я был распарен палящими лучами солнца и совершенно выдохся. Спасибо, местный звонарь выручил, взял у меня свисток… А игроки продолжали как ни в чем не бывало. И куда девалась лень, якобы присущая полинезийцам! Подозреваю, что они и в других случаях проявили бы бодрость и энергию, надо только, чтобы люди чувствовали, что жизнь их осмысленна и содержательна [37].

Когда я уже под вечер, после приятного отдыха в прохладном пальмовом сарайчике вернулся на «поле боя», там шли скачки, матросы состязались с местными парнями. Что за неутомимые люди! Мужчины и женщины постарше готовили все к пиру. На больших банановых листьях горами лежали яйца, омлеты, лангусты, птица и рыба, доставленные нами; островитяне приготовили свое «фирменное блюдо» — кур, испеченных в воде… Кажется, только в Ваипаее стряпают так: женщины разрезали неощипанных кур, удалили внутренности и вложили взамен докрасна раскаленные камни. Потом кур быстро обернули банановыми листьями, обвязали бечевкой и кинули в ручей. Через полчаса их извлекли из воды, ловко очистили от перьев, выбросили камни — можно подавать на стол!