Океания. Остров бездельников - Рэндалл Уилл (читаем книги бесплатно .TXT) 📗

— Чтобы отметить, — подмигивает он.

Но я отклоняю его приглашение. Мне надо искать мистера Ву.

Глава 12 Хониара

Я пытаюсь произвести хорошее впечатление в яхт–клубе. — Однако производить его не на кого. — И наслаждаюсь обществом представителей высшего света Хониары.

Хониара, о чем я быстро догадываюсь, — отвратительный нарыв на прекрасном и соблазнительном теле Соломоновых островов. К счастью, она не слишком отравляет впечатление от них, ибо, как было указано Джерри, одурманенная жарой острова Гуадалканал, она ничем не напоминает Мехико. В действительности скорее смахивает на картонные декорации низкобюджетного вестерна.

Свернувшись подобно пьяному бродяге, у подножия гребня Тандачехе, Хониара взирает мутным взглядом через единственную главную улицу на море и морской порт, представляющий собой усеянный обломками пролив между Гуадалканалом и Флоридскими островами. В 1942–м здесь происходило крупнейшее в истории морское сражение.

Местная служба разведки сообщила американцам, что японцы строят взлетную полосу на поле Хендерсона на Гуадалканале, чтобы совершать с нее налеты на другие острова Тихого океана, включая Новую Зеландию и Австралию. И военно–морской флот Соединенных Штатов решил, что пора действовать. Последующая битва при Саво, состоявшаяся 9 августа 1942 года, стала одним из крупнейших поражений в истории военно–морского флота США. Последующие контратаки здесь и в Западной провинции, на островах, окружающих Рандуву, заставили японцев отступить, и чудовищное кровопролитие в этом забытом уголке мира стало поворотным пунктом во всей Тихоокеанской кампании. Здесь было уничтожено семьдесят военных кораблей и более тысячи самолетов, а количество павших было настолько велико, что называть точную цифру просто бессмысленно. Достаточно сказать, что теперь этот тихий участок океана называется Железным дном. По иронии судьбы, а может, вполне закономерно строительство современного международного аэропорта здесь начало финансироваться в 1996 году японским правительством.

Главная дорога — Мендана–авеню — теперь использовалась как полоса препятствий для рядов помятых импортных легковушек и пикапов, которые подскакивали и тряслись в пыли, постоянно окутывавшей город, словно изображение извергающихся газов в комиксах.

Изогнувшись как матадор, я успешно увиливаю от фонтана серой жижи, вылетающей из–под колес микроавтобуса. Он издает хриплый рев и, астматически кашляя, исчезает в толпах людей, выбравших грязную метрополию в качестве места жительства в надежде на процветание и горы пластиковых упаковок, служащих символом столь любимого всеми западного образа жизни.

— Зайди в яхт–клуб, — советовал мне Джерри. — Там в баре всегда толпится масса людей. Наверняка окажется кто–нибудь, кто сможет дать тебе совет.

Я выхожу из тени гостиничного навеса и, успешно миновав главную улицу, направляюсь вниз в сторону доков. Впереди виднеются открытые металлические ворота, из–за которых доносится шум голосов членов клуба, собирающихся на ланч. Вписываю свое имя в гостевую книгу и захожу внутрь. Помещение клуба явно проектировалось специалистом по аэронавигационной архитектуре, так как с одной стороны оно выходит на море, а с другой — на бетонную стену. Вяло вращающиеся вентиляторы перемешивают дух ушедшей истории, перегоняя застоявшийся запах табака и ограниченности над седыми головами присутствующих.

Вдоль одной из стен расположена длинная барная стойка, у которой сидит около дюжины посетителей. Поскольку перед каждым красуется по стакану, а то и по два, я тоже заказываю себе пиво, чтобы не выглядеть здесь чужаком. В ожидании заказа улыбаюсь и здороваюсь с джентльменом, облаченным в шорты и носки, который расположился рядом. Он оборачивается с таким видом, словно я спросил у него, нельзя ли приобрести его дочь по сниженным тарифам. Хрюкнув, он соскальзывает со своего сиденья и неуверенно направляется в противоположную часть зала.

— Эта собака подошла ко мне и начала разговаривать. Я состою членом этого клуба уже почти семнадцать лет. Семнадцать лет! А он позволяет себе обращаться ко мне! Да что ж это такое? — с горестным видом обращается он к официанту.

Я смущенно расплачиваюсь за пиво и робко улыбаюсь соседу, сидящему с другой стороны от меня.

— Не надо слушать его. Несчастный старик. Всегда был несчастным, — добродушно, хотя и несколько неуверенно добавляет он. — Недавно приехал?

— Ну да, утром.

— Дон, меня зовут Дон. — Он вытирает свою влажную ладонь о рубаху и протягивает мне руку. Его лысый череп с редкими зачесанными поперек черными волосами сияет от уха до уха. Мой собеседник икает и, чуть повременив, прикладывает руку ко рту. — А ты спроси, что тебе надо, и я тебе скажу.

— На самом деле мне надо попасть в Чайна–таун.

Я понимаю, что ошибся, лишь тогда, когда он пододвигает к себе стопку подставок для пивных кружек и начинает их раскладывать на стойке.

— Чайна–таун… понял… Так что ты делаешь в яхт–клубе?! — рявкает он, ударяя по одной из подставок, которая тут же падает на пол.

— Хорошо, Чайна–таун, хорошо. Но это яхт–клуб! — Снова ударяет по еще одному картонному квадратику, и тот тоже падает на пол.

— Не будет вам никаких китайцев! — Сосед с силой сворачивает на пол еще один. — Куда ты собрался? В Чайна–таун? Тебе надо в Чайна–таун?

Это уже попахивало катастрофой.

— Простите, вы — Уилл?

Я отрываю голову от пола, где изображаю человека, активно пытающегося найти упавшие подставки, и вижу перед собой дружелюбно улыбающуюся женщину и выбритого наголо мужчину.

— Вы нас не помните?

— О, привет! — восклицаю я, судорожно копаясь в памяти. — Я… м–м–м… — И тут меня осеняет. — Да–да. Джейн и Ник. Мы встречались в гостевом доме. Как дела? — с несколько фальшивым энтузиазмом спрашиваю я.

— Все хорошо, спасибо.

Джейн — консультант по сельскому хозяйству — работала на одну из крупных фирм. Ее муж Ник был шкипером на траулере, однако в настоящее время находился в отпуске. Они жили в Новой Зеландии, и я был очень рад знакомству с ними в Мунде, где Джейн проводила консультации по выращиванию овощей, сидя на лестнице аэропорта. (Я пристраивался в заднем ряду слушателей.)

В отличие от большинства филантропов, путешествовавших по островам, Джейн излучала уверенность и профессионализм. И ее больше интересовало дело, чем покупки в маленькой сувенирной лавке, всегда битком набитой молодыми людьми в сандалиях и с волосами, завязанными в хвостик, и девицами в длинных цветастых платьях, которые напыщенно произносили «Мамочке это обязательно понравится» или: «Ты представляешь, солнышко, они не принимают доллары США. Уму непостижимо!».

Я пытаюсь отвязаться от Дона, который с непонимающим видом пялится на свою карту, и заверяю его, что уже все понял. Дон кивает и переключается на более серьезное занятие, а именно — пытается дотянуться до своего стакана, стоящего на стойке, и влить хотя бы часть его содержимого себе в рот. Мы удаляемся к незанятой стойке, окружающей колонну, возведенную в центре зала.

Джейн спрашивает, что привело меня в Хониару, и терпеливо выслушивает мои пространные объяснения.

— К тому же я не хочу присутствовать при охоте на дельфинов, — добавляю я, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота при одном воспоминании о виденном.

Джейн хихикает.

— Я пыталась организовать ферму по разведению коров в Макире, но жители настолько привыкали к коровам, что потом не могли забить их. Они даже не позволяли никому подойти к ним. Дело закончилось тем, что они сломали ограждения загона темной ночью и всех выпустили на волю.

Вот и я говорю.

— Ну, нам пора, — добавляет она, снимая с планки ключи. — А ты где остановился, Уилл?

— Ну, я еще не знаю, — признаюсь я, и они тут же с великодушным гостеприимством, которое многие англичане находят назойливым, требуют, чтобы я поселился у них.

— Мы все устроим. Пошли. — Джейн даже подпрыгивает от энтузиазма.