Великолепное Ориноко - Верн Жюль Габриэль (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
Нечего удивляться поэтому, если защитник Гуавья-е, с биноклем в руках, бросал жадные взоры на его широкое русло, через которое выливались глинистые и желтоватые воды его любимой реки. Ничего не было удивительного также в том, что Фелипе, когда его пирога проходила мимо этого устья, с видом презрения спросил ироническим тоном, хотя и знал, в чем дело.
— Что это за ручей?
Хорош «ручей», по которому суда могут ходить на протяжении 1000 километров, притоки которого орошают огромную территорию, тянущуюся до самых Анд, который выливает из своего устья 3200 кубических метров воды в секунду!..
Однако на презрительный вопрос Фелипе никто не ответил, не имел времени ответить. Или, лучше сказать, ответом на него было только одно слово, вырвавшееся у гребцов всех трех лодок:
— Чубаско!.. Чубаско!
Таково было индейское название того шквала, который появился на горизонте. Это чубаско неслось на реку, точно лавина. И — это может показаться странным, необъяснимым для тех, кто незнаком с этим явлением венесуэльских льяносов, — оно разразилось с северо-запада.
За мгновение до этого атмосфера была спокойная, даже более чем спокойная: она была тяжелая, гнетущая. Тучи, насыщенные электричеством, заволокли небо, и вместо того, чтобы разразиться с юга, буря разразилась на противоположной части горизонта. Ветер встретил почти над головой путешественников все эти массы пара, развеял их, нагромоздил другие, наполненные градом и дождем, и они опрокинулись как раз на то место, где смешиваются воды рек.
Сначала чубаско отнесло лодки от устья Гуавьяре, затем не только удержало их против течения, без помощи шестов, но потащило по направлению к Сан-Фернандо. Если бы шторм не подвергал их большой опасности, то пассажирам оставалось бы только радоваться, что они движутся в этом направлении.
К сожалению, чубаско чаще всего оканчиваются несчастьями. Кто не был сам очевидцем их, тот не может себе представить их разрушительной силы. Они сопровождаются страшным ливнем, смешанным с градом, который пробивает плетенку лодочных кают.
Услышав крики: «Чубаско! Чубаско!» — пассажиры спрятались в каюты. Так как в предвидении этого «собачьего удара», по выражению мапойосов, паруса были сняты и мачты убраны, то «Марипар», «Мориша» и «Галлинетта» смогли устоять против первого натиска вихря. Однако эти предосторожности не устранили опасности, которая заключалась не только в том, что лодки могли опрокинуться. Подхваченные ветром, заливаемые волнами, точно в океане, фальки налетали друг на друга, рискуя треснуть или же разбиться о рифы правого берега. Пассажиры могли высадиться на берег, но весь их груз неминуемо погиб бы.
Лодки метались по взволнованной поверхности реки. Управлять ими было невозможно, и рулевые тщетно пытались сделать это при помощи кормовых весел. Фальки кружились, сталкиваясь с заливавшими их громадными валами, и, несомненно, затонули бы, если бы гребцы не отливали воду и если бы на помощь к ним не пришли в этом пассажиры. Вообще эти плоскодонные лодки, сделанные для плавания по спокойной воде, ни по конструкции, ни по форме не могут выдержать подобных ударов, и большая часть их во время частых в жаркое время года чубаско погибает в водах среднего Ориноко.
В этом месте река очень широка. Ее русло от южной оконечности острова Гваяртивари расширяется так, что его можно принять за обширное озеро, закругленное к востоку, напротив устья Гуавьяре, который является как бы сужающимся заливом этого озера. Таким образом, буря может разыгрываться здесь совершенно свободно, тем более что прибрежные льяносы не имеют в этом месте ни гор, ни лесов, которые могли бы умерить ее силу. Лодка, застигнутая на воде такой бурей, не имеет даже возможности бежать от нее, как делают в море корабли, и ее единственное спасение — выброситься на берег.
Лодочники хорошо знали это и ничего не могли сделать, чтобы предупредить катастрофу. Поэтому они думали о том, чтобы спастись самим, а это возможно было сделать, лишь бросившись на камни.
Один из них сказал:
— Это называется потерпеть крушение в порту!
На борту «Галлинетты» сержант Мартьяль старался быть спокойным. Если бы он был один, если бы ему пришлось бояться лишь за себя, то он нашел бы в себе мужество солдата, видавшего всякие виды! Но Жан… дитя, за которым он согласился следовать в это опасное путешествие, — как спасти его, если пирога утонет раньше, чем достигнет берега?..
Сержант Мартьяль не умел плавать. А если бы даже и умел, что смог бы он сделать среди этих бушующих вод, уносимых молниеносным течением?.. Конечно, он бросится в воду, и если ему не удастся спасти юношу, то он погибнет вместе с ним!..
Жан сохранил все свое хладнокровие, тогда как у сержанта Мартьяля оно исчезло. Выйдя из каюты, юноша держался на корме… Он видел опасность, не скрывая ее от себя… И его губы шептали имя отца…
Однако был человек, который следил за ним, хотя юноша и не замечал этого. В то время как пироги, точно бешеные, метались то в одну сторону, то в другую, то вместе, то разъединенные волнами, Жак Хелло не спускал глаз с Жана. Когда фальки сближались борт о борт, рискуя разбиться, он думал лишь о том, чтобы крикнуть юноше ободряющее слово. Нужны ли, однако, были эти слова человеку, который вовсе не собирался дрожать перед смертельной опасностью?..
— Еще две минуты — и мы будем на берегу!.. — сказал Герман Патерн, стоявший на носу «Мориши».
— Будем готовы… — ответил Жак Хелло отрывисто, — будем готовы спасать других!
Левый берег Ориноко находился всего в 200 метрах. Сквозь дождь и град можно было разглядеть белую от пены покрывавших его волн извилистую линию. Через несколько мгновений лодки должны были очутиться на берегу. Сила чубаско возрастала, и пироги, поставленные боком, прыгали среди воля, которые их заливали с одного конца до другого.
Раздался удар.
«Мориша» ударилась о «Галланетту».
Этот удар был так силен, что «Гадлинетта» зачерпнула воду всем бортом.
Однако она не опрокинулась.
Вдруг раздался ужасный крик, резко выделившийся среди грохота бури.
Этот крик издал сержант Мартьялъ.
В момент удара Жан был выброшен в клокочущие воды.
— Дитя мое!.. Дитя мое!.. — повторял старый солдат.
Сержант Мартьяль совсем потерял голову и не в силах был двинуться с места. Он собирался броситься в воду, но что мог он сделать?
Жак Хелло удержал его сильной рукой, потом толкнул в глубь лодки.
Хелло находился тут потому, что он прыгнул на «Галлинетту», чтобы находиться около юноши, ближе к нему, в случае если придется его спасать…
И в тот момент, когда Жан исчез под водой, он услышал, как сержант Мартьяль выкрикнул имя… Да!.. Другое имя… Это было не имя Жана…
— Предоставьте это дело мне! — сказал он.
— Вы не можете помешать мне! — воскликнул сержант Мартьяль.
— Вы не умеете плавать… вы погибнете оба! А я… я спасу вашего… племянника!
И Жак Хелло бросился в реку.
Все это было сказано и сделано в несколько секунд. Пять-шесть взмахов рук позволили Жаку доплыть до Жана, который, вынырнув несколько раз на поверхность, готов был окончательно погрузиться. Жак схватил его поперек тела, поднял ему голову, которую он старался держать над водой, и дал течению тащить себя к берегу.
— Мужайтесь… мужайтесь!.. — повторял он. Жан с закрытыми глазами, лишившись чувств, не мог ни слышать, ни понимать его…
Пироги были в 20 метрах сзади. Вальдес удерживал сержанта Мартьяля, обезумевшего от отчаяния. Жак Хелло, поддерживавший юношу, еле виднелся в волнах. Поток нес их обоих к берегу. Фальки следовали за ними, и по счастливой случайности, вместо того чтобы оказаться выброшенными на камни, они были подняты волной и вынесены на песчаную косу, где и остановились, не потерпев серьезных повреждений.
В тот же миг и Жак Хелло вышел из воды. В его руках безжизненно висело тело потерявшего сознание Жана. Положив его на землю и приподняв ему слегка голову, Жак Хелло начал приводить его в чувство…
