Неоконченное путешествие - Фосетт Перси Г. (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗

Это племя индейцев многочисленно до сих пор, и постройка железной дороги заставила их уйти из района Мадейры.

Один метис рассказал мне, что вблизи порогов Шоколаталя он и несколько других людей недавно захватили каноэ с двумя индейцами.

— Один из них отказывался от пищи и умер, — продолжал метис. — Другой тоже объявил голодовку, тогда мы повесили его за ноги на дереве и немножко попрактиковались в стрельбе из винтовок. Он умер на восьмом выстреле. Вот была потеха!

Перевозка грузов на бателонах была здесь прекрасным бизнесом. Постройка судна стоила 1800 боливиано (144 фунта стерлингов), а фрахтовалось оно за 400 боливиано на один рейс и делало четыре таких рейса в год, причем фрахтовщик брал всю ответственность за возможный ущерб на себя.

Команда бателона надорвала себе животы от смеха, когда у одного из моих индейцев тумупаса появились симптомы бери-бери и отнялись ноги. Бедняга умер в Вилья-Белья.

Трудно себе представить что-нибудь более жуткое, чем подходы к порогам Риберон. На протяжении мили перед ними мы двигались, прижимаясь к скалам и берегам, где можно было хоть за что-нибудь уцепиться, а затем понеслись, отчаянно работая веслами, чтобы проскочить тридцать ярдов невероятно бурной стремнины, на которой легко могло потонуть глубоко сидящее в воде судно. Во время этой передряги мы зачерпнули по меньшей мере тонну воды. Один из четырех бателонов, составлявших караван, опрокинулся и затонул — его команда оказалась слишком слабой, чтобы грести с нужной силой. Груз погиб, но люди спаслись, так как все индейцы отлично плавают.

Мы стали лагерем в Рибероне, где лодки разгружали и тащили волоком в обход порогов. Мы страшно устали и только устроились на ночлег, как на нас напали полчища черных муравьев. Несметными миллионами они покрывали все на своем пути, издавая какой-то жуткий, пронзительный, шипящий звук при встрече с каждым живым существом. Их ничто не останавливает, и горе спящему, который не проснется от мягкого шуршания, возвещающего об их приближении, и вовремя не убежит. Муравьи не принесли вреда нашему лагерю, а лишь уничтожили насекомых и пошли дальше. Они часто посещают хижины в лесу и очищают их от паразитов.

У Мисерикордии, следующих порогов на нашем пути, был большой водоворот. Здесь жил старик, составивший себе немалое состояние тем, что собирал обломки лодок, каучук и вообще все, что выбрасывалось на берег в результате крушений. Это было очень опасное место, и, если лодка подхватывалась водоворотом, крушение было неминуемо. Проход ниже по реке был еще более гибелен, ибо вода со все нарастающей скоростью мчалась в лабиринте скал, и как бы искусны ни были лоцман и команда, они обычно напивались на дорогу при отплытии из Вилья-Белья. Раньше, когда условия страховки были помягче, в этом месте часто случались крушения, так как иной раз владельцам груза было выгоднее утопить его и получить страховую премию.

Должно быть, какой-то мрачный юморист придумывал названия для населенных пунктов Боливии, если он назвал порт при слиянии рек Маморе и Бени звучным именем Вилья-Белья [24].

Вонючая черная трясина располагалась в центре этого поселения, а смертность временами была чудовищной. Среди команд бателонов, ходивших к Сан-Антонио и обратно, она составляла пятьдесят процентов в год — цифра, к которой я стал теперь привыкать. Такова та цена, в которую обходился в те времена боливийский каучук, и, я думаю, не будет преувеличением сказать, что каждая тонна отправленного каучука стоила человеческой жизни. Грязная, наскозь провонявшая Вилья-Белья, со спившимися, потерявшими человеческий образ обитателями, была тем не менее одним из важнейших таможенных постов Боливии. Район Бени был пугалом для всех более или менее порядочных чиновников; меня приняли за правительственного осведомителя и соответственно ко мне отнеслись. Ни один чиновник не проявил достаточной вежливости или хотя бы чувства долга и пальцем не пошевелил, чтобы помочь нам, а один из жителей дошел до того, что попросту разрядил в меня свой винчестер; к счастью, он был пьян и не смог хорошо прицелиться. Не в силах ничего добиться, я напрямик заявил главному администратору таможни, что, если меня немедленно не обеспечат транспортными средствами, я пошлю на него официальную жалобу министру колоний. Это возымело действие — меня приняли за настоящего доносчика! Как бы там ни было, нам удалось покинуть Вилья-Белья в тот же день.

На следующий день мы прибыли в Эсперансу, штаб-квартиру братьев Суарес главной каучуковой фирмы. Здесь мы повстречали нескольких английских механиков, служащих фирмы, которым хорошо платили за обслуживание баркасов. Клерки — все до одного немцы — питали к ним открытую вражду.

Здесь были пороги, к которым индейцы относились с величайшим уважением, слыша в их грохоте пляску смерти. Несколько дней назад через эти пороги прошел баркас, полный пассажиров; когда он отвалил от берега, в машине обнаружились неполадки, и он лишился хода. Его спасение было просто чудом, ибо, как ни странно, он не разбился. Все мужчины, бывшие на борту, за исключением английского инженера Смита, попрыгали в воду, не дожидаясь, пока баркас перевернется. Женщины беспомощно закричали, каждую минуту ожидая, что судно опрокинется и их затянет в водоворот. В то время как баркас начал проходить через быстрину, Смит, невозмутимо копавшийся в машине, снова пустил ее и направил баркас к берегу. С тех пор Смита почитали здесь героем.

Англичане-механики любили свой труд и хорошо работали; им платили большое жалованье и хорошо с ними обращались. Тут можно было неплохо подрабатывать и помимо службы — чинить швейные машины, винтовки и так далее. Все это приносило немалый дополнительный доход. Один из них снискал неувядаемую славу и почет у местного населения после того, как свалился с бателона в реку с бутылкой в руках, благополучно миновал водопад, выплыл ниже его и, выбравшись на берег, как ни в чем не бывало, допил бутылку!

Другой англичанин заболел какой-то странной болезнью, от которой совсем почернел и стал издавать неприятный запах. Однажды он не вышел на работу, и майордомо, решив, что он умер, пообещал двум индейцам по бутылке водки каждому, если они возьмут тело и похоронят его. Индейцы завязали носы и рты, положили почерневший труп в гамак и понесли его на кладбище. По дороге гамак ударился о дерево, и замогильный голос произнес: «Поосторожнее, мальчики, поосторожнее!» Индейцы бросили свою ношу и удрали, затем, выпив для храбрости, они вернулись в сопровождении нескольких других и снова взялись за гамак. Когда они опустили тело на край могилы, загробный голос послышался вновь — на этот раз он просил воды. Все бросились врассыпную; однако, опять-таки после дополнительных возлияний, пеоны снова возвратились, спихнули насмешника в могилу и поспешно закидали землей до самого верха, чтобы лишить покойника шанса воскреснуть из мертвых.

Вскоре после моего прибытия внезапно показались в каноэ шестнадцать индейцев пакагуаре в полной боевой раскраске. Когда эти смельчаки подгребли к противоположному берегу реки, Эсперанса пришла в дикий ажиотаж. Пеоны орали, все перебегали с места на место, выкрикивая какие-то команды, началась беспорядочная ружейная пальба. Дикари не обращали на это никакого внимания. Ширина реки здесь доходила до шестисот ярдов — почти предельное расстояние, на которое бьет винчестер сорок четвертого калибра. С нерушимым спокойствием дикари продолжали грести, пока не скрылись в одном из небольших притоков. Последовал приказ: «Прекратить огонь». Было учтено количество израсходованных боеприпасов, которые стоили страшно дорого, и все лица помрачнели.

Индейцы часто показывались на противоположном берегу и спокойно наблюдали за тем, что делается в барраке, отлично понимая, что винтовки им не страшны. При их появлении жители Эсперансы впадали в бешенство, всегда кончавшееся бессмысленной тратой патронов. это напоминало суматошную ярость собак при виде кота, сидящего на ограде.