Мореплаватели солнечного восхода - Хироа Те Ранги (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗

Помимо марае, на некоторых островах мы видели многочисленные развалины домов. Основание дома обычно ограничивал низкий барьер из плит кораллового известняка, поставленных на ребро, чтобы предохранить от распыления измельченный коралловый гравий, которым засыпали пол. Коралловый известняк, применявшийся для оград домов и столбов в марае, напоминал по своему виду искусственный материал. Это вызвало к жизни теории об угасшей древней цивилизации, носителям которой был известен цемент. Если бы авторы этих ошибочных высказываний взглянули на берега островов, окруженных коралловыми рифами, они увидели бы естественные напластования кораллового известняка, из которого полинезийцы высекали свои плиты.

Исследуя различные атоллы, я добрался до маленького островка Те Казн конусообразной формы, с впадиной посередине. Поверхность углубления пересечена тропинками, выложенными большими плоскими камнями; некоторые тропинки выходят за пределы впадины и спускаются вниз к воде. Здесь встречаются также небольшие прямоугольные площадки, выложенные коралловым гравием, который заметно отличается от острых ветвистых кораллов, намытых на берег во время штормов. Торговец Ламонт, потерпевший крушение у Тонгаревы в 1853 г., увидел эту впадину с расходящимися от нее тропинками и написал позднее, что это место служило, вероятно, для отправления каких-то особых таинственных культов.

Однако мой спутник Тупоу Исаиа дал мне простое и правильное объяснение происхождения этой впадины.

«Те Казн был когда-то важной стоянкой для рыболовных лодок. Вы видите по самому положению острова, что здесь можно ловить рыбу в море, проливе и лагуне. Для защиты от солнца рыбаки приносили с собой листья кокосовых пальм. Прежде чем прилечь отдохнуть, они рассыпали по земле коралловый гравий, чтобы их сон не тревожили острые углы ветвистых кораллов. Так как передвигаться по острым выступам было очень трудно, рыбакам пришлось также выложить тропинки плоскими коралловыми плитами. Вы видите, что тропинки от края впадины ведут к морю, северо-западному проливу и лагуне. Рыбаки проложили удобные тропинки ко всем тем местам, где в различное время в зависимости от ветра и прилива было больше рыбы. Дорожки протянулись также и в четвертом направлении — к соседнему острову, куда рыбаки могли пройти к своим временным жилищам, находившимся в защищенной от ветров впадине».

«Благодарю вас, — сказал я, — все это очень просто, правдоподобно и опровергает предположение о происходивших якобы здесь отправлениях особых культов».

Здесь я обнаружил, что часть жителей помнила меня как доктора со времени моего прошлого пребывания на Раротонге, когда я помогал постоянному врачу. Поэтому по утрам, прежде чем приступить к своим обычным этнологическим занятиям, я принимал процессии больных.

День отъезда с островка Те Казн настал очень быстро. Жители деревни Таутуа, расположенной на другом берегу лагуны, пригласили меня навестить их перед отъездом. Население собралось перед домом вождя.

На веранде стоял стол. На него положили оловянную тарелку. Воздев руки, вождь закричал так, чтобы все могли его слышать: «Вот две жемчужины, великолепные по форме и по цвету. Каждая из них стоит по крайней мере пять фунтов». Он положил жемчужины на тарелку и начал перекатывать их во все стороны. На лице его было написано неподдельное восхищение.

«А теперь, — сказал вождь, — проявите уважение к своему сородичу и благодарность врачу. Наполните это блюдо ровно катающимися жемчужинами».

Толпа подалась вперед. Все развязывали уголки носовых платков или открывали спичечные коробки. Они выкладывали свои дары на оловянную тарелку, а вождь бегло подвергал их критическому осмотру. Некоторые из них просили прощения за бедность своих приношений, объясняя это тем, что им не везет. Я чувствовал себя скверно, но условности тонгареванского гостеприимства связывали меня по рукам и ногам.

В деревне Омока жители подходили ко мне поодиночке и вносили свою долю в мои жемчужные запасы.

Па сказал мне: «Эти жемчужины не так хороши, как я хотел бы, но я теперь уже слишком стар, чтобы нырять».

Я с благодарностью пожал ему руку и отвечал: «Вы одарили меня жемчужинами из глубины своей мудрости. Они намного превосходят любые жемчужины, которые можно добыть из глубины моря».

На прощание мы потерлись носами с Па и Ма. Их морщинистые добрые лица были только как бы связующим звеном со старым миром, который уступал место новому. На корабль нас сопровождала лодка, нагруженная зелеными кокосовыми орехами. «Чтобы было что пить в дороге», — говорили провожающие.

Когда мы миновали западный пролив, я махнул на прощание рукой большой скале, возвышавшейся над рифом. Эта скала как страж стояла над островом; это она отломила когда-то балансир у большой ладьи предка Махуты.

Хотя жители Тонгаревы не так искусны в ремесле, как их южные соседи, но по натуре они так же честны и добродушны. Жемчужное ожерелье, которое носит моя жена, я высоко ценю как знак внимания моих родственников с отдаленного острова, что стоит на древнем пути, ведущем в сердце Полинезии.

Глава XI. СЕВЕРНЫЕ ЭКВАТОРИАЛЬНЫЕ ОСТРОВА

Расстояние между центром и северным углом Полинезийского треугольника достигает 2400 миль. На этом северном направлении расположено, как показывает современная карта, множество небольших островов. Если бы полинезийские мореплаватели плыли прямо на север, то эти острова служили бы им удобными стоянками вдоль всего пути. Брус Картрайт высказывает предположение, что полинезийцы, эти естествоиспытатели, практически могли в своих плаваниях следовать за полетом золотых ржанок, материковых птиц, зимой переселяющихся с Аляски на юг, а летом возвращающихся обратно, на земли северных морей. Не знаю, позволяли ли господствующие ветры ладьям полинезийских мореплавателей следовать без отклонений по маршруту птиц, но известно, что они все же достигли Гавайских островов в северном углу треугольника, где образовались постоянные поселения. Известно также, что полинезийцы открыли острова, лежавшие на их пути. Хотя древние мореплаватели там и не задерживались, они посадили на этих островах кокосовые пальмы и соорудили долговечные памятники из коралловых глыб, оставшиеся единственными свидетельствами полинезийских открытий и временных поселений. Вдоль северного пути вытянулись острова: Рождества, Фаннинга, Вашингтона и Пальмира. Они расположены к северу от экватора, по направлению с юго-востока на северо-запад. В длину они покрывают пространство примерно в 400 морских миль. Самый северный — остров Пальмира — находится на расстоянии 1000 морских миль от Гавайских островов. Фаннинг в настоящее время приобрел значение как промежуточная станция кабеля. Остров Рождества, площадь которого достигает 300 000 акров, считается самым большим атоллом. Южнее экватора на 250 миль к юго-западу от острова Рождества расположен остров Джарвиса, который, хотя и не является атоллом, также характеризуется очень скудной природой. Далее к югу находятся острова Молден и Старбак. Не очень далеко на юго-запад от Старбака расположен остров Тонгарева. Мы уже упоминали об этом самом северном атолле северо-западной группы.

Острова, расположенные с северу и к югу от экватора, раньше носили собирательное название островов Лайн, но в последние годы их стали обозначать, как Экваториальные острова. К ним причислены также острова Хауленд и Бейкер, расположенные дальше на запад. На Хауленде растет дерево коу и имеется ров, возможно, вырытый полинезийцами, чтобы выращивать в нем таро. Однако, вероятнее всего, острова Хауленд и Бейкер не были заселены полинезийцами при их миграциях на северо-запад, теперь же они получили практическое значение для Соединенных Штатов как авиационные базы на Тихом океане. Соединенные Штаты недавно отправили колонистов на Хауленд и Бейкер, чтобы укрепиться там. Среди поселенцев находились молодые гавайцы из мужской школы имени Камехамеха в Гонолулу. Любопытно, что современные полинезийцы стали пионерами в деле вторичного освоения атоллов Тихого океана, бесспорно некогда открытых их же отдаленными предками [43].