От Каира до Стамбула. Путешествие по Ближнему Востоку - Мортон Генри Воллам (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
Абдул все рассказывал и рассказывал свои истории, а может, они казались такими длинными, потому что он плохо говорил по-английски, или потому, что я не мог сосредоточиться, утомленный галилейским зноем… Мне нравилось слушать его монотонный голос, смотреть на голубую воду озера, на черепах, которые грелись на камнях, на медленный полет журавлей на север.
3
Галилейское море — одно из известных мне мест, где присутствие Христа еще чувствуется. Здесь нет ни враждующих сект, ни оспариваемые разными церквями святынь — только вода и черные камни, скудные злаки, зреющие плоды, зимородки и щурки, яркое солнце днем и звезды ночью.
Время ничего не смогло поделать с родиной христианства. Она еще прекраснее, чем рисовало нам воображение. Здесь нет рукотворных храмов, религиозных распрей, ревности, ненависти.
В ночной тишине маленькие рыбачьи лодки лежат на песке под звездами, как лежали и тогда, когда берег услышал Его голос: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков» (Мф 4, 19).
Глава шестая
Благодатный огонь
Я присутствую при сошествии Благодатного огня в храме Гроба Господня.
Патриарх Армянской церкви любезно отвел мне место на галерее храма Гроба Господня. Мне велели явиться за четыре часа до начала церемонии Схождения Благодатного огня. К храму было не подойти из-за множества взволнованных людей, собравшихся перед входом, а войдя, я с трудом пробился сквозь толпу простоявших здесь всю ночь.
Со своего места я мог видеть Кувуклию. Передо мной также открывался хороший вид на Ротонду и на огромную толпу народа. Восточные христиане, среди которых много коптов и сирийцев, не выказывают перед Гробом Господним благоговения в привычном нам смысле этого слова. Но мы не вправе осуждать их. Они не видят ничего плохого в том, чтобы вблизи Гробницы кричать, бороться друг с другом за право первыми завладеть огнем, который, как они верят, сходит с небес. Их вера в то, что это так, столь велика, что даже страшна в своей неистовости и неколебимости, и язык не поворачивается сказать, что иногда своим поведением они позорят христианство.
Сотни людей провели эту ночь в храме. Между колоннами, поддерживающими центральный купол, установили нечто вроде деревянных лесов, так что образовались отсеки, напоминающие ложи в оперном театре. И в каждой из них можно было увидеть картинку из повседневной жизни. Многие «ложи» сняли богатые копты из Египта. Они сидели на подушках, скрестив ноги, в окружении своих семей. Матери кормили младенцев. Мужчины либо перебирали четки из темного янтаря, либо сосредоточенно опускали вниз связки свечей, чтобы, когда наступит чудесный миг, кто-нибудь внизу в толпе зажег их.
Толпа шевелилась, как беспокойный зверь. Что-то постоянно происходило: кто-то яростно пытался вырваться наружу, кто-то наоборот — ворваться в храм. Из коптского придела доносилось нестройное восточное пение. Усевшись на плечи друг другу, опасно раскачиваясь, отбивая такт хлопками в ладоши, арабы пели громкими дикими голосами:
Огонь вспыхнул, и мы возликовали,
Мы пришли ко Гробу Господа нашего,
Господа нашего Иисуса Христа.
Господь явился и кровью своей искупил наши грехи.
И еще:
Сегодня мы ликуем,
А евреи печалятся!
Ах, евреи, евреи!
Ваш праздник — праздник обезьян,
А наш — праздник Христа!
Нет другой веры, кроме Христовой![10]
Пение перемежалось речитативом, атмосфера накалялась, эти люди напомнили мне бедуинов Петры, которые хлопают в ладоши, подзадоривая себя во время танца. На одном из самых «густо населенных» участков возник серьезный конфликт: какого-то человека ошибочно или не ошибочно — не могу сказать — приняли за иудея. Быстро появилась полиция, и его вывели.
Людям не раз объясняли, что Благодатный огонь — это всего лишь символ, но ничто не может поколебать их веры в то, что в этот день он сходит прямо с небес на Гроб Господень. Когда зародился этот обряд — невозможно точно определить. Монах Бернард упоминал о нем во время своего пребывания в Иерусалиме в 870 г. н. э. В ранний период христианства папы запрещали его, и, разумеется, сейчас в нем принимают участие только представители восточной церкви. Это всецело восточный и, вероятно, в основе своей языческий обычай. Декан Стэнли, например, полагал, что арабы и греки, которые, расталкивая друг друга, стремятся обойти Гроб Господень определенное число раз, не зная того, воспроизводят смутно памятный обряд погребальных игр вокруг гроба царя.
Возбуждение достигло своего пика, над толпой начали развеваться знамена. Полиция с трудом прокладывала дорогу патриархам и священнослужителям.
По сторонам Кувуклия есть два круглых отверстия. Камень вокруг них почернел от Благодатного огня, опаляющего его много лет, и у этих отверстий стоят люди с пучками свечей, защищенных жестяными «колпаками». Как только «сойдет» огонь, они должны поспешить с зажженными свечами наружу, где их уже ждут другие, чтобы, приняв эстафету, прыгнуть в автомобили и развезти священное пламя по всем храмам страны. В старые времена в Яффе стоял наготове пароход, готовый отвезти Благодатный огонь в Россию.
Греческому и армянскому патриархам с помощью полиции наконец удается пробиться к входу в Кувуклий. На ступенях, перед орущей, жестикулирующей толпой, с греческого патриарха торжественно снимают ризу и другие украшения. Запястья ему связывают льняными ленточками. Перед галдящей толпой он выглядит слабым и беззащитным. Я обращаю внимание на десять морских офицеров, служащих ему охраной. Они напоминают регбистов-форвардов. Итак, греческий патриарх поворачивается к толпе спиной и входит в Кувуклий. Армянский ждет в приделе Ангела.
Три-четыре минуты не происходит ничего. Кажется, воздух вибрирует от напряженного ожидания. И вдруг из одного из отверстий вырывается пламя. Один факел немедленно зажигает греческий патриарх, другой — армянский. В следующий момент толпу охватывает безумие: люди топают, визжат, вопят. Над головами пылают факелы. Пытаются выйти с огнем. Зажигают свечу от свечи, радостно смеются. Некоторые подносят пламя к самому лицу. Женщины проводят горящими свечами под подбородком и у груди. Те, что ожидали на галереях, тянут к себе наверх связки зажженных свечей. А когда греческий патриарх со свечами в обеих руках выходит из Кувуклия, начинается настоящее столпотворение. Река толпы готова подхватить его и унести как щепку в половодье, но офицеры терпеливо прокладывают ему дорогу к греческому алтарю.
Толпа беснуется, колокола звонят, армяне на галерее бьют в деревянные гонги брусками металла. В храме царит хаос. Снова зажигают все светильники вокруг Гроба Господня. Итак, сотни обезумевших христиан поверили, что Господь послал им огонь с небес.
Я провел там еще час после схождения Благодатного огня, наблюдая бесновавшуюся толпу. Удивительно: огонь их не обжигал и даже не опалял волос, когда они подносили свечи к лицам, чуть ли не лизали пламя. Я подумал: как странно, что обряд, приводящий людей в такое неистовство, совершается не в роще Адониса, а рядом с Гробом Господним.
Глава седьмая
Абиссинцы ищут тело Христа
На крыше храма Гроба Господня я наблюдаю церемонию Абиссинской церкви — поиски тела воскресшего Христа.
Друг из Иерусалима предложил показать самую странную из всех церемоний Страстной недели. Она совершается черными абиссинскими монахами на крыше храма Гроба Господня.
Когда взошла луна, греческий монах впустил нас в храм через боковую дверь. Было темно, хоть глаз выколи. Нам приходилось то и дело чиркать спичками, поднимаясь по вытертым ступенькам на крышу часовни Святой Елены, где чернокожие монахи молятся Христу под звездами. Когда-то абиссинцы владели некоторыми святынями в храме, но не смогли отстоять их в борьбе с более сильными церквями. Понемногу их лишили священного наследия предков. Но, проявив присущее христианам упорство, которое собственно и позволило им сохранить свою веру с IV века, абиссинцы не ушли совсем, а обосновались на крыше.
