Острова, не тронутые временем - Грин Лоуренс (онлайн книга без .TXT) 📗

— Я никогда не имел постоянной работы, — говорил Освелл-Джонс.

При этом он вовсе не жаловался.

Будучи дежурным офицером в казармах Каср-эль-Нил в Каире, он был свидетелем того, как в военную комендатуру привели офицера без фуражки и ремня, в комнатных туфлях. Патруль принял его за жулика. Этот человек оказался Лоуренсом Аравийским [95]. Вскоре после этого случая Освелла-Джонса послали в Джидду передать четверть миллиона золотых соверенов для поддержки арабского восстания. И здесь он еще раз встретился с полковником Лоуренсом.

Освелл-Джонс женился на образованной островитянке. Его жена — она работает в библиотеке — научила меня разбираться в островной кухне.

— Я никогда не вернусь в Англию, — сказал мне Освелл-Джонс.

Самым старым человеком на острове в то время, когда я там побывал, был мистер Уоррен, который долгое время держал здесь аптеку. Он до сих пор заглядывает в свою аптеку, расположенную через дверь от почты. Семья Уорренов нередко приглашала меня в гости в свой дом на улице со странным названием «Дупло-в-Полдерева». Из окон дома видны бескрайние просторы океана. Когда я познакомился с «папашей» Уорреном, ему был восемьдесят один год. Прожив всю жизнь на острове, он сохранил, однако, весьма широкий кругозор. Это человек с большим юмором и чувством собственного достоинства, хорошо знающий свое дело.

Сестра Уоррена вышла замуж за аптекаря, который обосновался на Святой Елене и научил ее брата премудростям аптекарского искусства. После его смерти осталась редкая коллекция фотографий, рассказывающих об истории острова, среди них есть и такие, которые имеют большую историческую ценность. У самого Уоррена есть любопытная антикварная мебель. Он уверяет, что подставки его кровати — с подлинной постели Наполеона. Много лет назад он купил за пять шиллингов стол из красного дерева, сделанный искусным плотником. За ящиком стола Уоррен обнаружил письмо, написанное в XVII веке губернатором острова Антони Биллом. Письмо губернатор адресовал сыну, предостерегая своего отпрыска от увлечения вином и женщинами...

Уоррен рассказывал, что, работая в аптеке, он никогда не получал более пятисот фунтов в год и все же этих денег хватало для вполне сносного существования семьи, состоящей из сына (сейчас он фермерствует в Девоне) и двух дочерей (обе замужем за связистами кабельной службы). Как-то один иностранец спросил Уоррена:

— Сколько мне надо здесь зарабатывать, чтобы сводить концы с концами?

— Трудно сказать, — ответил Уоррен. — Дайте мне понаблюдать за вами с полгода, узнать ваши привычки, и тогда уже я смогу ответить.

На острове много бедняков и внебрачных детей. Один епископ заметил Уоррену, что Святая Елена — самое аморальное место на земном шаре.

— Я совершенно не согласен с вами, — возразил аптекарь. — Прежде чем это утверждать, вам следовало бы побывать в Марселе или Буэнос-Айресе. Правда, благодаря солдатам, морякам и торговцам на острове много детей, не знающих своих отцов, но посмотрите, какие это здоровые ребятишки!

Я надеюсь, что, «блуждая» вместе с вами по Мэйн-стрит, мне удалось показать, что на Святой Елене живут самые разные люди.

От лавки Уоррена пройдем к дому Веллингтона. В этом сером здании с высокой лестницей сейчас салон ремесленных изделий Святой Елены. Когда на остров заходят лайнеры (это случается не часто), пассажиры идут сюда покупать кружева, бусы и полированные деревянные подносы с инкрустированным изображением пика острова. В этот дом в 1805 году переехал жить сэр Артур Уэлсли Веллингтон, будущий победитель Наполеона.

Мэйн-стрит заканчивается поселком, где раньше жили португальские моряки, основанным пришельцем из Южной Африки ван Риебееком. Последние дома на Мэйн-стрит принадлежат государству. Здесь живут директор школы Ле Бретон, начальник порта мистер Бизар, здесь же расположено несколько государственных учреждений. На месте, где сейчас стоят эти дома, португальцы, собрав деревянную оснастку с потерпевших галеонов, выстроили нечто вроде храма. Поэтому поселок был назван «Храмовой Долиной» и носит это название по сей день.

Когда Наполеон в свое первое утро на Святой Елене поехал по Мэйн-стрит, он свернул налево к «Чайнику» — на улицу, которая с тех пор носит его имя. Двухэтажные домики и коттеджи здесь очень древние, на постройку лестницы и стен шло дерево с разбитых кораблей.

В славные времена парусного флота у берегов Джемстауна бросало якорь в год до тысячи, а то и до полутора тысяч судов. Тогда на улице Наполеона располагались таверны для моряков. Девушки уговаривали дезертировать с кораблей матросов, которые вели разгульную жизнь у Боббинса или в других заведениях подобного рода до тех пор, пока у них не оставалось ни гроша. Тогда хозяин предъявлял гулякам расписки и выпроваживал их из заведения.

Поверните от «Чайника» направо, и вы увидите полицейского, регулирующего движение (непыльная на Святой Елене работа), рынок и рыбный базар и затем, за поворотом, уходящую вверх Базарную улицу. На острове нет почтовых ящиков. Но выйти из положения всегда можно. Отдайте письмо полицейскому, который стоит неподалеку от рынка, и он вручит его первому же водителю, едущему в нужном направлении.

На Базарной улице мне показали маленький автомобиль, сделанный в Англии, с номером «1». Стоил он семьдесят фунтов. Это — историческая машина, первый автомобиль, появившийся в 1929 году на острове, и он все еще был на ходу. До сих пор меня не покидает ощущение, что этот остров, удаленный от нашего безумного мира, следует оставить как последнее прибежище лошадей и колясок. В 1919 году автомобильное движение было здесь запрещено, и, когда этот вопрос вновь обсуждался девять лет спустя, многие поддержали запрет. «Время редко играет существенную роль в предпринимательской деятельности на Святой Елене», — писал по этому поводу губернатор.

Один из жителей, поселившийся на острове, чтобы убежать от прогресса, заявил, что покинет его, как только в порт прибудет первый автомобиль. И все же запрет был снят. Мистер Соломон купил себе автомобиль (тот самый, который я видел), а ненавистник прогресса вскоре приобрел второй. У меня самого есть права на вождение машины по острову, и все же я жалею, что познакомился со Святой Еленой не в те ленивые времена, когда здесь царили коляски.

На Базарной улице есть маленькая приветливая таверна «Белая Лошадь», а неподалеку еще одна — «Черная Лошадь». На этом месте раньше тоже продавали рабов. Эдуард Константин, директор школы, большой знаток истории острова, показал мне старое здание на этой улице, в котором разместилось Общество любителей механики и дружеской взаимопомощи. Такие общества, имеющие долгую традицию, играют важную роль в жизни острова. Их члены, обычно бедные люди, в рамках общества помогают друг другу в трудную минуту. Мистер Константин был президентом этого общества. Он открыл черный сундук, который эксперты Британского музея могут отнести к плотницкому искусству XVI века, показав фальшивое отверстие для ключа на передней его доске и подлинное, скрытое — сверху. Этот сундук, несомненно, поплавал на кораблях. Когда-то в нем хранились деньги общества, и поэтому даже теперь, когда кто-либо получает помощь, говорят, что он «попользовался сундучком». Обществу принадлежат также кресла палисандрового дерева времен королевы Анны и закругленные роговые подсвечники, которые некогда украшали каюты парусных судов.

— Остров — превосходное место для людей, разыскивающих антикварную мебель, — сказал мистер Константин.

Когда владелец одного из магазинов на Базарной улице показал мне коробку с разными монетами, я поинтересовался, много ли на острове нумизматов. Правда, сейчас здесь пользуются валютой Англии, но в прошлом в обращении было много денег самого различного происхождения. В XVII веке в ходу были в основном испанские доллары, которые называли еще «осмеринами». Позднее, когда на остров благодаря развитию торговли с Востоком стали заходить корабли других стран, моряки привезли сюда свою валюту. Здесь пассажиры морских судов избавлялись от нестандартных денег, которые охотно принимали торговцы Джемстауна. Так, в XVIII веке островитяне обнаружили, что им приходится жонглировать валютой семнадцати стран. В ходу были золотые дублоны и бенгальские мохеры, моидоры, пагоды со звездочкой и венецианские цехины. В кассовых ящиках магазинов мадрасские рупии звякали о дукатуны, а немецкие кроны, доллары Марии Терезии, португальские жозе, голландские гульдены, риксдоллары и франки — об английские шиллинги [96]. Однако в начале XIX века, несмотря на это разнообразие, обнаружилась нехватка мелкой монеты. Тогда Сол Соломон заказал на Лондонском монетном дворе для своей фирмы монетки по полпенса. Хотя их было начеканено более семидесяти тысяч, в наши дни они встречаются довольно редко.