Карибы. Ресторанчик под пальмами - Бланчард Мелинда (первая книга .TXT) 📗
Жук ответил, прежде чем я успела раскрыть рот:
— Передай либо тем, либо другим, чтоб шли сюда. Пусть пообедают с нами. Плевать, кто они такие: Нуччи, там, или Муччи. Скажи, что мы на кухне будем рады итальянцам. Поставим им столик прямо рядом со мной.
Одного лишь взгляда, брошенного на Жука, было вполне достаточно для того, чтобы от всей души рассмеяться. Он был по локти вымазан в мыльной пене и одет только в шорты и модельные туфли из черной кожи. Жук вернулся к ожидавшей его горе грязной посуды, напевая под нос песенку о Гуччи и Луччи. Случившееся стало для нас уроком. Возмущенный мистер Гуччи быстрым шагом удалился.
— Полагаю, семейство Гуччи мы больше у нас не увидим, — задумчиво произнес Боб и посмотрел на Лоуэлла. — А ты как думаешь?
— Точно, чувак, — кивнул Лоуэлл, — сегодняшний вечер у них был явно неудачным.
Наши поставщики на Сан-Мартине иногда нас сильно разочаровывали. Дело в том, что тамошний язык (смесь французского, голландского и местных наречий) был куда сложнее для понимания, чем ангильский говор, основой которому, по крайней мере, служил английский. Так, заказав сто десять килограммов муки, мы получили тысячу сто десять — в самый раз для того, чтобы открыть собственную пекарню. Я попросила доставить ящик редиски, а вместо нее мне привезли двенадцать упаковок цикория. Вместо вяленых помидоров мне однажды прислали розовые вафельные рожки для мороженого. Матушка Природа тоже нас не жаловала: «Леди Одесса» уже три дня не ходила в рейсы из-за придонных волн.
— Извините, — сказал капитан, — море сейчас слишком неспокойно, и я не рискну пересечь пролив.
Никто нам так и не смог объяснить толком смысл термина «придонные волны». Видимо, он знаком мореплавателям априори. Насколько я понимаю, это своего рода подводный шторм, который терзал пляж рядом с нашим рестораном. С грохочущим шумом трехметровые волны обрушивались на песок, заглушая все разговоры. При всем при этом небо над нашими головами было абсолютно чистым, сохраняя свой обычный голубой цвет, а невозмутимые пеликаны, рассевшись на скалах и повернувшись спинами к ветру, ждали, когда море успокоится и они смогут вернуться к ловле рыбы.
Шторм клиентам нравился. В «Кэп Джулука» волны бились о ресторан «Пиммс», а пол пляжного бара был залит водой. В обеденном зале «Маллиуаны», располагавшемся на скалистом выступе, было сухо. Однако с каждой волной, разбивавшейся о камни, в воздух водяной завесой взлетала пелена брызг, переливавшаяся на солнце всеми цветами радуги. Клиенты часами сидели за столиками, заворожено наблюдая за этим зрелищем. Тем временем нам пришлось исключить из меню чуть ли не все блюда. Пролив шириной в двенадцать километров, разделявший Ангилью и Сан-Мартин, продолжал оставаться непреодолимым.
Босоногий Томас, который к нам регулярно заглядывал, всякий раз принося ходящий ходуном мешок, в котором дергались омары, не показывался уже много дней. Во время шторма он не мог выйти в море и расставить ловушки.
— Придонные волны перемелют ловушки в труху, — пояснил он, — мне их потом неделю чинить.
— И когда только уже эти придонные волны уймутся? — спросил Боб у Руперта, капитана «Леди Одессы».
— Обычно все приходит в норму за пару дней, — ответил он, глядя в сторону Сан-Мартина, — максимум — за неделю.
— За неделю? — ахнул Боб. — А чем я людей буду кормить?
— Так и я сижу без дела, — отозвался Руперт. — Судно на приколе — ни гроша не заработал. Придонные волны всегда пару раз поднимаются в декабре. А в этом году чего-то рановато начались, да как сильно.
Руперт и Боб хмуро посмотрели на волны, раскачивавшие крепко пришвартованную «Леди Одессу». Под деревом у морского вокзала грустно переминались с ноги на ногу таксисты. Даже за доминошным столиком почти никого не было. Люди были расстроены: из-за шторма все дела встали. Боб устроил рейд по магазинам, скупая все, что осталось: там — немножко лука, здесь — пару помидоров. Он вернулся с корзиной, набитой снедью, однако, ему удалось купить только половину продуктов из списка.
— Грибы шиитаке — не горох, на Ангилье их едят не часто, — сердито сообщил он, пока разгружал машину.
Мы смотрели, как о берег в Мидс-Бэй разбиваются волны. Зрелище было удивительным, фантастическим, и при этом шторм совершенно не собирался стихать.
Шум стоял такой, что приходилось кричать.
— Через два дня нам будет нечем кормить народ! — проорала я Бобу. — Придется закрываться!
Через два дня волнение улеглось, а небо, как и прежде, оставалось пронзительно голубого цвета. Каким-то чудом нам удалось протянуть до первого рейса «Леди Одессы».
Я отправилась посовещаться с Джорджем, шеф-поваром из «Кэп Джулуки», и он посоветовал, если мне, конечно, нужны компаньоны понадежнее, связаться с его поставщиками продуктов в Майами.
— Эти ребята достанут все, что ты попросишь, — пообещал он, — но удовольствие это дорогое: грузы везут самолетами. Зато когда на море поднимается шторм, тебе не о чем беспокоиться.
Но мы не предполагали, что удовольствие окажется настолько дорогим. Туристы постоянно спрашивали, почему на Ангилье такие высокие цены. Если бы они потратили хотя бы неделю на поиски продуктов для ресторана, им все немедленно стало бы ясно. Как только мы переключились на поставщиков из Майами, цены в нашем меню немедленно взлетели вверх. Транспортировка груза стоила больше двух долларов за килограмм, а суммы таможенных сборов достигали астрономических величин. Одно дело возить самолетами дорогие продукты вроде телячьих отбивных, и совсем другое — мешки с картошкой по двадцать с лишним кило. Накиньте полсотни баксов за фрахт, плюс таможенная пошлина. В итоге мешок с картошкой, приобретавшийся в Майами за одиннадцать долларов, обходился нам в семьдесят. При этом ассортимент продуктов, прежде считавшихся весьма труднодоступными, резко расширился. Теперь приобретение свежих приправ, зелени, грибов шиитаке и прочей экзотики уже не являлось столь хлопотным делом.
Еще одна сложность заключалась в подсчете объема заказа. Для этого надо было стать провидцем. Каждый раз нам приходилось угадывать, сколько народу заглянет к нам в ресторан и какие блюда в меню будут особенно популярными. Как-то вечером все почему-то повально стали заказывать телячьи отбивные. В результате у нас осталось много тунца и окуня, которых пришлось выкинуть. Два дня спустя, когда холодильники были забиты телячьими отбивными, у нас кончились омары. Силясь предсказать будущее, я ежедневно составляла списки продуктов и отправляла их по факсу в Майами.
Потом начинались эстафетные гонки. Наши продукты укладывали в большие ящики, обложенные упаковками с холодным гелем, и доставляли в аэропорт Майами. Оттуда груз летел на Сан-Мартин. Там его разгружали на солнце, прямо на взлетно-посадочной полосе, и переносили в частный самолет, принадлежавший предпринимателю с Ангильи по имени Бенджамин Франклин. С Сан-Мартина продукты отправлялись уже к нам на остров, где начиналась бумажная волокита. Нередко малина и первые нежные побеги салата гибли на жаре. Таможенники осматривали каждый ящик, сверялись с накладными, шелестели бумагами, шлепали печатями и выписывали кучу разноцветных бланков для уплаты пошлины. Бывший электрик по кличке Маленький Джо, который теперь работал у нас водителем грузовика, кидал к себе ящики и вез в ресторан, где я, обнаружив, что чего-то не хватает, вносила окончательную редактуру в меню.
Во что обходится нам бизнес на тропическом острове, я осознала, когда у нас сломалась мороженица. Я позвонила в магазин во Флориде, где эту мороженицу и покупала. По результатам звонка, счет за который составил девяносто долларов, мне стало известно, что нам необходимо поменять в мороженице маленький резиновый приводной ремень за три бакса.
— Давайте я просто положу его в почтовый конверт, и через пару дней ремешок уже будет у вас, — предложил мне менеджер в магазине.
Однако я объяснила, что последняя посылка, отправленная полтора месяца назад по обычной почте, до нас пока так и не дошла, и попросила выслать ремень через «Федерал-Экспресс». Через несколько дней мне позвонили с известием: бандероль пришла и теперь лежит в аэропорту на складе у таможенников.
