Путешествие с вилкой и штопором - Мейл Питер (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Мы спустились вниз по узкой крутой лестнице и глубоко вдохнули волшебный подземный аромат: смесь запахов дуба, вина, древней паутины и холодного камня. Caveбыл небольшим — по крайней мере, по бургундским меркам, — но прекрасно обставленным: ряды бочек с тысячами литров «Жевре-Шамбертена» тянулись вдоль потемневших от старой плесени стен. Еще одна перевернутая бочка стояла в центре, а на ней нас ждали бокалы и десяток бутылок с меловыми пометками. Вот только куда же тут сплевывать?
— Ведра нет, — шепнул я Садлеру, — а на пол плевать неудобно. Придется глотать.
Мой друг принял эту новость мужественно.
— Ничего, один раз не страшно, — утешил он меня.
Кроме нас в погребе присутствовали еще две пары, и сейчас мы все столпились вокруг Жакесона. Он откупорил первую бутылку, и путешествие по винтажам началось. Большинство дегустаций, на которых мне довелось присутствовать, больше всего напоминали религиозную церемонию. Сначала тоном епископа, благословляющего паству, хозяин сообщает возраст и родословную вина. Потом все благоговейно нюхают бокалы и делают маленькие глоточки. Далее наступает время молитвы — торжественных, приглушенных комментариев: «Исключительно уверенное… Дивное послевкусие… Классическая структура… Аминь».
Но Жакесон, как выяснилось, принадлежал к другой школе виноделов. Это был человек с озорным блеском в глазах и отличным чувством юмора, которое он и продемонстрировал, когда речь зашла о напыщенном словаре, излюбленном многими дегустаторами.
— Вот это, например, — говорил он, поднимая бокал к свету, — я назвал бы просто многообещающим молодым вином.
Мы все набрали вино в рот и «пожевали» его. Наверное, повзрослев, оно станет чудесным, но пока в нем было еще многовато танина.
— A какой-нибудь горе-специалист, — с усмешкой продолжал Жакесон, — заявил бы, что это вино с «нотками юношеского нетерпения».
Тут кто-то кстати вспомнил старую шутку о том, что «такому юному вину в этот час уже давно полагается быть в постели». По мере того как открывались новые бутылки, мы вспоминали все больше забавных, а иногда и дурацких терминов. Некоторые из них, такие как « le gout de la planche» [100], логичны и довольно точны. Молодые вина из дубовых бочек и вправду иногда имеют запах и легкий привкус дерева. Но зачастую подобные характеристики просто притянуты за уши, а иногда и довольно неаппетитны: привкус влажной кожи, мокрой псины, меха горностая или — моя любимая! — заячьего брюшка. Лично мне ни разу в жизни не встречался человек, которому случалось пробовать на вкус заячье брюшко, как, впрочем, и влажную кожу, мокрую собаку или мех горностая, а потому для меня всегда было тайной, откуда подобные определения попали в словарь профессиональных дегустаторов. Вероятно, проблема в том, что традиционные термины, такие как «фруктовое», «бодрое», «гладкое» или «мускулистое», кажутся им чересчур расплывчатыми.
Мы заговорили о тяжелой судьбе винных критиков, которым ежедневно приходится, напрягая воображение, подыскивать новые слова для описания того, что невозможно передать словами. Для примера наш хозяин привел совершенно нелепый диалог, якобы состоявшийся в его присутствии:
Критик(поболтав вино во рту и выплюнув): Гм-м. Явственный gout de tapis.
Bинодел(в ярости): Что значит «привкус ковра»?! Да как вы смеете?!
Критик(примиряюще): Не обыкновенного ковра, дружок. Очень старого, очень дорогого ковра.
Жакесон не назвал нам имя этого критика, но пожелал ему проводить дальнейшие изыскания в Бордо.
Закончив дегустацию, мы поднялись наверх — там нас уже ждал обед.
Это был восхитительный марафон из пяти блюд, состряпанных мадам Жакесон, в сопровождении нескольких сортов «Жевре-Шамбертен», приготовленных ее мужем. А в перерыве между уткой и сырами состоялся еще и урок пения.
Хозяин заявил, что всем нам необходимо научиться исполнять « Ban de Bourgogne» — это что-то среднее между бургундским боевым кличем и ритуальным песнопением, которое сопровождается ритмическими хлопками и особыми движениями рук. Жакесон уверял, что за этот уик-энд нам неоднократно придется его услышать и, если мы хотим стать полноправными участниками праздника и присоединиться к исполнителям, надо потренироваться.
С текстом никаких проблем не возникло: он состоял из сплошного «ля-ля-ля», которое можно было петь, а можно просто выкрикивать. А вот с жестикуляцией пришлось повозиться. Исходное положение: руки согнуты в локтях, ладони у головы на уровне ушей. Под первые «ля-ля» кисти и пальцы начинают вращательные движения, будто поворачивают какой-то круглый предмет вроде донышка бутылки. Во время второй серии «ля-ля» надо опустить руки и девять раз хлопнуть в ладоши. Третий куплет — опять вращение, но с удвоенной скоростью. После этого участникам разрешается передохнуть и выпить стаканчик «Жевре-Шамбертен».
Мы очень старались, но у Садлера получалось лучше всех: он голосил и крутил руками как урожденный бургундец. Дом наполнился победными воплями, точно в нем проходило сборище хорошо разгоряченных футбольных фанатов. Когда около часу ночи после многочисленных репетиций мы покидали Жакесонов, хозяин заверил нас, что теперь мы вполне можем выступать на публике.
По дороге в отель мы с Садлером обсудили прошедший вечер и пришли к выводу, что в смысле сплевывания он обернулся полным провалом: количество продегустированных вин, кажется, двенадцать; количество выплюнутых вин — ноль.
— Завтра так не пойдет, — строго сказал я. — Отныне наш девиз: «Плюй, чтобы выжить!»
— Беда в том, — посетовал Садлер, — что плевать нам некуда. Нужна какая-нибудь тара. Crachoir [101]. Может, купим ведро?
На следующее утро мы прогуливались по узким улочкам Бона и изучали витрины в поисках портативной плевательницы. Бон — это красивый и благородный город, при первом взгляде на который становится ясно, что вот уже несколько сотен лет дела его идут очень неплохо. У каменных домов надежные толстые стены и крутые островерхие крыши с разноцветной черепицей; улицы и дворы вымощены камнем, на каждом шагу попадаются старинные бастионы, прекрасные образцы готики, и везде, куда ни посмотришь, свидетельства того, что стало основой его благосостояния.
Вино. Бутылки и бочки с вином, caves, чтобы его дегустировать, термометры, чтобы следить за его температурой, бокалы всех видов и размеров, штопоры от самого примитивного до сложных инженерных сооружений, с которыми не разобраться без инструкции, серебряные стаканчики для дегустации, брелоки в виде виноградной грозди, графины, пипетки и столько книг о вине, что их хватило бы на целую библиотеку. Полагаю, где-нибудь в городе можно отыскать упаковку бумажных носовых платков, но на пакетике наверняка будет напечатана таблица винтажей. Словом, местная торговля изо всех сил поддерживает местную промышленность за одним только исключением: мы так и не отыскали фирменной бургундской crachoir. Похоже, ее вовсе не существовало в природе. Мне хотелось приобрести практичную и в тоже время элегантную вещь, по возможности украшенную гербом Бона, или подходящим изречением, или хотя бы автографом мэра, но со всех витрин и рекламных картинок нас уговаривали не сплевывать, а как раз глотать. K чести Садлера, должен сказать, он воспринял эту неудачу очень мужественно.
Даже бонские медики рекомендуют своим пациентам снадобья покрепче, чем аспирин и алка-зельтцер. Мы обнаружили это, когда неподалеку от главной площади наткнулись на аптеку. Обычно в аптечных витринах по всей Франции демонстрируется усеченный пластиковый торс с образчиком грыжевого бандажа и фотографии стройных красоток, рекламирующих антицеллюлитные средства. По всей Франции, Но только не в Боне.
Здесь в центре витрины красовался вырезанный из картона человеческий скелет в натуральную величину, а надпись рядом с его ухмыляющимся ртом предписывала: «УПОТРЕБЛЯТЬ УМЕРЕННО». Правда, все остальное содержимое витрины находилось в вопиющем противоречии с этим разумным советом, поскольку состояло из множества винных бутылок. Рядом с каждой из них имелась табличка с перечислением полезных свойств данного напитка. Если фармацевт, к которому я сразу же проникся симпатией, нас не обманывал, то практически любую болезнь можно излечить при помощи хорошего вина.
100
Привкус доски (фр.).
101
Плевательница (фр.).