Страна золотых пагод - Рамешова Станислава (книги онлайн полные txt) 📗
Такой случай упустить нельзя. Итак, решено: завтра придется встать с первыми ударами каледета. Когда же утром раздался привычный глуховатый резкий звук, по суете в доме хозяев можно было определить, что там уже давно все на ногах. Собака привязана за домом, входные решетки на дверях распахнуты настежь.
Было еще далеко до шести, когда старый хозяин вышел на порог поджидать дорогих гостей. На нем была ослепительно белая рубашка, праздничное лоунджи шелестело шелком.
Наконец-то! Через калитку прошли монахи с белыми веерами. Хозяин встретил их почтительным поклоном и, пропустив всех, вошел последним. Двери прикрыли, чтобы ничто не нарушало праздничной трапезы.
Что же теперь? Наверное, лучше всего последовать примеру поунджи и позавтракать. Потом выйти в сад для утренней прогулки, а там видно будет.
Застолье шло в комнате главы дома — самой большой и светлой, там, где стояло изваяние Будды. Много раз я проходила через весь дом, но двери в эту комнату всегда были закрыты. Но сегодня искушение увидеть вблизи незнакомую, таинственную жизнь монахов было очень велико. Я осторожно приблизилась к каменному крыльцу дома. Подходить вплотную неудобно.
— Нужно вернуться, — соображала я. Но все же заглянула в прихожую через приоткрытые двери. Несколько пар стоптанных резиновых шлепанцев рядком стояли у стены.
— А что, если подойти со стороны бассейна и незаметно заглянуть в полуоткрытые окна?.. Пожалуй, я так и сделаю, а цветущие под окном кусты бугенвиллей надежно скроют меня.
Но все меры предосторожности оказались излишними. Никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Все были поглощены происходящим. Широким полукругом лицом к статуе Будды и спиной к окну сидели поунджи, скрестив ноги; спина у всех прямая, напряженная, голова опущена, глаза устремлены вниз. Позади них расположились обитатели дома, склонившись в глубоком поклоне. Слышалось негромкое заунывное пение.
Приглашение монахов в гости — старинный обряд, имеющий свои правила. Еда, причем самая вкусная, должна быть на столе к шести часам утра. Не так легко к столь раннему часу успеть все приготовить и встретить гостей в праздничных одеждах.
Есть такое слово — шикоу. Оно означает воздание почестей Будде или достойным людям. Это жест покорности и уважения одновременно. Голова при этом склоняется к сплетенным на груди рукам, пока не коснется пальцев. Наиболее почтительная форма шикоу, предназначенная Будде, — коленопреклонение.
Бирманец, где бы он ни жил и какой бы высокий пост ни занимал, никогда не изменяет своим родным традициям. Когда бывший генеральный секретарь ООН У Тан ненадолго приехал на родину, чтобы повидать старую мать, то сразу же из политика международного ранга он превратился в обычного бирманца — надел лоунджи и босиком направился в пагоду. Фотографии в газетах запечатлели его склоненным перед Буддой. Точно так же поклонился он перед отъездом и самому дорогому человеку на земле — своей матери.
Когда в дом приходят поунджи, домочадцы молча приветствуют их почтительным поклоном. На низких столиках ждет угощение. Без единого слова поунджи усаживаются вокруг них на циновку и молча едят. Закончив трапезу и обмыв руки, отходят от стола и садятся полукругом вокруг домашнего алтаря в позе лотоса. Это служит знаком для остальных: все опускаются на колени и, склонив голову, слушают, как старший монах или настоятель читает заповеди праведной жизни. За ним, словно эхо, слова повторяют поунджи и хозяева дома.
В конце обряда хозяин дома поднимает стакан с водой и по капле переливает ее в серебряный сосуд. Под этот мерный звук поунджи произносят как заклинание: «Пусть эта вода, передающая заслуги человека от одного бытия к другому, как и его добрые дела, поможет ему в будущем перевоплощении»…
Обычай требует, чтобы хозяин выразил желание распространить заслуги на всех членов семьи. Поунджи соглашаются с ним и троекратно отвечают, что он поступает правильно.
На прощанье хозяева вручают гостям дары для монастыря. Гости не благодарят ни за трапезу, ни за подарки. Правила ритуала соблюдены. Гости в оранжевом в том же порядке покидают дом. С ними идут те, кто несет дары.
Только теперь, после ухода самых почетных гостей — монахов, в доме начинают готовиться к встрече светских гостей. Если же они придут раньше, то будут ждать, пока монахи не закончат весь ритуал. Лишь тогда, когда за последним поунджи закроется дверь, принесут новые блюда для всех прочих посетителей. Но до этой минуты никто из пришедших не притронется к еде.
Прошло время, сын нашего хозяина получил диплом инженера, вернулся домой и через два месяца женился.
Утром в день свадьбы из ворот монастыря к дому вновь направилась группа монахов. Через год родилась девочка, и в доме снова принимали почетных гостей в оранжевом. К вечеру начали собираться родственники. Всем хотелось увидеть малышку. Дошла очередь и до меня.
— А вы почему до сих пор не пришли к нам? — спросила Ли Ли, встретив меня через несколько дней в саду. В голосе ее послышалась нотка уязвленного самолюбия.
— Но ребенок еще слишком мал, чтобы пускать к нему так много гостей. Что говорит ее мать? Она же врач. Минута недоуменного молчания.
— Мать ничего не имеет против… Она даже польщена, что все интересуются ее дочкой.
Раз так, мне ничего не остается, как завернуть подарок для новорожденной и присоединиться к потоку посетителей. Поднимаюсь по деревянной лестнице, намереваясь лишь взглянуть на девочку и оставить привезенную из Праги игрушку. Думаю, куда ее положить? Наверное, в кроватку или колыбельку, как принято у нас на родине. Но кроватки не было.
Ребенок лежал скорчившись на дне матерчатой люльки и безмятежно спал, прогибая ее тяжестью своего тельца.
— Ли Ли, — шепотом начала я, — почему у девочки нет кроватки? Так лежать неудобно… Да и неокрепший позвоночник, — добавила я уже не совсем уверенно и тут же осеклась, уловив выражение отчужденности на лице молодой матери.
— Все дети так спят. Очень удобно. Ребенок не выпадет, его легко укачать, когда плачет. А главное — видно, когда он обмочится — все протечет на пол.
Доводы были перечислены с такой убежденностью, что я не возразила. Да и можно ли возражать против традиций! В конце концов мать ребенка — образованный человек, врач.
Мои опасения были напрасными. Через несколько месяцев малышка стала ладной, хорошенькой девчушкой с лицом цвета самой лучшей слоновой кости и широко поставленными черными глазами. Родители ее происходили из смешанных бирмано-китайских семей, и дитя унаследовало лучшее от каждой национальности.
Девочка уже гулила, улыбалась близким, сидела, даже пыталась неуверенно ходить, а все еще оставалась безымянной. Выбрать имя и без того сложно, а тут предстояло дать сразу два имени — бирманское и китайское. Двойная сложность. Проходили месяцы, а мама все еще оценивала и взвешивала плюсы и минусы разных имен.
Я этого не знала и потому, придя однажды взглянуть на пухленькое создание, вдруг спохватилась, что не помню ее имени.
— Ли Ли, как зовут твою племянницу? Лицо молодой тетушки, укачивавшей ребенка на руках, сделалось безучастным.
— Никак. Ее мать все еще не выбрала ей имя. Дитя скоро начнет ходить, а мы так и будем ее звать «наша малышка».
Раздражение, прозвучавшее в ее голосе, однозначно свидетельствовало о том, что семейные неурядицы случаются в любой стране, на любом континенте.
Но все имеет свой конец. Через несколько дней Ли Ли возникла у меня на пороге и радостно сообщила:
— Наконец-то наша малышка получила свои имена. Мамочка все-таки решилась, сделала выбор. Завтра придут родственники. До Сеин уже печет сладости. К шести утра мы ждем поунджи. Вы тоже успеете прийти до ухода вашего мужа на работу.
— Спасибо! Мы непременно придем.
На этот раз монахов было меньше и их пребывание в доме было не так продолжительно. Через четверть часа после их ухода хозяева встречали нас приветливыми улыбками и усаживали за низкий, покрытый пластиковой скатертью стол, тесно уставленный ароматно дымящимися маленькими мисками.
