Берег слоновой кости - Жаколио Луи (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt) 📗
Барте и Гиллуа смотрели на Лаеннека с искренним изумлением; степной странник явился им совершенно в новом свете. Они не подозревали до какой степени жизнь в лесах и созерцание природы развили индивидуальность бывшего бретонского рыбака.
Задумчиво и с волнением вернулись они в свою хижину, не обменявшись ни одним словом. Но несколько раз ночью, среди странных звуков, смешавшихся с однообразным журчанием реки, молодые люди слышали, как Лаеннек вздыхал…
ГЛАВА IV. Габон. — Прощание с Лаеннеком
Два дня пути привели путешественников на берега Огоуе, несколько выше озера Овенге. Они проплыли в пироге эту величественную реку, неизвестные источники которой, вероятно, сливаются с большими озерами, которые на северо-восточных склонах порождают Нил из своих недр, и очутились среди племен фанов и бакале, поселившихся на этих берегах.
Они немедленно приняли меры, чтобы добраться до Габона сухим путем, который молодые люди предпочитали поездке по реке, чтобы дольше остаться с Лаеннеком и проститься с ним, потому что не надеялись, чтобы он переменил свое намерение даже в виду французской земли.
Готовясь прибыть на место назначения, от которого были удалены такими странными приключениями, они начали заниматься этой интересной и малоизвестной страной, в которой обязанности службы могли удержать их несколько лет. Барте, который сделал из всеобщей географии свое любимое занятие, был рад отплатить Гиллуа за уроки ботаники и естественной истории, преподанные ему во время их продолжительных странствований.
Габон, по донесению лейтенанта Пижара, был в 1839 году большим центром торговли неграми, где не думала еще поселиться ни одна нация, несмотря на многочисленные выгоды его центрального положения, как пункта снабжения провиантом эскадр и торгового пути во внутренние земли.
В феврале месяце „Малучна", шхуна под командой Буе, бросила там якорь, и договор, заключенный с Денисом, королем левого берега, дал Франции право основаться впоследствии, если она найдет нужным, на этом берегу, уже французском, по привычкам и знакомству с нашим языком.
Однако в 1840 году тот же офицер, пораженный значительной смертностью, обнаружившейся между белыми в невольничьих факториях, расположенных с этой стороны Габона, вздумал выбрать лучшую позицию.
В 1842 году был заключен договор с королем Квабен на правом берегу для приобретения местности и права поселения, и скоро блокгауз, окруженный временными укреплениями, упрочил господство Франции в этих местах.
Внутренний бассейн Габона, начинающийся у островов Кункей и Парро, суживается к востоку и, наконец, становится рекой шириною в одну милю. В этот бассейн впадает несколько притоков более или менее значительных: Коя и Воголей — на северном берегу, Комо — на восточном, Мафуга и Рамбо-Уе — на южном берегу. Эти пять притоков, судоходных на некотором расстоянии от своего устья, далее запружаются песчаными отмелями и суживаются до такой степени, что становятся непроходимыми даже для лодок.
Комо, текущий с востока, может быть судоходен очень далеко; это главная артерия бассейна, и берега ее гораздо более населены, чем другие.
Залив, или лучше сказать лиман Габона, обитаем исключительно неграми понго, племенем ленивым и хит-рым, сделавшимся посредником между торговлей европейской и внутренней.
Отвращение понго (или понгове, как говорят некоторые путешественники) к ручным работам, замечается в одинаковой степени у всех народов, живущих по берегам этой реки. Единственная причина, вызывающая их иногда из апатии, это желание достать продукты белых; для этого — одни занимаются маклерством, другие охотятся, и все трудятся некоторое время только для того, чтобы иметь возможность потом отдыхать и пить много алугу. Притом они презирают земледелие, оттого что страна удовлетворяет почти без труда их малейшим потребностям, а также и потому, что обработка земли предоставляется женщинам и невольникам.
Бананы, иньям, таро и маниок составляют их главную пищу; сюда зажиточные туземцы прибавляют сушеную рыбу, слоновое мясо, копченого кабана, которые привозят на прибрежье охотничьи племена внутренних земель.
Кочующие племена, до сих пор отдаленные от моря, почти одни ведут всю торговлю слоновой костью в Габоне через прибрежных жителей, от которых получают ружья, порох, ром и прочее. Таким образом, фаны предпочтительно обмениваются товарами с бакале, нравы которых схожи с их нравами.
Некоторые операции, правда, происходят помимо этого пути; например, разные деревни бакале остались еще верны своим древним обычаям, сами охотятся за слонами и прямо продают продукты, когда найдут случай. Но добраться до этих деревень очень затруднительно, да и столько посредников завистливо наблюдают за этим, что прямые сношения с европейскими факториями всегда производятся в ничтожных размерах.
В Габоне начинается и идет вдоль залива Гвинеи длинный берег, называемый Берегом Слоновой Кости вследствие специальной торговли этим предметом.
Замечательно, однако, что сбыт слоновой кости становится все меньше. Не только в Габоне, но и на всем пространстве Берега Слоновой Кости фактории жалуются на то, что трудно стало получить этот предмет. Действительно, по мере того как охотничьи народы верхней страны знакомятся с белыми и привыкают к их продуктам, они умудряются доставать их как можно легче и находят, как понго, посредничество менее трудным и менее опасным, чем охота.
Отсюда постоянное стремление отдаленных племен приблизиться к берегам моря. Так, булу, прежде жившие в верхней части притока Комо и бывшие неустрашимыми охотниками, были отодвинуты к западу племенем бакале; бакале, в свою очередь, оттеснены фанами, прибывшими из внутренних земель.
Этой-то склонности охотничьих народов сделаться посредниками, торговля и обязана сокращением количества слоновой кости, а вовсе не убыли слонов, которые, напротив, до такой степени многочисленны, что в верхнем Габоне их убивают ежедневно среди деревни.
Пять или шесть народов, различных по названию и языку, живущие в Габоне, почти все имеют один и тот же физический облик; единственную разницу составляют более угловатые черты и менее темная кожа, по мере того как подвигаешься во внутренние земли.
Многоженство, грубое идолопоклонство, хитрость, ловкая алчность — вот главные черты всех этих племен. Энергия и наклонность к труду уменьшаются, и нечего думать этому помочь.
Женщина, как у всех черных племен в Африке и Океании, живет в постоянном унижении, и на ней лежит вся тягость семейных трудов.
Средним числом жителей можно считать по двести человек в каждой деревне, что дает на берегах реки Комо население в тысячу двести душ, а в остальных местах — в той же пропорции. Центрального правительства нет; в каждой деревне есть свой начальник, пользующийся деспотической властью в некоторых отношениях и довольно ограниченный в других, власть его передается по наследству; словом, сколько деревень — столько республик.
Племена Конго, соседи моря, были соединены общими интересами и умным управлением своих начальников, между прочим, старым королем Денисом, другом Франции. Булу соединены между собою гораздо менее, а бакале, хотя не воюют между собой, постоянно питают взаимное недоверие.
Самая сильная ненависть существует в деревнях, лежащих у границы между двумя народами; и любопытно то, что между тем, как эти деревни постоянно ссорятся, деревни, принадлежащие тем же племенам, но живу-щие несколько дальше, поддерживают мирные торговые сношения.
Промышленность этих народов, главное занятие которых составляет война и которые постоянно передвигаются, должна была обратиться на способы жить в известном месте и защищаться там. Напрасно станут искать у тех, которые не знают белых, утонченностей культуры, найденных у диких народов Океании и Нового Света. Все отзывается большой природной леностью и примитивностью кочевого быта.
Промышленность представлена исключительно необходимыми предметами обихода, как, например, грубые пироги, сети, циновки порядочной работы, и некоторое количество оружия, фабрикуемого фанами и бакале. Можно прибавить еще изготовление глиняных сосудов, очень обыкновенных, не требующих почти никаких особенных стараний, если сообразить, что повсюду находится глина совершенно чистая, без примеси известковых частиц и быстро твердеющая на солнце.
