Приключения Робинзона Крузо - Дефо Даниэль (версия книг .TXT) 📗
Я искал кассавы, из корня которой индейцы тех широт делают муку, но не нашел. Я увидел также большие растения из вида алоэ и сахарный тростник. Но я не знал, можно ли сделать какое нибудь употребление из алоэ; что же касается сахарного тростника, то он рос в диком состоянии и потому был плохого качества. На первый раз я удовольствовался этими открытиями и пошел домой, раздумывая по дороге о том, как бы мне научиться распознавать свойства и доброкачественность плодов и растений, которые я найду. Но мне не удалось ничего придумать. Во время пребывания в Бразилии я так мало обращал внимания на тамошнюю флору, что не знал даже самых обыкновенных полевых растений; во всяком случае мои сведения почти не пригодились мне в моем теперешнем затруднении.
На другой день, 16-го, я отправился той же дорогой, но прошел немного дальше, туда где кончался ручей и луга и начиналась более лесистая местность. В этой части острова я нашел разные плоды, в числе прочих дыни (в большом изобилии) и виноград. Виноградные лозы вились по стволам деревьев, и их роскошные гроздья только что созрели. Это открытие несколько удивило меня и очень обрадовало, однако, наученный опытом, я поел винограду с большой осторожностью, вспомнив, что во время пребывания моего в Берберии там умерло от дизентерии и лихорадки несколько человек невольников-англичан, объевшихся виноградом. Но я придумал великолепное употребление для этого винограда, а именно, высушить его на солнце и сделать из него изюм; я справедливо заключил, что он будет служить мне вкусным и здоровым лакомством в то время, когда виноград уже сойдет.
Я не вернулся домой в этот день; к слову сказать, это была первая моя ночь на острове, проведенная вне дома. Как и в день кораблекрушения, я взобрался на дерево и отлично выспался, а на утро продолжал свой обход. Судя по длине долины, я прошел еще мили четыре в прежнем направлении, то-есть на север, сообразуясь с грядами холмов на севере и на юге.
В конце этого пути было открытое место, заметно понижавшееся к западу. Родничек же, пробивавшийся откуда то сверху, тек в противоположном направлении, то есть на восток. Вся окрестность зеленела, цвела и благоухала точно сад, насажденный руками человека, в котором каждое растение блистало красой весеннего наряда.
Я спустился немного в эту очаровательную долину и с тайным удовольствием, хотя и не свободным от примеси никогда не покидавшей меня грусти, подумал, что все это мое, я — царь и хозяин этой земли; права мои на нее бесспорны, и если б я мог перевести ее в обитаемую часть света, она стала бы таким же безусловным достоянием моего рода, как поместье английского лорда. Тут было множество кокосовых пальм, апельсинных и лимонных деревьев, но все дикорастущих, и лишь на немногих из них были плоды, по крайней мере в тот момент. Тем не менее я нарвал зеленых лимонов, которые были не только приятны на вкус, но и очень мне полезны. Я пил потом воду с лимонным соком, и она очень меня освежала и подкрепляла.
Мне предстояло теперь много работы со сбором плодов и переноской их домой, так как я решил запастись виноградом и лимонами на приближавшееся дождливое время года.
С этой целью я собрал винограду и сложил его в большую кучу в одном месте и в кучу поменьше в другом месте. Так же поступил и с лимонами, сложив их в третью кучу. Затем, взяв с собой немного тех и других плодов, отправился домой, с тем, чтобы захватить мешок и унести домой остальное.
Итак, я вернулся домой (так я буду теперь называть мою палатку и пещеру) после трехдневного отсутствия, но к концу этого путешествия мой виноград совершенно испортился. Сочные, тяжелые ягоды раздавили друг друга и оказались совершенно негодными. Лимоны хорошо сохранились, но я принес их очень немного.
На следующий день, 19-го, я снова пустился в путь с двумя небольшими мешками, в которых собирался принести домой собранные плоды. Но как же я был поражен, когда, придя на то место, где у меня был сложен виноград, увидел, что мои роскошные спелые гроздья разбросаны по земле и сочные ягоды частью объедены, частью растоптаны. Значит, здесь хозяйничали какие то животные, но какие именно — я не знал.
Итак, убедившись, что складывать виноград в кучи и затем перетаскивать его в мешках невозможно, ибо мой сбор окажется частью уничтоженным, частью попорченным, я придумал другой способ. Нарвав порядочное количество винограду, я развесил его на деревьях так, чтобы он мог сохнуть на солнце. Что же касается лимонов, то я унес их с собой, сколько был в силах поднять.
Вернувшись домой, я с удовольствием обращался мыслью к плодоносной долине, открытой мной. Представляя себе ее живописное местоположение, я думал о том, как хорошо она защищена от ветров, какое в ней обилие воды и леса, и пришел к заключению, что мною выбрано для жилья одно из худших мест на острове. Естественно, что я стал мечтать, переселиться. Нужно было только подыскать в этой цветущей плодоносной долине подходящее местечко и сделать его таким же безопасным, как мое теперешнее жилище.
Эта мысль крепко засела у меня: красота долины прельщала меня, и я долго тешился мечтами о переселении. Но обсудив этот вопрос тщательнее и приняв в расчет, что теперь я живу в виду моря и, следовательно, имею хоть маленькую надежду на благоприятную для меня перемену, я решил отказаться от этого намерения. Тот самый злой рок, который занес меня на мой остров, мог занести на него и другого несчастного. Конечно, такая случайность была мало вероятна, но запереться среди холмов и лесов, в глубине острова, вдали от моря, значило заточить себя навеки и сделать освобождение для себя не только маловероятным, но и просто невозможным.
Однако, я был так пленен этой долиной, что провел там почти весь конец июля, и хотя, по зрелом размышлении, решил не переносить своего жилья на новое место, но поставил там себе шалаш, огородил его наглухо двойным плетнем выше человеческого роста, на крепких столбах, а промежуток между плетнями заложил хворостом; входил же и выходил по приставной лестнице, как и в старое жилье. Таким образом, я и здесь был в безопасности. Случалось, что я ночевал в своем шалаше по две, по три ночи подряд. Теперь у меня есть дом на берегу моря и дача в лесу, говорил я себе. Работы на ней заняли у меня все время до начала августа.
Я только что доделал ограду и начал наслаждаться плодами своих трудов, как полили дожди, и мне пришлось перебраться в мое старое гнездо. Правда, я и на новом месте поставил очень хорошую палатку, сделанную из паруса, но здесь у меня не было ни горы, которая защищала бы меня от ветров, ни пещеры, куда я мог бы укрыться, когда ливни становились чересчур сильными.
К началу августа, как сказано, я закончил достройку шалаша и дня два-три отдыхал. 3-го августа я заметил, что развешенные мною гроздья винограда совершенно высохли на солнце и превратились в превосходный изюм. С того же дня я начал снимать их с деревьев, и хорошо сделал, так как иначе их бы попортило дождем и я лишился бы большей части своих зимних запасов: у меня сушилось более двухсот больших кистей. Как только все было собрано и большею частью перенесено в пещеру, начались дожди и с 14-го августа до половины октября шли почти безостановочно изо дня в день. Иногда лило так сильно, что я по нескольку дней не высовывал носа из пещеры.
В этот период дождей я был удивлен неожиданным приращением моего семейства. Одна из моих кошек давно уже пропадала; я не знал, сбежала ли она или околела, и очень о ней сокрушался, как вдруг в конце августа она вернулась с тремя котятами. Это очень меня удивило, так как обе мои кошки были самки. Правда, я видел на острове диких котов (как я их называл) и даже подстрелил одного, но мне казалось, что эти зверьки совсем другой породы, чем наши европейские кошки, а между тем котята, которых привела с собой моя кошка, были как две капли воды похожи на свою мать. От этих трех котят у меня развелось такое несметное потомство, что я был вынужден истреблять кошек как вредных зверей и гнать их подальше от своего дома.
