Похождения иркутского бича Марка Парашкина (СИ) - Ладик Евгений Павлович (книги полностью бесплатно txt) 📗
Тут Харитон Дмитриевич опять соврал. Ни с кем он не советовался. О болезни Криворучко узнал в последний момент, когда с него потребовали список делегации. Под рукой, как раз лежало заявление Ладика, вот он меня и назвал.
- Галактика, в техническом отношении, ушла очень далеко от нас, например, чтобы переместить нашу делегацию на Альдебаран достаточно одной секунды. Но я попросил, учитывая что такая быстрая смена обстановки может вызвать стресс, продлить процесс переноса до четырех часов. И сделать это более традиционным образом. К сожалению, господин Чебурашкинс понял мои слова слишком буквально, отсюда эта нелепая оленья упряжка. Впрочем, интерьер устроили по моим пожеланиям. Неправда ли уютно?
Я опять кивнул, но не потому, что не мог говорить, с первым волнением я уже справился, в новую панику меня отправила мысль о том, что я попал в компанию гениальных людей, о которых, к своему позору, ничего не знаю.
- Кто у нас сейчас известнейший писатель? Куэльо? Акунин? А, может, Донцова? А художники? Я кроме Шилова и Глазунова никого не знаю. Балет. Нуриев и Плисецкая; так это когда было. Певцы. Только бы не Майкл Джексон. Господи, а вдруг, Киркоров. Но, слава богу, этих, вроде бы нет. А скульпторы и архитекторы? Никого не помню.
- Харитон Дмитриевич, вы мне немного не расскажите о нашей делегации, тех, кто тут сидит? Я ведь никого не узнаю.
- Молодой человек, популярность не тот критерий, по которому узнается настоящий интеллигент. Посмотрите, напротив Вас сидит дама. Старший методист управления образования. Составила гениальную методику: «Развитие чувства прекрасного у слепо-немо-глухих детей с преступными наклонностями». Этикет знает как английская леди. Вот, уж, кто никогда не станет размешивать чай десертной ложкой!
Рядом с ней господин Кроликов – дизайнер. Менеджер Дома Высокой Моды.
- Может, Зайцев? – робко возразил я.
- Зайцев, Юдашкин, вчерашний день. Моя жена только у Кроликова одевается, одно это уже ставит его в законодатели мод.
- Архитектор Шейнин Натан Иосифович – его шедевр Вы увидите на выставке. По его проекту построен наш главный павильон.
- Молодой талант Гога Корякин, мой племянник. Многообещающий мальчик – добавил Харитон Дмитриевич неопределенным голосом, и мне сразу полегчало, выходит, не один я затесался в компанию гениев по блату.
Когда Харитон Дмитриевич перечислил всех, я ощутил гордость за свой город. В элиту мировой интеллигенции не попали ни парижане, ни римляне, вообще никто, кроме москвичей.
- Вот вам питерцы, накось выкуси. В следующий раз не будете хвастать. А то придумали, культурная столица. Галактика знает - кто столица.
Напоследок, Харитон Дмитриевич предупредил, что мое выступление назначено на 17 число, и пересел к Натану Иосифовичу. Тут же ко мне подсел его племянник.
Ну, как, достал тебя этот динозавр? Ваще, дядь Харь такой зануда. Кредитку хоть дал? Нет, значит себе замылил. Хоть там слезы, а не лав. На сто кредитов даже в дискобаре, толком не оттянешься. Хорошо, жрачка бесплатно, да пока летишь, тоники дают.
Тониками, Гога называл все спиртные напитки, что приносила нам стюардесса-инопланетянка. За время полета мы их перепробовали изрядное количество, и все без закуски. – Очередная дурь дяди Хари – объяснил мне Гога – увидел в каком-то фильме, что высший свет без закуси пьет, и тут подобное устроил.
На Альдебаран я прибыл в хорошем настроении, которое не испортил ни шедевр нашего архитектора, оказавшийся стандартным домом культуры захудалого райцентра. Ни стоящие в вестибюле скульптуры пионера с горном и девушки с веслом, ни раскладушка в какой-то подсобке без окон.
Распорядок дня на форуме замысловатостью не отличался. Завтрак в буфете, выступление, то есть доклад какого-нибудь делегата, обед в том же буфете, еще один доклад, который слушала в темном зале одна лишь наша делегация. Харитон Дмитриевич объяснил, что зрители в зале не обязательны, и даже не желательны, отвлекают от творчества. А вместо жюри, выступления оценивает Суперкомпьютер. Хотя, как я понял позднее, не ходили зрители только к нам, в других секторах зрителей хватало. В нашем же секторе бывали лишь покупатели. Оказалось, Харитон Дмитриевич сдал большую часть отведенной Земле площади под бутики и прочие торговые точки. Один ресторан «Царская охота» занимал места больше, чем весь наш культурный центр. Обедать в ресторан ходили только Натан Иосифович, да наш руководитель, обеды там были платные, а члены делегации экономили командировочные на сувениры. Правда сувениры тоже какие-то странные; одежда, обувь, ковры и т. п. Одни мы с Гогой ничего не покупали; у меня не на что, а Гога все тратил на дискотеках. Один раз я сходил с Гогой. Ничего инопланетяночки, но в принципе и в Москве не хуже. Так что я больше по выставке шатался. Все, конечно, осмотреть невозможно, но и то, что осмотрел, впечатляло. Хотя, и наше земное искусство на общем фоне не затерялось бы, если б мы что-то привезли.
На последний день докладчиками оказались мы с Гогой.
Гога вытащил на сцену допотопный магнитофон «Комета», прокричал несколько бессвязных слов, вроде: - Где ваши ручки? А ну зажигай! – врубил «Комету». Раздался бодрый марш:
Мы с железным конем все поля обойдем
Уберем, и посеем, и вспашем
Делегаты повеселели, и даже деликатно, пальчиком по подлокотнику, отбивали ритм. Когда Харитон Дмитриевич вызвал на трибуну меня, я оторопел. За всеми впечатлениями прошедшей недели, совсем забыл о подготовке к выступлению. Читать по памяти, какой – нибудь свой рассказ, дело дохлое, свои рассказы помнятся еще хуже, чем чужие. Кто писал, знает. В голове ни одной мысли, и, вдруг, слышу, кто-то читает стишок. Оказалось это я читаю:
Я маленькая девочка
Я в школу не хожу
Я Ленина не видела
Но я его люблю.
Аплодисментами меня наградил один Гога, и то только за краткость выступления. Харитон Дмитриевич утащил меня за кулису, и язвительным шепотом спросил:
- Так ты, батенька, комуняка? – и уже не скрываясь, заорал:– Интеллигент не может служить ни одной партии – и затем, уже нормальным голосом: - кроме, «Единой России».
Я тут же предложил заменить слова; Ленина на Путина, но руководитель был непреклонен: - Поздно, молодой человек. Выступление уже зафиксировано и, кажется, вам даже присуждена премия. Иди, получай. Но на Земле мы с Вами разберемся.
Смотрю, на сцену лезет поместь крокодила с чебурашкой, наш куратор, и на чистом русском языке объявляет:
- Мистер Льядик. Позволит всучит вам поощрительный премий от наш компьютерный жюри – и подает мне цилиндрик.
Сообразил я, что это и есть кредитка, но стыдно брать за чужие, да к тому же неважные стихи. Отказываюсь наотрез. А Чебурашкинс сует так настырно. Гляжу, из-за кулис Харитон Дмитриевич кулак мне кажет, приказывает, бери. Решил я сдипломатничать; нет, мол, времени по магазинам ходить. Если можно, пусть погрузят в наш звездолет какой-нибудь закуски. Мне в тот момент только напиться хотелось, а все-таки про закуску вспомнил.
Крокодилус Чебуракинс заулыбался: Йес, йес, сервис ол Райт – и убрал свою премию.
Сказать, что мне было стыдно, значит, ничего не сказать. Я просто кипел от ярости. В вагон-ресторан зашел последним, и с порога брякнул:
- Привет, тряпичники. Как ваш шоп-тур по Галактике?
- Это мы то тряпичники? – хором заорали: - А ты тогда кто? Полвагона своими ящиками заставил.
Смотрю, и точно, стоят двадцать шесть ящиков, и на каждом этикетка:
Ресторан «Царская охота». Лебедь жареный.
Если вы думаете, что я эту лебедятину им оставил, то жестоко ошибаетесь. Жирно с… будут. Сдал все ящики в ресторан, а на вырученные деньги запил. Целый месяц ходил по всяким литературным тусовкам, поил участников и рассказывал свою историю. Кто-то не верил, кто-то, после литра выпитой, верил, но никто не возмутился, что нашу Землю в Галактике придурки представляют.
Недавно залез во всемирную паутину, а там, этот самый МСТИ, как полномочный представитель Галактического Союза, ордена и титулы раздает. Корякин уже оказывается герцог Альдебаранский, кавалер ордена Золотого Овна; методистка наша - графиня Веганская. Да ладно бы только наши придурки, так ведь и нормальных в свою аристократию придурочную затащили. И министров, и губернаторов, и артистов, и даже ученых.
