Южнее Сахары - Леглер Виктор Альбертович (электронная книга TXT) 📗
Пока лейтенант со своей ротой не спеша приближался к столице, слухи опередили его, придав ему вид вождя восставшей армии, идущей на столицу, чтобы свергнуть непопулярный режим. Ибо президент страны (из колонистов), так уж получилось, любил пополнять из государственных доходов свои личные счета в европейских банках, позволяя себе оставлять иногда без зарплаты даже столичную полицию и гарнизон. Всеобщее недовольство материализовалось по случайному поводу, и само правительство поверило слухам. Приблизившись мирным ходатаем к президентскому дворцу, лейтенант Бонго обнаружил ворота открытыми, президента и министра обороны сбежавшими, а себя самого встречаемого министрами поменьше (из местных) как героя и спасителя. Боевой опыт развивает решительность. Под приветствия народа лейтенант объявил себя президентом. Он вызвал своих боевых друзей, таких же капралов и лейтенантов, из приграничных джунглей и создал из них Государственный совет. Среди них был и наш знакомый Нгаме Квима, чьим личным советником стал один из чиновников прежнего правительства. Друзья организовали себе красивую жизнь в соответствии с гарнизонными о ней представлениями и стали править государством.
Потом начались проблемы. Первый приказ нового президента о выплате долгов армии оказался неисполненным из-за отсутствия денег в казне. Не было даже денег, чтобы оплатить печатание новых денег в Европе, а когда их, наконец, напечатали, то их цена сильно упала, и денег опять не было. Окружающие молодых друзей чиновники безмерно льстили, но регулировать финансовые потоки предпочитали в свою сторону. Вынужденная необходимость собирать налоги привела к тому, что первоначальная популярность снова сменилась глухим ропотом. Совсем трудно было с непонятными международными делами. Свергнутый президент сидел в Верхней Гвинее и всячески подрывал устойчивость новой власти. Появились призывы к его возвращению. Не все верили в устойчивость власти молодых офицеров. В пограничных районах снова оживились банды. Теперь они объединились и назвали себя «Армией народного освобождения». Они грабили прииски, брали дань с деревень, приходили и уходили в соседние страны, появляясь даже поблизости от границ Сонгая, и злодействовали, иногда, довольно сильно. В обстановке неуверенности крупные бизнес-проекты в стране свернулись, охотничий туризм сильно сократился.
– Естественно, молодые правители стремятся обеспечить себя на тот случай, если их власть неожиданно прервется, но по той же причине никто их финансировать особо не спешит, – закончил Леонтий.
Улетать из Снгвиля Андрею пришлось «Сабеной», чей «Аэробус» казался огромным рядом с маленьким зданием аэропорта. «Аэрофлот» в Африку больше не летал, другие российские компании пытались закрепиться на этих маршрутах, но у каждой что-то не вышло. В аэропорту было жарко и душно, перед каждым окошком в длинной цепи предполетных формальностей стояли очереди, отвратительно грязные чистильщики обуви назойливо предлагали свои услуги. Пассажиры, черные и белые примерно поровну, сильно отличались друг от друга. Среди белых преобладала растрепанная хипповидная молодежь в майках, сандалиях и рваных джинсах, с рюкзаками за спиной, с там-тамами или сделанными из калебасов африканскими мандолинами в руках. Девушки выглядели подчеркнуто равнодушными к своей внешности. Спокойные белые мужчины постарше, летящие, очевидно, по делам, тоже были в джинсах и кроссовках. Черные выглядели совсем по-другому: мужчины в костюмах с галстуками, в начищенных ботинках и с «дипломатами» в руках, женщины в тяжелых дорогих бубу богатых ярких цветов с вышивкой, в золотых или серебристых туфлях, сложных прическах и с массой золотых украшений. Светлые ладони и ступни многих женщин были расписаны черными узорами. Девушки, почти все красивые, оделись, и накрасились, как на первый бал. Было несколько типичных пар: скромная, невидная белая туристка с ярко одетым хохочущим красавцем-негром, как курочка с фазаном.
После нескольких очередей, где черные каким-то образом неизменно оказывались впереди, а белые позади, он оказался в самолете, возбужденный видом цивилизации и роскошью европейского сервиса, обедом, шампанским, десятью музыкальными программамии в наушниках, телевизором над креслом. Внизу в свете заходящего солнца простиралась Сахара, бесконечная, абсолютно безжизненная, как поверхность Луны. Моря песчаных барханов сменялись скальным массивами с отчетливо видимой геологической структурой. Потом пошли вечерние огни на севере Африки, тьма над Средиземным морем, а потом сверкающая праздничная Европа с освещенными дорогами – вся, как один большой город. Пересадка в Брюсселе стала для него упоительным праздником. На минутку он попал из третьего мира в первый, где законы либеральны, но исполняемы, где не платят взяток, но платят налоги, где можно прожить на зарплату, где товары в чистых витринах не только красивы, но и пригодны к употреблению и на них стоит их настоящая цена, где земля покрыта либо асфальтом, либо травой, и нет вытоптанных пространств, покрытых отбросами.
Перелетев Средиземное море, он перенесся во времени на много столетий вперед. Он с завистью смотрел на людей, болтающих, не думая о минутах и расценках, милую чепуху по мобильникам, заказывающих в баре чашечку кофе по пять долларов, и с интересом думал, какой ему покажется Москва.
Москва, к его удовлетворению, оказалась больше похожей на Европу, и совсем не похожей на Африку. Все таки разговоры о России – стране третьего мира велись людьми, этого третьего мира не видевшими. Что не походило ни на Европу, ни на Африку, это было ощущение агрессии и опасности, разлитой повсюду в аэропорту. Невидимая опасность исходила от таможенника, от носильщика, от таксиста, от якобы случайных попутчиков в такси, от других машин на дороге. Впрочем, в самой Москве это ощущение ослабло. Все выглядело более благодушным и благополучным, чем когда он уезжал.Он вернулся домой.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВТОРАЯ ПОПЫТКА
Авиалайнер «Эр Франс», вылетавший по маршруту Париж – Сонгвиль, медленно выруливал на взлетную дорожку аэропорта «Шарль де Голль», когда сзади в салоне послышался какой-то шум. Андрей повернулся и увидел, что несколько чернокожих парней вскочили со своих мест, откатили массивную входную дверь и теперь выпрыгивали на бетон с высоты двухэтажного дома и стремительно разбегались по взлетному полю. Но уже через секунду к двери подскочили стюарды – крепкие молодые люди в униформе и с хорошей выправкой, – и у дверей завязалась рукопашная. Андрей еще при посадке удивился: почему вместо обычных милых стюардесс пассажиров рассаживают милитаристского вида молодые люди. Профессионально работая в тесном проходе, стюарды оттеснили беглецов и заблокировали дверь. Самолет развернулся и направился обратно к терминалу. Еще через минуту возле него резко затормозили несколько автомобилей, и вскоре спереди, из салона первого класса по проходам двумя цепочками побежали охранники. Они были одинаковые, как роботы, с одинаковыми механическим движениями, одинаково сосредоточенными выражениями на лицах, в касках, с дубинками в руках и пистолетами в кобурах. Позади каждой цепочки бежал доктор, державший наготове шприц. Шум и крики сзади резко усилились, затем быстро затихли. Обмякших нарушителей вносили в салон и усаживали в свободные кресла, надев наручники.
– Что все это значит? – спросил Андрей соседа по креслу.
– Депортация, высылка домой нелегальных иммигрантов, – спокойно ответил сосед.
Охрана уже собиралась покидать самолет, и радио объявило о продолжении рейса, как шум в салоне поднялся снова. Кричали опять черные пассажиры, белые сидели спокойно, и на их лицах было написано, что-то вроде: «Начальству виднее». Негры, наоборот, шумели все больше. Несколько из них, чиновного вида, в костюмах и галстуках, вскочили с кресел и кричали, размахивая руками.
– О чем они кричат? – снова спросил плохо понимающий Андрей.
– Они хотят, чтобы этих парней высадили из самолета. Некоторые боятся, что полет с ними будет опасным, а некоторые говорят, что французы не имеют права их депортировать.
