Завещание чудака (илл. Эдуарда Риу) - Верн Жюль Габриэль (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
— У тебя такой вид, точно ты не рада!… — вскричала Джовита.
— Рада, голубчик, рада!… Мы отправимся в Висконсин, в город Милуоки!
— О, у нас еще есть время, душа моя! Это не завтра и даже не послезавтра!… Через пять или шесть дней, когда ты совсем поправишься… Может быть, даже через пятнадцать, если так будет нужно! Только бы нам быть на месте двадцать третьего в полдень…
— В таком случае все к лучшему, раз ты довольна.
— Довольна ли я, моя дорогая? Я настолько же довольна, насколько недоволен коммодор… Этот противный морской волк хотел устроить так, чтобы ты оказалась вне конкурса… Хотел заставить нотариуса Торнброка предоставить пятый удар ему, коммодору, под предлогом, что ты все равно не смогла бы им воспользоваться… Желаю ему заблудиться в «лабиринте», свалиться в «колодец», заплесневеть в «тюрьме»!
Оставляя в стороне некоторые преувеличения, свойственные этой живой натуре, нужно признать, что действительно девять очков, составленные из шести и трех, означали один из лучших ходов, какие только возможны в начале игры. Висконсин находится рядом со штатом Иллинойс, севернее его. На западе границей ему служит Миссисипи, на востоке — озеро Мичиган и на севере — озеро Верхнее. Его столица — Мадисон, а Милуоки — метрополия.
Итак, день, грозивший большими неприятностями, начинался очень счастливо. Правда, волнение больной ухудшило ее состояние, а когда пришел доктор медицины Пью, девушку мучили приступы кашля, сопровождавшиеся общей слабостью и небольшим повышением температуры.
Газеты Союза Североамериканских Соединенных Штатов, как и следовало ожидать, поместили на своих страницах отчет о пятом метании игральных костей. Во многих говорилось об инциденте с Урриканом, причем одни поддерживали претензии неистового коммодора, другие их осуждали. И все одобряли нотариуса Торнброка, который твердо исполнил свой долг. К тому же, что бы ни говорил Годж Уррикан, Лисси Вэг не умерла и умирать не собиралась. Все это вызвало в публике естественный подъем симпатий к больной, бюллетень о состоянии здоровья пятой партнерши печатался два раза в день — утром и вечером, как если бы дело шло о здоровье принцессы крови.
Ночь с десятого на одиннадцатое прошла довольно спокойно, появились все основания думать, что лихорадка закончилась. Когда утром Джовита Фолей вошла в комнату больной, она не могла скрыть оживления, а глаза блестели так хитро и весело, что Лисси не могла не спросить:
— Да что с тобой сегодня?
— Ничего, милая… ничего… Это майское солнце… лучи, которые точно вдыхаешь, точно пьешь… О, если бы ты могла хоть часок посидеть у окошка… вместо лекарства принять хорошую дозу солнца!…
— Но куда же ты уходила, Джовита?
— Куда уходила? Прежде всего в магазин «Маршалл Филд», чтобы сообщить о твоем здоровье…
— Ну, а потом?
— Потом? Что потом?
— Ты нигде больше не была?
— Где я еще была?
— Ведь сегодня, кажется, одиннадцатое мая, не правда ли?
— Одиннадцатое, моя дорогая, — ответила Джовита таким звонким голосом, что ее подруга невольно улыбнулась.
— Но в таком случае шестое метание игральных костей уже было…
— Разумеется!
— А это значит…
— Это значит… Нет, подожди, я должна тебя поцеловать!… Я не хотела рассказывать, потому что тебе нельзя волноваться… но это выше моих сил!
— Но говори же, Джовита…
— Представь себе, голубчик, ведь он тоже получил девять очков… но составленные из четырех и пяти.
— Кто он?
— Коммодор Уррикан.
— Но мне кажется, что это еще лучше…
— Да, лучше, потому что он сразу попадает в пятьдесят третью клетку, значительно опережая всех других… Но, с другой стороны, очень нехорошо…
И Джовита Фолей предалась неудержимым проявлениям радости, настолько же шумным, насколько и необъяснимым.
— Но почему же нехорошо? — спросила Лисси Вэг.
— Потому что коммодор отослан к черту на кулички.
— К черту на кулички?
— Да!… В самую глубину Флориды! Дальше чем за две тысячи миль отсюда!
Но эта новость не обрадовала больную в такой степени, как ожидала Джовита. Ее доброе сердце пожалело даже коммодора.
Начиная со следующего дня Лисси Вэг начала есть с большим аппетитом, ее лихорадка совершенно исчезла, но вставать с постели доктор Пью не позволил. Время для обеих подруг тянулось необыкновенно долго, особенно для Джовиты. Она часто сидела в комнате больной, и разговор — не в форме диалога, а скорее монолога — порой был очень оживлен.
Но о чем стала бы говорить Джовита Фолей, как не о штате Висконсин, по ее словам, самом красивом, самом интересном из всех штатов Америки! С путеводителем в руках она болтала не переставая и успела изучить его так хорошо, что без запинки объясняла подруге.
— Представь себе, — говорила Джовита, — раньше этот штат назывался Месконсин, по имени реки, протекающей там; нигде в мире нет страны, которая могла бы с ним сравниться. На севере до сих пор еще видны остатки старых сосновых лесов, покрывавших когда-то всю его территорию. В нем имеются лечебные источники, превосходящие даже источники штата Виргиния, и я уверена, что если бы твой бронхит…
— Но, — заметила Лисси, — разве же мы сейчас едем не в Милуоки?
— Да, в Милуоки, важнейший город штата. Это слово на старом индейском языке означает «прекрасная страна». Город с населением в двести тысяч душ, среди которых немало немцев. Его называют поэтому германо-американскими Афинами… О, если бы мы были сейчас там, какие восхитительные прогулки совершили бы по скалистому берегу реки, застроенному красивыми зданиями! Безукоризненно чистые кварталы с домами из молочно-белого кирпича… Потому город и заслужил название… Неужели ты не догадываешься какое? Крем-Сити, моя дорогая… Сливочного города!… В него хотелось бы обмакнуть хлеб… О, зачем только этот проклятый бронхит не позволяет нам отправиться туда тотчас же!
И Джовита Фолей продолжала читать страницу за страницей свой путеводитель, узнавая о различных превращениях этой страны, в прошлом населенной индейскими племенами и колонизованной франко-канадцами в эпоху, когда она была известна под именем Беджер-Стэт, штата Бобров. Среди городов штата Висконсин самый замечательный — Мадисон, раскинувшийся между озерами Мендота и Монона. А что за прелесть захолустные городки этого озерного края!
Утром тринадцатого числа любопытство жителей Чикаго достигло критической точки. Зал Аудиториума кишмя кишел публикой — как в тот день, когда происходило чтение завещания. И немудрено: в восемь часов объявлялся результат седьмого метания игральных костей в пользу таинственной и загадочной личности, скрывающейся под инициалами X.K.Z.
Тщетно старались раскрыть инкогнито седьмого партнера. Самые ловкие репортеры, самые талантливые ищейки местной хроники потерпели неудачу. Несколько раз им казалось, что они напали на настоящий след, но тут же убеждались в своей ошибке. Предполагали, что покойный хотел привлечь к участию в партии одного из своих коллег из «Клуба чудаков», предоставив ему седьмой шанс в своем матче. Некоторые даже называли Джорджа Хиггинботама, но почтенный член клуба официально опроверг слух. Когда же обращались к нотариусу Торнброку, он заявлял, что его миссия состоит исключительно в точном и своевременном извещении по телеграфу в местные почтовые отделения о результатах тиражей (в том числе касавшихся и «человека в маске»). Тем не менее многие надеялись, и, возможно, не без основания, что в то утро господин X.K.Z. ответит на призыв к его инициалам в зале Аудиториума.
Но присутствующие были разочарованы, совершенно разочарованы: в маске или без маски — никакого субъекта в зале не появилось, когда мистер Торнброк выбросил из кожаного футляра на стол игральные кости и громко произнес:
— Девять, из шести и трех. Двадцать шестая клетка, штат Висконсин.
Зрители не желали расходиться. Они ждали. Но никто не являлся. И пришлось покориться. Вечерние газеты того дня были единодушны: ну нельзя же так потешаться над населением!
