Тропою дикого осла - Динец Владимир (прочитать книгу .txt) 📗

Дворец Нурачи заметно отличается от китайских, а в музее собрана огромная коллекция оружия, доспехов, скульптуры и т. д. Все это очень интересно, ведь из всех тунгусо-маньчжурских народов только маньчжуры создали государство и письменность. Особенно хороши каменные медведи времен Первой империи — Бохай.

(Медведь — тотемное животное всех тунгусо-маньчжурских народов, а также воспринявших их влияние нивхов и айнов).

25.09. 140Y. Пришлось разменять все доллары на юани и сразу же много потратить.

За Шеньяном — места дикие, банков нет, а деньги нужны. Прошли те времена, когда меня возили и кормили, а я расплачивался лучезарной улыбкой, сердечным «ще-ще»

(«спасибо»), уроками английского или возможностью прочитать Дацзыбао и потрогать Большой Бундес. На севере к русским привыкли, тут такие номера не проходят, да и нет у меня больше ни Дацзыбао, ни паспорта с Бундесом (так называют наши «челноки» красивую яркую визу ФРГ с голографической картинкой).

Утром приезжаю в Туньхуа, провинция Jилинь (на наших картах Гирин) — и в неслабый момент. Я уже не раз видел здесь публичные порки (кража, уклонение от алиментов и еще не знаю, за что), а сейчас присутствую при публичной казни. На площадь перед вокзалом вылетели два армейских грузовика, солдаты встали в оцепление, сдерживая мгновенно собравшуюся толпу, вывели дрожащего типа, повалили лицом вниз, пальнули в затылок из карабина, кинули в кузов и уехали, оставив на стене плакат с пояснением. Двое ребят перевели мне, в чем дело: мужик поскандалил с женой и убил ее. Я бы ему дал год условно: голос китаянки средних лет трудно выдержать.

В Туньхуа еще остались настоящие маньчжуры и пара вывесок маньчжурским алфавитом, но больше смотреть не на что. Как и во всех селах и небольших городах, в качестве духов-охранителей входа здесь вешают на створки дверей плакаты из серии «Великие полководцы Китая». Особенно хороши в этой роли маршалы Народно-Освободительной Армии в почти советской форме, на белых конях и с шашками наголо.

Красивая штука — настоящий паровоз. Путь в 200 км от Туньхуа до Эрдао Байхэ занимает десять часов. Я снова попадаю в другую страну: кукурузные поля и голые скалистые горы сменились покрытыми лесом сопками в сумасшедших красках дальневосточной осени, круглые китайские лица — пятиугольными корейскими, кирпичные дома — глинобитными, а вездесущие микротрактора с прицепами — упряжками быков. Денег осталось всего долларов на шесть. В десять вечера начинаю подъем на расположенный в пятидесяти километрах Пяктусан (2760 м). Под дождем с мокрым снегом марширую по тайге, пытаясь сочинять стихи в китайском стиле. Это довольно сложно, так как у нас в языке нет тонов и мало коротких слов, но я попробую.

На склон лег снег,

Скрыл лес туман,

Ручья стих смех —

Вот-вот зима.

А дождь все льет,

И крут подъем…

Что ж, ночь пройдет,

Черт с ним, с дождем!

Глава четвертая. Человек без паспорта

26.09. Осталось 63Y. В полпервого ночи дотащился до маленькой деревушки, где, несмотря на поздний час, вокруг меня сразу собралась толпа. Минуты через три до меня дошло, что туземцы говорят на тазском — южном диалекте удэ (когда-то тазы населяли юг Приморья, к этому народу принадлежал Дерсу Узала). Я владею удэ еще свободнее, чем другими тунгусо-маньчжурскими языками: известных мне слов хватает на двадцатисекундную беседу. Этого достаточно: меня кормят ужином, устраивают на ночлег, а утром дарят синий гномовский плащ, расческу, новые носки и мешок яблочных груш.

Погода замечательная, а лес так красив, как только может быть красив дальневосточный кедрово-щироколиственный лес в лучшие дни золотой осени. Белый купол вулкана сверкает на солнце, ревут в распадках изюбри, каждый листок словно светится ярким, чистым оттенком, а воздух холодный и прозрачный, как в высокогорье.

С 1000 метров начинается мрачная пихтовая тайга, из которой, словно языки желтого пламени, вырываются вековые лиственницы. На 1600 м вхожу в «танцующий лес» из каменной березы, уже почти облетевшей, а выше 2000 м идет темно-красная горная тундра, присыпанная первым снегом. В три часа дня я стою на одном из скальных зубцов, окружающих пятикилометровый кратер. Разноцветные скалы, снег и синее небо отражаются в черной воде озера. К северу уходят золотые равнины Маньчжурии, а к югу — голубые сопки Кореи.

Пяктусан, он же Чанбайшань — священная гора корейцев. По преданию, здесь зародилась корейская нация, а Ким Ир Сен утверждал, что здесь родился его сын Ким Чен Ир (на самом деле — в Хабаровске). Из Небесного озера вытекает река Сунгари, которая вскоре образует 70-метровый водопад. Когда-то на берегу озера был маленький храм, но он не сохранился. В тундре живут пришельцы с севера — пищухи, завирушки и горные вьюрки. После заката спускаюсь к границе леса и ночую в развалинах метеостанции.

27.09. 63Y. Сегодня погода уже не та. Утром выхожу к озеру Малое Небесное (всего 50 на 30 метров). По нему плавает стая гусей, но при виде меня они не взлетают, а сбиваются у дальнего берега. Смотрю вверх на скалы — ага! Пускаю по воде камешки «блинчиками» до тех пор, пока гуси не поднимаются в воздух. Они кругами набирают высоту и поворачивают к кратеру. В этот момент от скалы отделяется маленький черный крестик, описывает крутой вираж, перевернувшись, как заходящий на цель штурмовик, и почти исчезает из виду в стремительном свистящем штопоре.

Гуси складывают крылья и пикируют к воде, но тут слышится звонкий шлепок, и один из них втыкается в землю перерубленной шеей. Миг спустя сапсан уже сидит на добыче с таким гордым видом, будто только что прочитал «Песню о соколе».

Оставляю ему часть добычи, а окорочка пускаю на шашлык. Коллега закончил трапезу раньше меня и умчался курсом на Пхеньян.

Весь день я шел вниз через заповедник, загорая на тусклом солнце и наслаждаясь пейзажами. Оленя с вишневым деревцем между рогами почему-то так и не встретил.

Вечером зашел в гости к корейцам. На редкость жизнерадостный и гостеприимный народ. Китайцы считают их жуткими пьяницами, т. к. они пьют хотя и по глотку, но часами. Мой путеводитель употребляет по этому поводу очаровательное выражение:

«Coreans can drink you under the table», букв. «Корейцы могут упоить вас под стол». Ну, нашим гражданам бояться нечего. Водку здесь гонят, судя по вкусу, из автопокрышек, зато пиво вкусное. В свою очередь корейцы считают китайцев грязными свиньями. Дело в том, что в корейских домах отопительная система проходит под полом, поэтому на полу сидят, спят, пьют, едят и т. д., так что по нему ходят босиком и вообще поддерживают в чистоте. Для китайца же пол — это свалка мусора: в китайских поездах нельзя спать на полу из-за опасности быть похороненным заживо.

А вообще местная жизнь удивительно похожа на Сибирь.

28.09. 62Y. Утром меня бесплатно сажают в автобус до станции Анту. У автобуса нет бензобака, только маленькая канистра, поэтому приходится останавливаться у каждой бензоколонки. Провинциальная бензоколонка в Китае — это комната в первом этаже жилого барака, из окна которой вам через решетку протягивают шланг с бензином.

Буддизм мало популярен в этих краях: китайцы в основном маоисты, а коре — христиане. Христианские церкви построены в китайском стиле, но если на коньках буддистских храмов стоят деревянные драконы, орлы и химеры, то на церквях — овечки и голуби.

Хотя Анту всего в ста километрах от Посьета в Приморье, мне сейчас выгоднее перемещаться по китайской территории, чем по российской. Поэтому двигаюсь на северо-запад.

29.09. 59Y. Чанчун (произносится «Ча?чу?ь») — столица провинции Jилинь (по-маньчжурски Кьиринь, а по-русски Гирин). Единственная достопримечательность города — дворец Пу Йи. Пу, последний китайский император, взошел на «трон дракона» в двухлетнем возрасте. Шесть лет спустя, в 1911 году, революция вынудила его отречься от престола. В 1935 году японцы извлекли его из забвения и сделали императором марионеточного государства Маньчжоу-го со столицей в Чанчуне. В 1945 году он был захвачен Красной Армией, отсидел в ГУЛАГе, и только в 54-м ему разрешили вернуться в Китай и работать садовником в одном из пекинских ПТУ. В Чанчуне до сих пор многие говорят по-японски.