Острова, не тронутые временем - Грин Лоуренс (онлайн книга без .TXT) 📗

Прежде чем продолжить свой рассказ об острове Гоф, я хочу обратить ваше внимание на подоплеку этой странной истории, о которой до сих пор только упоминалось, но ни разу не рассказывалось более или менее подробно. Остров Гоф был открыт в начале XVI века португальскими мореплавателями. Фамилия навигатора, нанесшего впервые на карту этот зеленый клочок новой земли, была забыта. В XVII веке капитану Гофу, командиру британского корабля «Ричмонд», шедшему как-то своим курсом в южных водах, показалось, что он видит остров примерно в четырехстах милях к востоку от острова, отмеченного португальцами. Вероятнее всего, капитан Гоф видел облако или айсберг и записал его в судовой журнал как остров. Да и вряд ли Гоф вообще видел когда-нибудь кусочек суши, названный впоследствии его именем.

Американские охотники на тюленей неоднократно посещали Гоф в XVIII и XIX веках, но эти суровые и замкнутые моряки предпочитали помалкивать о своих охотничьих угодьях, опасаясь соперничества. Первое подробное сообщение об острове Гоф было сделано капитаном британского военно-морского флота Питером Хейвудом, который посетил его на «Нерее» в 1811 году. В своем дневнике Хейвуд пишет: «Остров представляет собой сплошные высокие скалы, подымающиеся почти отвесно из моря, по изломам которых каскадами спадает несколько красивых водопадов».

Хейвуд знал, что на острове есть американские промысловики-тюленщики. «Они немало обрадовались, когда я сказал, что сюда со дня на день прибудет корабль, который заберет их с острова, — писал он. — Впрочем, они вовсе не голодали и даже не испытывали недостатка в пище, так как ловили в скалах разных птиц, зажигая по ночам огонь, на который те летели в таком несметном количестве, что можно было их бить палками».

Нет сомнения, что эти промысловики по своему невежеству питались редчайшими в мире экземплярами птичьей флоры. Гоф — остров редкостей, о чем я расскажу ниже.

Остров Гоф оставался необитаемым целыми десятилетиями. Тюлений промысел был там не таким удачным, как на островах, расположенных южнее, ближе к Антарктиде. В конце XIX века американское промысловое судно «Фрэнсис Аллин» высадило там группу охотников, среди которых оказался Джордж Камер, второй помощник, человек интеллигентный, немножко натуралист. Он дал первое достоверное описание острова, его птиц и жизни промысловиков. По его словам, охотники в основном питались яйцами пингвинов, пополняя свое меню картофелем, который посадили поселенцы, ранее их побывавшие на острове, мясом убитых тюленей и морских слонов.

Группа промысловиков, с которыми охотился Камер, построила себе хижину на северном берегу острова. Однажды в октябре во время бурана охотники поздним вечером возвращались на свою стоянку. Один из них, Хосе Гомес, отстал от товарищей... На следующий день его нашли замерзшим. В течение многих лет единственное, что оставалось от пребывания человека на пустынном острове, это — мемориальная деревянная доска с надписью:

В составе команды «Фрэнсиса Аллина» был молодой тристанец Роберт Франклин Гласс. Мне довелось познакомиться с ним довольно близко, ибо я жил в его доме во время своих посещений острова Гоф. Во второй раз он встретил меня шутливыми словами:

— Входите, мистер Грин, ваши постоянные апартаменты ждут вас!

Я хочу, чтобы вы запомнили имя Гласса, ибо вам еще придется встретиться с ним как с важным действующим лицом этой истории.

Последняя промысловая экспедиция на остров была высажена лет семьдесят назад со шхуны «Дикая Роза» (Кейптаун). Удачи у охотников было мало, и их попытки вываривать пингвиний жир оказались безуспешными. Когда шхуна вернулась за промысловиками, они так обрадовались, что перепились и сожгли свои хижины.

Мореплаватели посещали остров Гоф и в начале XX века и всегда благополучно возвращались обратно вплоть до 31 мая 1919 года, когда сюда прибыла первая экспедиция искателей алмазов. Вот как рассказывает об этом Родерик Гарден:

— Мы не рассчитывали добраться до острова Гоф живыми. Старый «Вудвилл», трамп водоизмещением в три тысячи тонн, был списан незадолго до конца войны и оставлен в числе действующих на плаву только потому, что не хватало исправных судов. Вскоре после выхода из Кейптауна мы попали в шторм, и капитан Гудвин с минуты на минуту ждал самого худшего... Огромные волны с Атлантики шли сплошной стеной. В какой-то момент, когда корабль закрутился на месте, спасательные шлюпки разбились о шлюпбалки. Неделю мы почти ничего не ели.

Вот так, содрогаясь под напором волн, «Вудвиллу» пришлось за две недели покрыть расстояние в полторы тысячи миль от Кейптауна до острова Гоф. Остров этот поразил Родерика. Он не представлял себе, что Гоф окажется таким большим и длинным — восемь миль в длину и четыре в ширину, — поднимающимся над уровнем моря почти на три тысячи футов. Некоторые береговые скалы возвышались на полторы тысячи футов. Остроконечные вершины и причудливые скальные образования маячили над каменными бухтами и избитыми прибоем берегами. Это был зеленый остров, не тронутый ни человеком, ни крысами, ни овцами, которые опустошили Тристан. Горы покрыты снегом, но льда на Гофе никогда не бывает. Для тех, кого одиночество не тяготит, идеальнее прибежища и придумать нельзя. В этом смысле оно даже лучше, чем Тристан-да-Кунья.

Самое интересное на острове — узкая горная долина на восточном берегу. Это единственное подходящее место для высадки и единственное понижение рельефа, откуда сравнительно легко можно проникнуть внутрь острова. На склонах долины растут папоротники и отдельные деревья, дернины трав; есть здесь пещера и горная речка. Выше вас ждут первобытный лес и таинственная каменная вершина, известная под названием Кабаний Клык.

Родерик поплыл к берегу на первой лодке, рулевым на которой был Хагэн. Волны швырнули ее на береговые камни. Если бы не герметически запаянные баки, державшие лодку на плаву, люди вообще не смогли бы вернуться на корабль. Один Родерик предпочел остаться на острове и забрался на ночь в пещеру, на стенах которой оставили свои имена многие предыдущие искатели приключений. Родерик сказал мне, что видел надпись, нацарапанную известным исследователем Антарктиды Скоттом [52]. Но мне кажется, он спутал его экспедицию с шотландской Scotia, которая останавливалась на Гофе в 1904 году и пробыла там три дня. В пещере было столько крыс, что Родерик попросил прислать ему на берег кошку. Объевшаяся кошка вернулась на корабль. Слава богу, что никто не додумался оставить на острове кота и кошку, ибо их потомки «навели бы порядок» в этом птичьем раю.

Участники экспедиции не взяли с собой ни овец, ни кур, поскольку «Вудвилл» восемь дней стоял на рейде и посылал на остров продукты и необходимое снаряжение всякий раз, когда море было относительно спокойным. Из животных Родерик взял с собой только бульдога, который сопровождал его повсюду. Судно, как я уже говорил, должно было вернуться к острову через два месяца, но запаса еды экспедиции оставили на полгода. У них были солонина и свинина в бочонках, сухари и мясные консервы.

— Мне на всю жизнь запомнился сушеный картофель, — говорил Родерик, — тоненькие желтые ломтики, которые раздувались, когда их варили, и имели при этом отвратительный привкус.

Целую неделю Родерик и его спутники спали в пещере.

— Нас чуть не выдуло ветром в первую ночь, и пришлось «пришвартовываться» стальным тросом, — продолжал свой рассказ Родерик.

Затем новоявленные островитяне построили себе «коттедж» из камней, крытый пучками травы на тристанский манер, и назвали его Бостонской виллой. Очаг в нем был сработан на славу, и большую часть пойманной рыбы коптили на этой «вилле». Одиннадцать цветных матросов перебрались жить в пещеру. Теперь экспедиция была готова приступить к поискам алмазов.

— Одноглазый и однорукий Фентон, самый старший из нас, стал нашим начальником. Фентон, — вспоминал Родерик, — был очень суеверен и верил в спиритизм. Как-то раз Фентон услышал таинственный стук в дверь нашего «коттеджа» вскоре после отплытия «Вудвилла». Стук этот, по его мнению, был не случаен: теперь обязательно что-то должно случиться с судном. Потом в дверь стучали еще несколько раз, что в какой-то степени подтверждало его пророчества. Фентон изучал христианское учение и, когда у меня заболел зуб, объяснил мне, что боль существует только в моем воображении. Хорошо еще, что я умудрился достать немножко бренди, которое мне помогло.