Эверест-82 - Рост Юрий (читать книги онлайн без .TXT) 📗
При прохождении ледопада отличилась двойка Балыбердин-Шопин. Они первыми прошли ледопад и установили палатку промежуточного лагеря на 6100.
В прохождении ледопада участвовал Мысловский, хотя Институт медико-биологических проблем категорически запретил ему выходить из базового лагеря. Руководству экспедиции это положение было даже записано в приказ еще в Москве, но Тамм с Овчинниковым под свою ответственность (при записанном особом мнении Романова) выпустили Мысловского на ледопад, и он работал выше базового лагеря неплохо. В тот день, когда пестрый караван яков, альпинистов и носильщиков (в тапочках) вышел по снегу и льду к месту базового лагеря, Балыбердин с Шопиным прошли в Западный цирк.
Базовый лагерь установили на усыпанной камнями площадке, с трудом выбрав место, свободное от пустых банок, коробок и прочих остатков кочевой жизни прошлых экспедиций.
В том месте, где вот уже много лет штурмующие Эверест экспедиции разбивают свои шатры, ледник имеет немного трещин, куда можно было бы сбрасывать мусор, но, может быть, это и хорошо, потому что вынесенный впоследствии к языку ледника или в реке он бы разукрасил берега рек. Но и та свалка, которая существует в районе базового лагеря, вызывает беспокойство. Классический маршрут на высочайшую гору планеты обозначен сотнями пустых баллончиков от примусов, консервных банок, кислородных баллонов и прочего мусора, который не может сам исчезнуть. Каждая экспедиция везет на восхождение тонны грузов, добрая половина которых домой не возвращается, часть расходуется, а часть остается долголетним печальным памятником славным и бесславным экспедициям.
Правительство Непала взимает за право восхождения на Эверест мизерную по сравнению с расходами на экспедицию плату-полторы тысячи долларов. Думаю, что страны, чьи альпинисты желают испытать себя на Горе, не обеднели бы, выложив еще по нескольку сотен долларов для очистных экспедиций, которые хотя бы места базовых лагерей привели в порядок.
Но пока санэкспедиции не достигли ледника Кхумбу, приходится отыскивать относительно чистое место для стоянки.
Вот как описывает лагерь Валентин Иванов, прибывший с основным караваном к месту основной стоянки.
Пока сирдар рассчитывается с носильщиками — мы ставим палатки. Постепенно вырастает небольшой городок. В нем есть столовая, а рядом продуктовый склад. Несколько в стороне склад снаряжения. У входа в городок палатки офицеров связи (они осуществляют контроль за выполнением правил поведения на Эвересте и действительно осуществляют связь с Катманду. У нашей экспедиции не было претензий к представителям непальских официальных служб, и они, в свою очередь, были удовлетворены нашим поведением на Горе).
На многих палатках со временем появились надписи: «Хижина дяди Тамма» — на жилище Евгения Игоревича, «Кхумбулатория» — на обиталище доктора. В центре событий — дом киногруппы, где живут два члена киноэкспедиции из «Леннаучфильма», и соответственная надпись: «Двучленнаучфильм». Рядом со столовой — кухня со множеством столов для готовки, газовыми плитами, досками и множеством всяческой утвари. Невдалеке от этого хозяйства расположился «главкормилец» Воскобойников. К его дому ведет замечательная лестница, вырубленная во льду и закрытая огромными каменными плитами. Несколько в стороне, за озерком и небольшой ледовой ступенькой, расположились палатки участников, рация, медпункт. К сожалению, моего напарника Сергея Ефимова еще нет, он где-то ведет свою часть каравана, а одному вырубать площадку во льду нелегко. Правда, место выбрано хорошее. Рядом большие камни. Они защищают от ветра, да и вещи на них можно сушить. Рядом со входом небольшое озерцо, только лебедей не хватает.
Несколько позже в базовом лагере появились песочные часы и большие шахматы, которые соорудил Балыбердин из трофейного хлама, в изобилии валявшегося вокруг лагеря, за что в шутливом кроссворде под номером 25 по горизонтали был обозначен как советский изобретатель шахмат и часов. Поставили и гелиобаню, которая, по замыслу создателей, должна была нагревать воду от солнечного тепла, но то ли тепла было мало, то ли воды много, только баня была не очень горячей. Поэтому, поставив в центре примус, а на него таз, нагревали и баню и воду для мытья и стирки. Правда, сушить белье можно было лишь в солнечные часы, которые поначалу были редкостью.
22 марта над ледником Кхумбу был поднял флаг СССР и Непала — базовый лагерь открыт. В этот же день отпраздновали день рождения Миши Туркевича — самого молодого участника экспедиции. Ему стукнуло 29 лет, Шопин подарил ему веревку и пожелал побывать с ней на вершине.
Они все выстроились перед флагштоком — равные, несмотря на разный возраст, на разный опыт, на разную силу. Они стояли под Горой, которую еще не видели вблизи (из базового лагеря Эверест не виден, только с тропы издалека). Пока все они были объединены желанием, страстью и уверенностью. Потом, через полтора месяца трудной и опасной работы, они вернутся сюда разделенные Горой на удачливых и невезучих, на восходителей и участников.
Они вернутся на прощальную фотографию, которая соберет их почти всех, загорелых и измученных холодом и высотой. Они будут улыбаться и смотреть в объектив, одни — с радостью, другие — за улыбкой пряча ее отсутствие. Одни — достигшие вершины, другие — не побывавшие на ней, но и те и другие — лишенные уже Великой Цели, которая их объединяла 22 марта, — достичь вершины. Мысль о том, что цель достигнута, как и мысль о том, что ее достичь невозможно, лишает счастья. (По определению, услышанному мной в парной Караваевских бань в Киеве от старого доморощенного философа Васи Цыганкова, высказанному в споре с известным воздухоплавателем Винсентом Шереметом: «Счастье-это стремление к вечно ускользающей цели».
Вот стоят они перед флагом и не знают своей судьбы. Просто полны желания лезть вверх. Правда, мешает недостаточная акклиматизация, но время не ждет, тем более что дорога по ледопаду уже пройдена передовой группой.
Теперь, когда все они оказались в сборе, настал черед реализации планов. Все вроде в порядке. Не прибыли еще идущие с караваном Ильинский и Ефимов, но их в четверках заменят запасные,
Теперь четверки окончательно получили свои номера: Мысловский, Балыбердин, Шопин и Черный — № 1; Иванов, Ефимов (его до прихода в базовый лагерь заменял Пучков), Бершов, Туркевич — № 2; Ильинский (вместо него пока работал шерпа Наванг), Валиев. Хрищатый, Чепчев — № 3; Онищенко, Хомутов, Пучков (он пока во второй команде), Голодов, Москальцов — № 4.
Те, кто думает, что трудности у экспедиции начались лишь когда она оказалась перед скальной стеной, глубоко ошибаются. Просто природа нашего восприятия такова, что мы порой переводим тяготы, усилия, преодоления в метрическую меру. 8848 — абсолютно трудно, 8500 — полегче, 8000 — еще легче, 6100 — «это где-то внизу», значит, там вовсе не сложно. На деле-то было очень сложно. Потому что 6000 метров — это высота, на которой можно работать только очень здоровому и акклиматизированному человеку, особенно в Гималаях, где ураганные ветры с морозом и необыкновенной сухости воздух создают чрезвычайно сложные условия для организма.
Помните, Лене Трощиненко, который не раз поднимался на Памире выше 7000 метров, медики не дали разрешения на высоту базового лагеря (5300), а первый лагерь было решено организовать на 6500.
Кроме ожидаемых трудностей возникли и трудности, которых следовало ожидать.
Наладили рацию, а она не работает. Кононов, самый большой специалист среди радиолюбителей, пока в караване идет, а Хомутов и Мысловский разобраться не могут, почему нет связи с Катманду. Офицеры связи нервничают, да и наши все чувствуют себя не очень ловко без постоянного и необходимого обмена информацией с Катманду, а значит, и с Москвой.
Потом оказалось, что поломка пустяковая, да и не поломка даже, а так — не к той клемме прикрепили антенну в Катманду, но нервы это всем попортило изрядно. В таком деле, где связь играет серьезную роль не только для обмена победными или иными реляциями, но и для координации работы альпинистов, оказания помощи в случае необходимости, нужен профессионал высшего класса, какими в своем деле были, скажем, доктор Орловский или Владимир Воскобойников. А пока пришлось отправлять в Намче-Базар офицера связи с депешами и с заданием спросить, что там с рацией? Совсем по Островскому — съездить в город, купить арапчонка, кружев и спросить, который час.
