Последние тайны старой Африки - Грин Лоуренс (список книг TXT) 📗
Еще один известный египетский заклинатель змей, Хадж Ахмед, друг Рассел-паши, утверждал, что может заворожить змею свистом. Он поставлял редких змей зоопаркам и производителям вакцины. Хадж Ахмед был членом «Рифаи» — тайного общества заклинателей змей. Общество это носило религиозный характер и имело строгий устав. Он сделал себе прививку, как и остальные члены общества. Однако полного иммунитета против укуса змей не существует. Его карьера была весьма успешной вплоть до того дня, когда он погиб от укуса кобры.
Рассел-паша держал в штате каирской городской полиции специального эксперта англичанина Бейна. И Рассел, и Бейн изучали технику заклинателей и пришли к одним и тем же выводам. Они считали, что секрет выманивания змей из их убежища нередко заключается в умении заклинателя подражать звукам змеи. Конечно, во время спячки змею ничем нельзя пробудить, но в брачный период заклинатель, имитируя специфическое шипение самки, заставляет самца выползать на звук.
Однако я слышал и другое объяснение, пока был в Египте. Мне сказали, что опытный заклинатель использует змеиные экскременты, запах которых привлекает других змей. По-моему, это объяснение имеет под собой научную основу. Говорят, что этот способ особенно эффективен при ловле гадюк.
Рассел-паша отмечал, что у заклинателя должен быть зоркий глаз и быстрые руки. Я бы добавил к этому способность в любом возрасте ни на миг не отвлекаться от танца змеи. Многие заклинатели погибли лишь потому, что во время представления думали о чем-то другом.
Когда я впервые познакомился с песками и странностями Египта (это было через пять лет после первой мировой войны), мне встретился особый тип молодых заклинателей змей, представления которых были настолько возбуждающими, что правительству пришлось ограничить их деятельность. В кафе на бульваре Порт-Саид или даже на священной веранде отеля «Шеферд» эти отчаюги подходили к вашему столику и предлагали посмотреть, как они будут заглатывать живую кобру. Находились любители острых ощущений, которые всегда были готовы заплатить за такое зрелище. Но даже сильные мужчины чувствовали себя при этом плохо, а женщины падали в обморок. В фешенебельных отелях подобные артисты больше не появляются.
Я помню одного молодого парня, который держал в своих длинных черных волосах скорпиона и носил на себе кобру. Некоторые заклинатели смазывали свое тело змеиным жиром, надеясь тем самым снискать милость у змеиного племени. Возможно, это им удавалось. Особенно долго я раздумывал над одним номером. Заклинатель хватал кобру за шею, сдавливал ее так, что раскрывалась страшная пасть, и плевал туда. Не очень эстетическое зрелище. Но реакция змеи была совершенно неожиданной. Мгновенно она деревенела, и ею можно было манипулировать, как тросточкой. Много лет спустя мне объяснили, что в слюне заклинателя был наркотик, который оказывал на змею мгновенное действие. Это как раз один из тех номеров, которые кажутся сверхъестественными.
Некоторые заклинатели, показывая две маленькие ранки на пальце, делают вид, что их укусила кобра. Можете быть уверены, что «укус» был там еще до начала представления. Они обычно прикладывают к ранке пористый «змеиный камень» — средство, которое они никогда бы не применили, если бы их действительно укусила змея.
Заклинатели всегда отдают предпочтение кобре. Несомненно, зловещий капюшон усиливает впечатление от зрелища. Надо сказать, что кобра раздувает свой капюшон лишь в возбужденном состоянии. Следовательно, двигаясь за дудочкой заклинателя, змея не находится под гипнозом и, конечно, она не танцует. Скорее всего, она следит за движениями заклинателя. Разумеется, и заклинатель тоже внимательно наблюдает за глазами змеи, чтобы знать, не собирается ли она вцепиться ему в руку.
В Африке водятся семь видов кобр, и их повсюду так много, что заклинателю ничего не стоит наловить, сколько ему надо. Так называемая египетская кобра, которая встречается от Средиземного моря до Южной Африки, не относится к плюющимся змеям, так же как и капская кобра. Но рингал и черногорлая змея нацеливаются прямо в глаза жертве и поражают ее на расстоянии семи футов. И вы не часто найдете в корзинке заклинателя такую змею. Представление с ней было бы равносильно самоубийству.
Египетские заклинатели часто демонстрируют очень ядовитую рогатую гадюку. Ловят они и опасную ковровую гадюку. Но это очень редкие виды.
Заклинатель Хусейн Миа (о его представлениях в Кейптауне я уже говорил) время от времени посылал за королевскими кобрами в Бирму. Это необычайно эффектная змея и самая крупная среди ядовитых змей. Во время представления она выглядит очень внушительно среди более мелких (но не менее смертоносных) собратьев. Крупнейшие королевские кобры достигают восемнадцати футов в длину. Это каннибалы, они поедают себе подобных. Поэтому заклинатель, имеющий королевскую кобру, может лишиться остальных змей, если будет неосторожен.
К сожалению, королевская кобра не может долга жить в Южной Африке. Хусейн Миа потерял одну за другой четырнадцать дорогих змей. Но когда у него бывали королевские кобры, представления оживлялись. Одни кобры имеют добродушный характер, другие — злобный. И все же каждый заклинатель жаждет той бури аплодисментов, которые ему может принести лишь огромная послушная королевская кобра. Эта змея используется в номере «смертельный поцелуй». Иногда его демонстрируют заклинательницы. Чтобы поцеловать кобру в раскрытую пасть, действительно нужен какой-то гипнотизм.
Хусейн Миа очень любил Кейптаун и называл себя Чарли из Кейптауна. Он, как и подобает потомственному индийскому магу, окончил Пунский университет по магии, глотанию огня и заклинанию змей. В Южную Африку Хусейн Миа приехал в конце прошлого века, и вряд ли найдется хоть одна деревня в Северной и Южной Родезии и в Южно-Африканском Союзе, где бы не видели этого бородатого, улыбающегося артиста в тюрбане, с маленьким там-тамом и змеями. Он утверждал, что выступал в Букингемском дворце. («Я заставлял змей танцевать для короля Эдуарда и короля Георга», — хвастал он.) Безусловно, он давал представления в доме правительства в Кейптауне, но его обычное место было у пристани на Эдерли-стрит. Когда же пристань снесли, он стал давать свои представления на плацу.
Среди номеров Хусейна Миа была одна комическая сценка, которую я мог без устали смотреть десятки раз. Хусейн ставил на землю небольшую корзинку с крышкой. Затем выбирал в толпе подходящую жертву, обычно какого-нибудь зубоскала, который насмехался над представлением. Ему предлагалось тщательно осмотреть корзинку и показать всем присутствующим, что она пуста. Хусейн накрывал корзинку куском материи, играл на флейте несколько таинственных тактов, доставал корзинку из-под покрывала и просил вызванного человека опустить в нее руку и взять себе все, что там есть. Ему намекали, что корзинка таинственным образом наполнилась деньгами. В этом и заключался особый успех номера. В следующее мгновение перепуганная «жертва» обнаруживала в своей руке живую змею. Это была неядовитая змея, но выглядела она отнюдь не безобидно. Возможно, у меня примитивное представление о юморе, но в своей жизни я редко смеялся так от души.
Хусейн Миа мог давать представление по нескольку часов подряд, не повторяя ни одного номера. Когда его сын Ибрагим был маленьким, Хусейн Миа демонстрировал исключительно отработанный номер с плетеной корзинкой. Ибрагим забирался в корзинку, а отец пронзал ее плетеные бока кинжалом. Но прежде всего Хусейн был заклинателем змей. Он послал сына в Пуну, чтобы тот как следует отшлифовал свое искусство и продолжил дело отца.
Представления Хусейна Миа развлекали меня с самого детства. Когда он умер, я был уже зрелым человеком. Прожил Хусейн Миа до семидесяти пяти лет. Вероятно, это рекордный возраст для людей такой опасной профессии. Во время второй мировой войны на представлении около отеля «Маунт Нельсон» его укусила в большой палец правой руки капская кобра. Срочно вызвали его сына, который в тот момент давал представление в другом месте на расстоянии мили. Когда он прибыл, Хусейн был уже без сознания, в больницу его доставили слишком поздно.
