От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская) - Кротов Антон Викторович
Конечно, не стоило мне нервничать и обижать солдата, тем более что это дело опасное. Был бы солдат умным и бородатым, как все «правильные» афганцы, он бы не попросил бакшиш, а сам бы угостил меня в харчевне (хотя тоже может быть обыскал бы). А не был бы я уставшим и голодным, вообще проблем не было бы и я спокойно обыскался бы и тоже солдата бы бить не стал. Но вот, к сожалению, стечение обстоятельств привело к конфликту, и таким образом я не только испортил себе и солдату настроение, но и остался без ужина.
Поскольку было уже темно, а других столовых, мечетей и прочих общественных заведений в деревне я уже найти не мог, решил заночевать на поле в стогу. Отошёл метров на триста от несчастливой харчевни, доел свой заветный хлеб с водою и завалился спать. Ночью меня никто не беспокоил, талаши не искал.
Кстати, я так и не уточнил, что же такое «талаши». Если это оружие, то какое маленькое оружие влезет в отсек для батареек у карманного фонарика? Если же это наркотики, то какой же дурак иностранец потащит пешком из одной провинции Афганистана в другую наркотики в фонарике, в то время как гораздо проще провезти их оптом, в мешке с углём, на КАМАЗе, осле или верблюде, которые, разумеется, никто досматривать не станет. Да и дорого выйдет афганцам нанимать в наркокурьеры иностранца. Свои перевезут оптом, быстрее, надёжнее и дешевле. Хотя за два путешествия по стране, в 2002 и 2005 годах, я так и не встречал хвалёных маковых посевов, и ни один афганец не предлагал мне приобрести по дешёвке хоть горсточку наркотиков, о которых так много пишут журналисты.
27 августа, суббота. Дырки из-под Будд
Утром я довольно быстро дошёл до развилки дорог; здесь к моей глуховатой дорожке примыкала другая, более оживлённая трасса Чарикар—Бамиан (тоже, конечно, грунтовая, но шириной в две машины, а не в одну). Прохладным утром я прибыл в Бамиан.
Городок этот, в долине реки Бамиан, небольшой, тихий и уютный. Расположен на высоте 2000 метров над уровнем моря, поэтому здесь не так жарко, как в Мазари-Шарифе или в Кандагаре. Город выстроился вдоль речки одной основной улицей. Двухэтажные глиняные и цементные домики на этой улице представляют собою гостиницы, харчевни, магазины и лавки ремесленников, все обвешанные предвыборными плакатами. Во многих магазинах стоят банки знакомой всем нам сгущёнки с синими этикетками, я купил одну — ба! Производство Украины! Полтавская область! Надо же, тащить сгущёнку, на каком-нибудь КАМАЗе через пять стран, 5000 километров, да и наконец по таким дорогам! Цена была двойная, а содержимое (как потом я обнаружил) склеилось комками и слегка горчило. Афганское солнышко поджарило украинскую сгущёнку. А вот другого украинского продукта — сала — тут, конечно, не было.
Из чудес техники — в Бамиане работает афганская сотовая связь, попадаются люди с мобильниками! А также неплохое, уютное и дешёвое, Интернет-кафе, в котором я встретил иностранцев: парня и девушку.
— Я из России, а вы откуда? — спросил я их.
— Из Кореи.
— Из Южной или из Северной?
Они засмеялись:
— Из Южной, конечно. А как вы добрались до Бамиана? Сколько с вас содрали афганцы за аренду машины?
Я объяснил, что машину не арендовал и достиг Бамиана своим ходом и автостопом. Интуристы чрезвычайно удивились.
Лавки выходят своими «парадными витринами» и портретами кандидатов на базарную улицу. А задняя сторона этих лавок весьма грязна и выходит к реке. Здесь мясники потрошат мясо, рыболовы возятся с рыбой, а работники харчевен выливают помои, так что вонь там изрядная. Любопытно, что параллельно в этой реке стирают бельё, плещутся холодоустойчивые дети.
За рекой (через неё есть мост) находятся поля, а за ними — высокий склон горы, возвышающейся метров на двести над полями, рекой и городом. В этом склоне, довольно мягком, с древних времён были вырыты сотни дырок-пещер. Если вы были в Сирии, в деревне Маалюля есть такие же есть дырки — кельи монахов, что жили там в древности. Эти дырки в Бамиане тоже были кельями монахов (буддийских), и они же вырыли три самые большие ниши, в которых когда-то были статуи Будд, которые после их демонтажа стали так известны. Сейчас на деньги американцев статуи стараются восстановить, и к одной из дырок даже подогнали кран, но непонятно как и из чего будут восстанавливать. Реставраторы — главная беда всех древних сооружений. Вероятно, новых Будд отольют из цемента, ибо других методов реставрации азиатские археологи не знают. Противно бывает видеть «древние» крепости и замки, обновлённые цементом и бетоном, или же Золотые Ворота в Киеве — тоже бетонные, сооружённые в 1983 году в честь 1500-летия города. Уж лучше настоящие полуразрушенные временем стены и замки, чем кирпичный, цементный, бетонный, пластмассовый разукрашенный новодел.
Итак, в дырку с краном я лазить не стал. Изучил несколько пещер-келий. Они и в нынешнее время используются, но не как жильё, а как склады или загоны для скота. Некоторые кельи заперты на замочек. Была закрыта и дверца в келью, откуда можно было подняться во вторую дырку от Будды.
Третья дырка для Будды была самая большая (50 метров) — в неё может поместиться современный 16-этажный дом. Не ленились древние строители. Но выдолбить такую статую не очень сложно: гора мягкая. Если бы у меня было 100 лет времени и 100 человек рабочих, тоже мог бы организовать и выдолбить что-то подобное.
Самая большая дырка из-под Будды была обнесена забором. Пока я думал, что там за забором, из-за него выскочил полицейский с наручниками и молодым переводчиком. Этот парень, нарядившись в европейский сэконд-хэнд, кричал:
— Тикет! Тикет! 170 афгани! — покупайте билет, иначе вас арестуют!
Мент уже догнал меня и щёлкал наручниками, а я пустился от него наутёк по полям, утверждая, что никакие дырки и будды меня не интересуют. Смешнейшее дело! Ведь 2000 лет, пока будды были более-менее целы, никто «тикетов» к ним не продавал, а теперь, когда афганцы разрушили этих будд и об этом разнеслась молва по всему миру, — осмотр дырок из-под них стал платен! Убегая от мента и переводчика, я чувствовал себя правым ещё и потому, что ни в одну дырку от Будды я так и не залез, да и вывесок никаких не было, что дырки платные. Утомившись от бегания за мной, преследователи отстали, а я оказался в старом городе, с узкими улочками, развалинами крепости, старыми глиняными домишками и любопытными детьми.
Так я осмотрел город Бамиан, купил там яблок (отличные и недорогие яблоки растут в Бамианской долине) и пошёл по этой долине на восток, по дороге на Чарикар. Впрочем, пока не стопил, а просто шёл и фотографировал. Крестьяне на полях обмолачивали свою пшеницу при помощи древнейших технологий: пара волов, к которым были прицеплены деревянные санки, ходили кругами по стопке колосьев; зерно вываливалось из колосьев и его отделяли путём провеивания: поднимали вилами колосья, стебельки сдувало ветром, а зёрна сыпались вниз. Вилы были сделаны полностью из дерева. Потом ещё раз всё пропускали через сито, и отделяли зерно от шелухи. Я тоже подходил и участвовал в обмолоте зерна. Крестьяне дивились на меня, но в гости не звали.
Вдоль всей долины было много глиняных крепостей неизвестного века, причём внутри до сих пор жили люди. В одном месте на дороге стоял почти новый, но, конечно, сломанный танк. Я вдоволь пофотографировался на нём, с рюкзаком и без, и даже нацепив на дуло свою майку, которую мне подарили люди из журнала «Экспедиция» (быстро загнувшегося). На спине майки было написано: «Экспедиция. Раненых не бросаем, пленных не берём». На танке смотрелось прикольно.
Несколько раз меня встречали, пешком и на велосипедах, англоговорящие. За этот вечер их было четверо. Но тут я обнаружил полную бесполезность «сопровожатых» и англоговорящих. Они начинают с вопроса: «Hallo, how are you?» (Привет, как дела?) «Where are you from?» (Откуда?) Потом начинают спрашивать, где мой офис. Во многих областях Афганистана укоренилось мнение, что иностранец — это существо, обитающее в офисе, совершающее оттуда небольшие вылазки, в ходе которых всем встречным выдаётся по сто долларов (магическая сумма, не больше, ни меньше). Почти каждый англоговорящий афганец, встретив иностранца, мечтает с ним подружиться только для того, чтобы узнать, где у него офис, и найти там себе работу переводчиком, уборщиком, или ещё кем и получать вожделенные сто долларов.
