Плавающий город - Верн Жюль Габриэль (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
В два часа я приплел в бар гостиницы и встретил там доктора.
— Когда мы едем, доктор? — спросил я.
— Сегодня, в шесть часов вечера.
— По Гудзонской железной дороге?
— Нет, на пароходе «Saint-John». Это великолепный пароход. Мне, собственно, хотелось бы показать вам Гудзон днем, но, к сожалению, «Saint-John» ходит только ночью. Завтра в пять часов утра мы будем в Альбане, в шесть сядем в поезд Нью-Йоркской центральной железной дороги, а к ужину будем на Ниагаре.
Я положился на доктора в составлении маршрута. В назначенный час мы сели в фиакр и через пятнадцать минут приехали на пристань, у которой стоял уже «Saint-John».
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
«Saint-John» и «Dean Richmond» — самые лучшие речные пароходы. Это целые здания, состоящие из трех этажей и снабженные всевозможными террасами, галереями и верандами; все это поддерживается двадцатью столбами, скрепленными между собой железом и разукрашенными флагами. По бокам помещаются два колесных барабана, разрисованных фресками, подобно тимпанам в церкви святого Марка в Венеции. Позади каждого колеса возвышается труба двух котлов, устроенных снаружи, а не в корпусе парохода, это полезная предосторожность на случай взрыва. В центре парохода, между барабанами, помещается очень несложная машина; она состоит из одного цилиндра, одного поршня с длинным рычагом и только одного шатуна, приводящего в движение огромное колесо.
На палубе «Saint-John» было уже много пассажиров. Мы с доктором заняли каюту, выходившую в большой зал с куполообразным потолком. Все было устроено роскошно и с полным комфортом. Ковры, кушетки, диваны, картины и зеркала придавали комнатам уютный и красивый вид.
Как только пароход двинулся с места, я поднялся на самую верхнюю площадку. На носу парохода находилось помещение, выкрашенное яркой краской. Там помещались кормчие. Четверо здоровых мужчин стояли у рулевого колеса. Обойдя эту площадку, я спустился на палубу. Благодаря сумеркам и густому туману кругом ничего не было видно; вдали мелькали только огоньки береговых строений.
Было уже восемь часов, когда я вошел в зал. Доктор повел меня ужинать в великолепный ресторан, где прислуживала целая армия чернокожих. На пароходе, как оказалось, было более четырех тысяч пассажиров, в числе которых находились и тысяча пятьсот иммигрантов, помещавшихся в трюме корабля. После ужина мы отправились в свою каюту и легли спать.
В двенадцать часов я проснулся от сильного толчка, вслед за которым пароход остановился. Очевидно, капитан не решался продолжать путь среди такой непроглядной тьмы.
В четыре часа утра мы снова двинулись. Мне не хотелось больше спать, и я отправился в салон, находившийся на носу корабля. Дождь перестал, туман рассеялся, и показались берега. Правый берег, покрытый зелеными деревьями и кустарниками, походил на большое кладбище благодаря множеству холмов, красиво вырисовывавшихся на горизонте; левый же берег был низменный и болотистый. По реке, между островками, плавали шхуны и ходили пароходы.
— Доброе утро, — сказал доктор, поднявшись ко мне в салон. — Знаете, благодаря этому проклятому туману мы опоздаем к первому поезду.
— Это весьма прискорбно, доктор, так как времени у нас очень мало.
— Что же делать! Вместо того чтобы быть на Ниагаре вечером, мы приедем туда ночью.
Действительно, «Saint-John» только около восьми часов подошел к набережной Альбани. Утренний поезд уже ушел, и нам пришлось ждать до половины второго. Мы воспользовались этим временем, чтобы осмотреть город, являющийся центром законодательства штата Нью-Йорк.
Город этот состоит из двух частей: из нижнего города, расположенного по правому берегу Гудзонова залива, с чисто коммерческим населением, и верхнего, с каменными домами, различными общественными учреждениями и очень интересным музеем древностей.
После завтрака, во втором часу, мы приехали на станцию, на которой не было ни загородок, ни сторожей. Поезд стоял посреди улицы, подобно тому как на площади стоят омнибусы. Пассажиры садились в вагоны когда им было угодно и свободно могли прогуливаться по всему поезду, так как вагоны были соединены между собой. Ни начальника станции, ни служащих здесь не было. Поезд тронулся в назначенный час без звонков, без свистков кондуктора, и помчался, делая двенадцать миль в час. Вместо того чтобы быть закупоренными в вагоны, как это бывает на других железных дорогах, мы здесь свободно могли ходить взад и вперед, закусывать и, не выжидая остановок на станциях, покупать журналы и книги. Поезд мчался через дороги без шлагбаумов, через вырубленные леса, где на каждом шагу рисковал наткнуться на пень, через новые города с широкими улицами, на которых было еще очень мало домов, и через местечки, носившие самые поэтические названия из древней истории, как то: Рим, Сиракузы, Пальмира. Вот на горизонте блеснуло озеро Онтарио, воспетое Купером. Вся эта, когда-то дикая, местность превратилась теперь в благоустроенное селение.
В одиннадцать часов вечера мы прибыли в Ротчестер, там пересели на другой поезд и помчались над Теньесейскими порогами. В два часа утра, обогнув Ниагару, мы приехали в деревню Niagara-Falls и отправились в великолепную гостиницу с громким названием: «CataraetHouse».
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Ниагару нельзя назвать ни рекой, ни речкой; это просто отводной канал в тридцать шесть миль длиной, устроенный самой природой; вода по этому каналу несется из озер: Верхнего, Мичигана, Гурона и Эри в озеро Онтарио. Разница уровня воды в последних двух озерах доходит до трехсот сорока английских футов. Ниагара служит границей между Соединенными Штатами и Канадой. Правый берег ее принадлежит американцам, а левый — англичанам. С одной стороны стоят полисмены, с другой их нет и в помине.
Рано утром 12 апреля мы с доктором шли уже по широким улицам Niagara-Falls — так называется деревня, расположенная около водопада в трехстах милях от Альбани, красивого города-курорта с чудным воздухом. Янки и жители Канады часто проводят там лето, помещаясь в роскошных гостиницах или комфортабельных виллах.
Погода была великолепная. Солнце ярко светило, но в воздухе было свежо. Слышался глухой, отдаленный рев. Я заметил на горизонте какойто белый пар, не походивший, однако, на облака.
— Это и есть водопад? — спросил я у доктора.
— Имейте терпение — и все увидите, — сказал он мне.
Через несколько минут мы были на берегу реки Ниагары. Не особенно глубокая, чистая и прекрасная, река эта не отличалась быстротой течения. Шум водопада был уже слышен, хотя его еще и не было видно. Деревянный мост на железных арках соединял левый берег с островом, лежавшим посередине реки. Мы вошли на мост. По левую сторону спокойно текла река, по правую же начинались пороги; в полумиле от моста почва вдруг обрывалась, но водопада все еще не было видно. На противоположном берегу, принадлежащем Канаде, расстилался мирный пейзаж. На холмах было много домиков и вилл.
— Не смотрите, не смотрите, пожалуйста, — кричал доктор Питферж. — Закройте глаза и ждите, пока я вам не позволю их открыть!
Я, конечно, не послушался этого оригинала и смотрел во все стороны. Перейдя мостик, мы очутились на острове. Это был небольшой участок земли в семьдесят акров с массой деревьев и великолепными аллеями, по которым свободно могли двигаться экипажи; он походил на букет, брошенный в водопад между американскими и канадскими владениями. Мы быстро шли под громадными деревьями, карабкались по обрывам, взбирались на площадки. Шум воды все усиливался, брызги тучами носились в воздухе.
— Смотрите! — сказал наконец доктор.
Мы вышли из-за деревьев — и Ниагара предстала перед нами во всей своей поразительной красоте. Как раз в этом месте она изгибалась в форме подковы и падала с высоты ста пятидесяти восьми футов.
Эта местность — одна из прекраснейших в целом мире; тут природа соединила все, чтобы блеснуть своей красотой. На повороте Ниагара отличается удивительно разнообразными оттенками. Около острова вода покрыта белой пеной, похожей на снег; в центре водопада она цвета морской волны, что доказывает значительную глубину ее в этом месте, около канадского же берега она имеет вид расплавленного золота. Внизу сквозь тучи брызг можно рассмотреть огромные льдины, похожие на чудовищ, в раскрытой пасти которых исчезает Ниагара. В полумиле от водопада река опять спокойна, и поверхность ее покрыта льдом, не успевшим еще растаять от первых лучей апрельского солнца.
