Подобно солнцу - Ланге Пауль Вернер (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
О том, как выглядели корабли изнутри, можно только догадаться. Интересно, что в сохранившихся списках снаряжения упомянуто ничего, что могло бы обеспечить матросам полноценный ночной отдых. По всей вероятности, как и во времена Колумба, матросам приходилось спать на голой палубе, хотя испанские мореплаватели уже познакомились в Америке с гамаками. Так что условия жизни на палубе перед кормовой надстройкой нельзя было назвать даже спартанскими, ведь размещенные там пожитки под действием влажного, пропитанного воздуха превращались в сырые вонючие лохмотья. Мылись морской водой, от которой кожа воспалялась, нередко появлялись нарывы и лишаи. Все же на тех кораблях уже были сплошные палубы — во флоте Колумба такое преимущество имела только «Санта-Мария». Но под жарким тропическим солнцем и при усилении нагрузки на корпуса кораблей на большой волне из швов между досками выскакивало почти все, чем они были конопачены. Плотники, неизменные члены экипажа — само их прозвище «конопатчики» указывало на род их деятельности, — только и знали, что устраняли повреждения. И все-таки места, где могли укрыться команды, в зависимости от погоды то насквозь продувались, то заливались дождем. Это относится к платформе, огороженной поручнями, которую при хорошей погоде вывешивали за борт и где свободно можно было справить биологические потребности. Индивидуальные удобства имелись в довольно уютных каютах капитанов, кормчих и шкиперов расположенных в надстройке на корме. Передняя надстройка пока не служила каютой для команды, а была приспособлена для хранения парусов и провизии.
списков на довольствие точно известно, чем утоляли Магеллана голод и жажду. Выли погружены 416 пип вина — хереса, муската, пахарете, именуемого сегодня шерри, Уплаченные за вино полмиллиона мараведи (стоимость двух кораблей) — самая крупная статья расхода во всем счете за провизию. Исходя из запланированного двухлетнего срока плавания, ежедневная порция вина составляла более литра на человека.
Основу твердой пищи составляли сухари — их правильнее было бы назвать просто черствым хлебом; около ста тонн сухарей загрузили на пять кораблей. Брали с собой также солонину, вяленую и соленую рыбу. Способ, каким в те времена приготовляли солонину, объясняет, почему расходовалось так много вина. Мясо клали в чан, наполненный морской водой, туда залезал матрос, он топтал и мял ногами кусок до тех пор, пока количество содержащейся в нем соли не становилось приемлемым для еды. Семь коров и три свиньи, взятые в плавание, предназначались для более «изысканных» трапез. Естественно, что и это мясо не делили на порции, а брали пальцами и ножами из общего котла. Деликатесами могут показаться большие запасы меда, коринки (мелкий изюм), инжира, миндаля, изюма, варенья из айвы; несколько разойдутся мнения в отношении двухсот пятидесяти связок чеснока, тоже точно зафиксированных. Кроме того, имелись маслины, оливковое масло, уксус, лук, каперсы и мука. Муку смешивали с водой и пекли лепешки, если погода была достаточно благоприятной, чтобы развести огонь. Неблагодарную роль коков из-за связанных с ней поношений и хулы охотно возлагали на юнг. Важное значение в питании на борту отводилось сыру, питательные свойства которого, как правило, тогда недооценивались. Однако флот Магеллана захватил с собой 1,3 тонны сыра.
Рассматривая в целом условия жизни и питание на борту, многие справедливо придут к выводу, что одно лишь это было подвигом наших предков. Перед этим подвигом мы должны почтительно склонить голову. А вспомогательные навигационные средства, которыми они пользовались в своих путешествиях, сегодня кажутся просто-напросто посохом слепца. Уже упоминалось, как остро нуждались иберийские открыватели и завоеватели в помощи местных лоцманов, какое пренебрежение у «открытых» народов вызывали европейские навигационные инструменты. И действительно, в основе их лежали знания, унаследованные со времен античности. Эти знания, усовершенствованные за прошедшие века в Азии, были принесены маврами в Португалию и Испанию или были заимствованы европейцами в ходе крестовых походов.
Вся средневековая навигация в открытом море базировалась на компасе. Доподлинно известно, что этот указатель пути, всегда готовый прийти на помощь, применялся на европейских кораблях уже в XII столетии. Правда, тогда возможен был довольно примитивный и одновременно драматический способ использования указателя пути. Если облака и туман заволакивали созвездия, тогда намагничивали железную иглу, насаживали на нее соломинку и пускали плавать в таз, заполненный водой. Часто куском магнита еще некоторое время водили над иглой, как бы ее, пока она в конце концов не указывала на север. компасов, которыми был оснащен флот Магеллана, Ели на инструменты, употребляемые сегодня, хотя это были называемые сухие компасы. Их картушки были изготовлены из легкого материала, тончайшего пергамента или бумаги, чтобы обеспечить максимальную подвижность. На их верхней плоскости были нанесены деления, на нижней — приделана игла из намагниченного железа. Все это, насаженное в центре на стержень, свободно вращалось и указывало курс по градусной шкале, нанесенной на футляр компаса. Указывало по мере тогда, когда море не слишком волновалось и не корабль, но если море было неспокойно, то картушка понятное дело, соскальзывала со стержня. Магнитная игла закреплялась под картушкой подвижно, чтобы учесть магнитное склонение, известное с XIII века.
Мы узнаем от Магеллана, что и он пытался исправлять показания компасов. Кстати, уже в 1530 году испанец Алонсо де Санта-Крус разработал карту уже известных тогда магнитных так как благодаря ей надеялся определять географическую долготу — идея, которую ранее использовали Колумб и сын Каботы. Даже если Магеллан и хотел использовать опыт своих предшественников, все-таки этот опыт ему не мог пригодиться, ведь он плавал в морях, совершенно неизведанных. Кроме того, линии одинакового магнитного склонения пересекают земной шар неравномерно.
Правильные показания компасов зависели также от силы намагничивания игл, которая со временем ослабевала, причем в различной степени. Иглу нередко намагничивали или вовсе заменяли. Согласно спискам снаряжения армады, одних только запасных игл для компасов было взято тридцать пять штук.
Из тех же списков мы узнаем, какими инструментами пользовались ‚наши предки для определения высоты светил. двадцать один инструмент — вот общее число таких приборов, взятых тогда в плавание. Но кажется, из них наиболее ценился и чаще употреблялся квадрант. Без сомнения, этот угломерный инструмент, распространенный среди мореплавателей уже с середины ХУ столетия, оставался ко времени, когда оснащалась Армада на Молукки, по-прежнему излюбленным навигационным прибором. Он уступил только градштоку, который буквально в ближайшее время занял такие же господствующие позиции которые португальцы в единичных случаях применяли уже 1500 года. Квадрант — это пластина в форме четверти диска. его центре был отвес, а на плече (стороне) имелся диоптр для наблюдения светила. Через диоптр пеленговалось светило, скользил вдоль дугообразного края инструмента, где были нанесены деления, и отмечал высоту светила в градусах к настоящему времени. Видимо, был необходим второй человек, чтобы фиксировать полученные данные.
Астролябия, тоже широко распространенная, — Магеллан и его кормчие везли с собой восемь этих угломерных приборов — так же как квадрант, принадлежала когда-то к инструментарию астрономов и астрологов. Правда, астролябия моряков представляет собой отнюдь не ту великолепную иллюстрацию знаков зодиака, какую демонстрируют музейные экспонаты. Это было четырехсекторное кольцо с приспособлением для подвешивания. в его центре помещалась алидадная линейка с диоптрами на концах для пеленгования. Во время измерений наблюдатель смотрел в обращенное к нему отверстие диоптра и поворачивал алидаду, пока не появлялось отображение светила во втором отверстии. Теперь можно было снять показания высоты светила в градусах, деления которых были нанесены на кольцо. Такие приборы были тяжелы и, даже если они были сделаны из дерева, довольно несподручны. Тем не менее они охотно применялись для наблюдения солнца, потому что в этом случае не надо было на него смотреть, как при использовании квадранта, не было необходимости защищать глаз стеклом, зачерненным сажей. Вместо этого нижнюю диоптру прикрывали темной заслонкой, опускали астролябию вниз в вертикальном положении и поворачивали алидаду, пока точка света в центре диска не указывала на то, что достигнуто положение, соответствующее солнцестоянию. Оба описанных здесь инструмента имеют одну общую особенность: горизонт мог быть затянут туманом или вообще не виден — он был не нужен при пользовании этими инструментами. Видимо, можно сказать, что в те времена днем предпочитали использовать астролябию, ночью — квадрант, хотя астролябия вряд ли пользовалась большей благосклонностью, чем квадрант, так как для наблюдения созвездия ее приходилось подвешивать. А на кораблях, испытывающих качку, это не могло привести к положительным результатам.
