Пикник на Аппалачской тропе - Зотиков Игорь Алексеевич (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
А самолет между тем резко начал терять высоту, крениться в ту и другую сторону, и через несколько минут мы сели. С верхней «палубы», где помещалась пилотская кабина, спустился по крутой лестнице осунувшийся за сутки сидения за штурвалом командир в странной зеленой форме с золотыми крылышками на груди, несколькими разноцветными рядами ленточек незнакомых наград. Подошел к носилкам. Взглянул на них почти тем же взглядом, что и доктор.
— Мой Бог, спасибо тебе, что ты сделал так, что мне удалось довезти их всех живыми, — сказал он и пошел в хвост самолета.
А я вдруг подумал, что помощи от американцев мы могли бы не получить, не будь двадцать пять лет назад заключен поразительный, уникальный международный документ нашего времени — Договор об Антарктике, сделавший этот самый холодный материк местом дружбы и свободного сотрудничества граждан таких различных стран. Я уверен, что это дух антарктического договора дал возможность начальнику советской экспедиции принять нелегкое для каждого советского руководителя решение — послать телеграмму о помощи к американцам, не ожидая указаний из Москвы.
И этот же дух антарктического договора позволил американскому командиру приказать готовить срочный «санитарный рейс» огромного самолета для такого длительного полета, не дожидаясь разрешения своего командования из США, как этого требовали инструкции.
И что удивительно! Никто ни разу не сказал за время этой операции таких прекрасных и в то же время таких затасканных слов: «мир», «дружба», «взаимопонимание»… Хотя я чувствовал, что слова эти незримо витали над всеми.
Несколько дней я жил с Левой в городке Данедин, помогая ему и врачам госпиталя в лечении наших ребят, занимался переводом. Врачи, сестры, пациенты госпиталя — соседи по палатам, где лежали наши ребята, относились к ним очень хорошо. Сама обстановка Новой Зеландии — влажный, приятно прохладный, напоенный ароматами цветов и трав воздух, так контрастирующий с абсолютно сухим, лишенным запахов воздухом Антарктиды, темные ночи, свежие продукты и в особенности обилие самых разных фруктов, ласковые улыбки и нежные руки новозеландских медицинских сестер, считающихся самыми лучшими медсестрами мира, свежее постельное белье — сделала то, что наши ребята вдруг почувствовали, что спасены, более того, почти здоровы. И почти все они действительно пошли на поправку.
Наступил день, когда стало ясно, что наши ребята в госпитале уже могут спокойно жить без переводчиков. По-прежнему плохо было лишь Гарибу, но он не приходил в себя и в переводчике не нуждался. И врачи считали, что вряд ли он когда-нибудь откроет глаза.
И тут я получил телеграмму «из-за моря». Так называются в Новой Зеландии любые международные телеграммы. Ведь страна эта островная и любая заграница — «за морем». Телеграмма была из Москвы, и в ней было сказано: «Академия наук СССР предлагает вам принять приглашение КРРЕЛ и отправиться в США сроком на шесть месяцев за счет приглашающей стороны».
Дорога в Америку была открыта. Я позвонил в Крайстчерч, в американский штаб антарктических операций, рассказал о телеграмме.
Там обрадовались, сообщили, что мой паспорт с визой для поездки в США уже давно ждет меня и что они уже стали беспокоиться, ведь самолет воздушного моста, на котором я мог бы лететь в США, улетает через два дня. После этого рейса будет еще только один рейс, через полмесяца, но он будет последним из арендованных антарктической экспедицией, и на нем может не остаться места для меня. Слишком много американцев из антарктической экспедиции откладывают свой отлет на последний день.
И я решился покинуть своих раненых и заказал билет на ближайший рейс.
Оставь вражду сюда входящий
Доктор Андрей Ассмус. Полковник Кроссби. История странного переводчика. Рассказ о КРРЕЛ. О лесковском Левше…
Еще в Данедине я начал вспоминать все, что знал о КРРЕЛ, и понял, что знаю не так уж и мало, и на душе несколько полегчало.
Дело в том, что однажды, когда я приехал в США по дороге с шельфового ледника Росса в одну из предыдущих своих поездок и изъявил желание посмотреть КРРЕЛ, мне легко разрешили это сделать. Оказалось, что я числюсь одним из авторов публикаций, которые КРРЕЛ содержит в своем архиве, и многие меня еще хорошо помнят по Антарктиде.
В тот первый раз я провел в городке Хановер, где помещается КРРЕЛ, несколько дней и хорошо познакомился еще с двумя американцами. Один из них был «командир и директор» КРРЕЛ — полковник Луи Кроссби, второй — научный руководитель КРРЕЛ… Андрей Владимирович Ассмус. Да, Да! Андрей Владимирович, а не какой-нибудь там Андрю, как его обычно звали американцы.
Оба эти человека не раз бывали в СССР и, мне кажется, полюбили нашу страну. Луи во время своих поездок в Москву, на БАМ, в Волгоград и другие места пришел к выводу, что лучшее, что может сделать в наше время военный, — это постараться жить в тесном контакте со страной, которая некоторыми рассматривалась как потенциальный противник. США. И поэтому Кроссби писал письма, приглашал, убеждал в полезности такой дружбы даже тех, у кого на плечах были погоны военного.
Луи Кроссби и его жена Люси — типичная «полковница»: дородная и добрая, уверенная в себе, привыкшая быть первой дамой маленьких «королевств» — гарнизонов, — любили устраивать вечеринки, куда приглашались многие сотрудники КРРЕЛ. После трех-четырех рюмок застенчивость у Луи проходила, и он с удовольствием, хотя и медленно, разговаривал со мной на хорошем русском языке, которым он занимался каждый день в течение всей своей службы в КРРЕЛ.
Американские военные меняют место своей службы каждые два года. Иногда, в виде исключения, их оставляют на второй срок, Луи пробыл в КРРЕЛ два срока, мечтал о новом месте службы, связанном с Россией, например, в американском посольстве в Москве. Но его мечта не осуществилась, и я потерял его след.
С Андреем Владимировичем я встретился впервые тогда же, в мой первый приезд в КРРЕЛ. Немолодой, полнеющий, с круглой лысой головой человек в очках с очень выпуклыми стеклами, за которыми расплывались очертания круглых бледно-голубых глаз, сказал вдруг на чистом, даже чересчур правильном русском языке: «Здравствуйте, Игорь Алексеевич, рад приветствовать вас у нас в гостях. Я — Андрей Владимирович».
Дело было в январе на севере США. Было холодно. Мы с Андреем Владимировичем быстро шли от одного здания к другому. Оба были в пальто. Я — в шапке, а он прикрывал свою блестящую лысину то одной, то другой рукой. Он понял мой взгляд. Улыбнулся сконфуженно:
— Шапки у меня не приживаются. Любую шапку я теряю где-нибудь в течение недели. Вот и бегаю так…
Андрей Владимирович родился в России, где-то под Ригой, за несколько лет до первой мировой войны в семье инженера русской императорской железной дороги. Когда началась первая мировая война и русские армии стали отступать, семья Ассмусов и с ней маленький Андрей эвакуировались куда-то в глубь России на юг, под Тифлис. После гражданской войны, по договору между Советской Россией и Латвией, все, кто эвакуировался из Латвии в] период первой мировой войны, могли вернуться в Латвию. Семья Ассмусов и с ней мальчик Андрюша вернулись в Ригу, ставшую столицей буржуазной Латвии. Но там не нашлось работы для русского инженера, знающего только русский и немецкий языки и не умеющего говорить по-латышски. Семья переехала в Германию. Здесь Андрей кончил школу, потом институт, стал инженером-механиком по грунтам, фундаментам. Женился он тоже на русской. Звали ее Софьей Павловной. А потом пришел фашизм, война с СССР. Ассмусы, как выходцы из России и не примкнувшие к фашизму, жили на грани жизни и смерти. После войны они эмигрировали в Америку.
Об Андрю американцы рассказывали легенды: о его уме, знаниях, и феноменальной рассеянности, о том, как он начал работать в КРРЕЛ. Рассказывали также о том, как Ассмус одно время зарабатывал деньги, делая переводы советских научных статей из журналов по механике льда и мерзлых грунтов. Переводы сначала нравились заказчику, которым было учреждение — предшественник КРРЕЛ, — но потом разразился скандал. Оказалось, что переводчиком Ассмус был никудышным. Начав перевод, он увлекался и часто развивал мысли дальше того, что писал автор оригинала. Иногда Ассмус писал даже другие формулы. Андрей Владимирович лишился этой работы. И вдруг выяснилось: все, что писал Андрю, было правильно. Только его переводы были не переводы, а как бы новые научные статьи, написанные на базе того, что он должен был переводить, новые, улучшенные или исправленные статьи. Так Андрей Владимирович стал инженером, а потом научным сотрудником КРРЕЛ, автором ряда великолепных работ по прочности морского льда и в конце концов научным руководителем КРРЕЛ.
