Вода и пламень - Тазиев Гарун (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Профиль грабена представляет собой лесенку крутых узких ступеней, отделяющих верхнее плато от сравнительно широкого горизонтального дна. Я ждал, когда начнет вырисовываться ступенчатый откос западного берега, после которого должна появиться подводная суданская платформа. Внезапно, к моему удивлению, линия дна упала еще на пятьдесят саженей! Выходит, мы еще не добрались до центра? Срединная «долина» протянется еще миль двадцать, прежде чем упрется в противоположный откос…
Не успел я подумать об этом, как график в несколько секунд упрямо опустился еще на сто саженей вертикально вниз! Значит, впадина все продолжается… Ровное дно тянулось уже две мили, пять… Под килем было теперь 2100 метров… И вот наконец лестница; пошла цепь ступенек, симметричная той, которую мы пересекли ранее. Через несколько минут «Калипсо» достиг плато, ширина которого контрастировала с узкими ступенями. Глубина – 1700 метров. Зеркальное отражение картины, которую мы видели два часа до того. Да, прошло уже два часа… Время промелькнуло незаметно, настолько я был захвачен развертывающимся перед глазами зрелищем рифта. Грабен оказался не широкой впадиной с ровным дном между двумя откосами, а узкой щелью, зажатой между сходящимися ступенями. Подобная структура наблюдалась впервые, и даже теоретики, давно пытавшиеся объяснить механизмы громадных разломов, не предполагали подобного профиля.
Эта платформа, как и предыдущая, имела ширину 15 километров. Затем дно начало медленно подниматься к суданскому берегу, и к трем часам ночи мы вышли к нему. Сенсация осталась позади. График снова вычерчивал монотонную линию. Только тут я сообразил, что непогода уже давно превратилась в настоящий шторм, «Калипсо» сильно клонило с борта на борт. Несмотря на сильную усталость, заснуть не удалось – грустная участь океанографов…
Мы прибыли в Порт-Судан рано утром. Шторм не утихал, но группа изжелта-бледных «мореходов» уже ступила на твердую землю.
Зигзаги
в Красном море
В порту мы провели целый день, забрали пресную воду, продовольствие и мазут – все пока что по более скромным ценам, чем в Джидде. Экипаж, получивший увольнительную на берег, прошлепал в сандалиях мимо витрин магазинов. Ряды консервов, шоколада и печенья, рубашки «фантазия», галстуки и шлемы, проигрыватели, радиоприемники, пластинки и романы в цветастых картонных переплетах. Заглянули на местный рынок, помещавшийся в ангарах, достойных Дюнкерка или Ливерпуля. Улица в конце города разом обрывалась, уступая место широкой пустынной равнине, над которой дрожал перегретый воздух. Полюбовались силуэтами далеких гор и вернулись в порт. Увольнительная завершилась порцией виски на террасе скучного отеля… Потом все поднялись на борт.
Из Порт-Судана, скользя между барьерным рифом и берегом, судно двинулось к югу, миновало острова Суакин и на уровне 19-й параллели повернуло в море, взяв курс на Аравию. Мы хотели взять еще один профиль, параллельный первому, чтобы подтвердить направление рифта и вычертить точную карту дна.
Капитан на самом малом вывел «Калипсо» из узкого прохода, и судно пошло по глубокому проливу между коралловыми скоплениями. Видимость была хорошей, солнце все время светило в спину, и часам к пяти пополудни мы достигли так называемого Зеленого рифа – одного из редких атоллов в этой части земного шара. Это овальное кольцо площадью пять на три километра образовано ожерельем выступающих над поверхностью рифов. Кусто ввел корабль в протоку, и несколько кабельтовых мы шли по тихой лагуне, потом отдали якорь и провели ряд разведочных погружений.
До дна здесь было 23 метра – средняя глубина лагуны, показанная эхолотом. Дно было ровное и покрыто густым слоем беловатого кораллового ила, поднимавшегося облаком, едва его касались руками. На атоллах Тихого океана глубина тоже колеблется от 23 до 40 метров – любопытное сходство.
Мы не стали задерживаться на атолле, дабы успеть выбраться из опасной зоны до наступления темноты. В шесть часов лот показал, что дно резко нырнуло вниз – с 60 до 400 метров: кончилось континентальное плато. В отличие от других морей мира, где континентальный шельф спускается с наклоном около 5 градусов, здесь, в Красном море, угол наклона достигал 90°!
Плавание обещало быть спокойным, поэтому капитан, задав курс на всю ночь, спустился к остальным в кубрик. Можно было мирно спать, если, конечно, не интересоваться любопытной щелью на «главной улице» моря. Как обычно, я стоял на крыле мостика, рассеянно прислушиваясь к пощелкиваниям прибора, ожидая, когда начнутся ступеньки. Самочувствие было прекрасное: я только что проглотил прописанную мне дозу лекарства против морской болезни, а море лежало маслянисто-неподвижное… После угнетающей дневной жары ночной бриз ласкал щеки, обдавая свежестью. Судно на полной скорости неслось по черной едва колыхавшейся воде.
Неожиданно эхолот сбился с обычно размеренного ритма и зачастил с такой быстротой, что, казалось, в рубке застрочил пулемет… Саут рванул рукоятку с «полного вперед» на «стоп» и взялся за штурвал. Я отключил автомат и, протопав три ступеньки вниз, очутился возле глубомера. Было от чего раскрыть рот! Дно вздыбилось вдруг до трех сажений, а судно по инерции еще продолжало двигаться! От верхушки рифа до киля было едва несколько футов.
Капитан взлетел на мостик.
– Что происходит?
– Две сажени…
Кусто склонился над циферблатом.
– Невероятно…
И тем не менее это было так: в месте, где официальная морская карта указывала глубину 129 метров, торчал «гвоздь». Днем Кусто обошел бы его с привычной легкостью, но сейчас вокруг была черная ночь…
– Пять саженей!
«Калипсо» не успел остановиться, как риф кончился: в десяти метрах дальше дно опустилось до 30 саженей. Что делать? Ждать, пока рассветет, опасно: зыбь могла снести нас на риф, чей выступ вполне способен пропороть корпус.
– Вперед на самом малом! – скомандовал Кусто.
Мы тихонько двинулись вперед; Саут у руля, Кусто рядом с ним, двое людей у эхолота, остальные – на носу, свесившись через борт и вглядываясь в темную воду. Дно углублялось. Вскоре оно опустилось на 400 метров и потянулось ровной линией…
Минут десять мы ползли на ощупь, потом Кусто отдал команду: «Средний вперед!», а еще через несколько минут винты заработали на полную мощность. У всех будто гора свалилась с плеч. Люди медленно, как всегда после пережитого волнения, полезли вниз, в кубрик. Капитан, успокоившись, тоже наконец оставил пост.
И в тот же миг из глубины вынырнул еще один «гвоздь»! Прибор в отчаянии затарахтел: один метр, всего один метр под килем…
Все повторилось сначала, только на сей раз моряки и ученые еще быстрее вытряхнулись из кубрика. Страшно было смотреть, как на ленте прибора точка за точкой вырисовывался коралловый риф, едва-едва не касавшийся киля. Жуткое бессилие охватывает людей, когда судно помимо их воли несет на выступ, который неминуемо должен его вспороть…
Как в добрые времена парусного флота, матрос на носу, свесившись через борт, мерил линем глубину (импульс эхолота посылался из середины корпуса, так что предупреждение могло прийти слишком поздно). Мы двигались, словно подчиняясь его выкрикам:
– Две сажени!.. Две сажени!.. Две с половиной!.. Две! Потом с нотками радости:
– Четыре сажени!.. Шесть саженей!.. Семь!.. Дна нет! Прибор в штурманской рубке показывал, что откос действительно резко уходил вниз.
Короткое время спустя мы опять набрали скорость, но капитан и его помощники не уходили с мостика. И правильно, потому что мы еще трижды проходили над неотмеченными рифами и трижды переживали сильное волнение.
Казалось, над ровным дном, тянувшимся на глубине 400 метров, выступали четыре циклопических клавиша…
Только после полуночи, когда откос опустился до 600 метров, Кусто поверил карте и отправился спать.
Что думать об этих «печных трубах», самым неожиданным образом торчащих посреди ровного дна? На обеих платформах у берегов Красного моря их довольно много. По всей видимости, до того как гигантский разлом, отделявший Аравию от Африки, заполнился морем, здесь была довольно ровная долина. Лишь кое-где на ней поднимались холмы высотой от нескольких десятков до нескольких сотен метров. Когда вода через Баб-эль-Мандебский пролив начала заливать впадину, она не сразу покрыла эти холмы. На выступавших вершинах устроили свои колонии полипы. Постепенно коралловые конструкции погружались все ниже и ниже, но мадрепоры сражались за жизнь, надстраивая все новые и новые этажи: ведь они могут существовать лишь близко к поверхности. Тысячелетиями полипы упрямо возводили небоскребы, вернее, морескребы, вытягивая их на сотни метров вверх…
