Песчаный город - Жаколио Луи (бесплатные версии книг .txt) 📗
Обе леффахи, более горячие и менее послушные, чем бюска, держались, полусвернувшись, склонив голову на сторону, готовые напасть, и следили сверкающими глазами за движениями танцовщика. Как только он подходил к ним, они бросались на него, раскрыв челюсти и устремляя тело вперед с неимоверной быстротой, хотя хвост их не шевелился, и тотчас откинувшись назад, заговорщик с помощью своего длинного каика отражал нападения, направленные на его голые ноги, а леффахи как будто пропитывали его одежду своим ядом. Заговорщик потом схватил за затылок одну из двух змей и продолжал плясать; потом разделил эластичные и могучие челюсти пресмыкающегося палочкой и показал изумленному зрителю зубы, из которых сочилось белое и маслянистое вещество. Потом он протянул руку к леффахе, которая тотчас укусила его, между тем как плясун продолжал отвратительные кривлянья, как бы в болезненной агонии, призывая своего святого покровителя. Пресмыкающееся продолжало кусать до тех пор, пока аизауа, оторвав его от своей руки, показал кровь, которая текла из раны. Положив на землю леффаху, он приложил рот к ране и, сжав ее зубами, плясал еще несколько минут, тем как музыканты все ускоряли такт; выбившись из сил, он, наконец, остановился.
Убежденный, что находится перед искусным фокусником и что у леффахи уже заранее вынули ядовитые железы, так что ее укус не опаснее укуса крысы, молодой врач изъявил желание самому взять в руки змею.
— А вы разве ачзауа? — спросил житель пустыни. Cу — или вы имеете непоколебимую веру в могущество нашего святого покровителя?
— Ни то, ни другое, — ответил Шарль Обрей,
— Если так, змея вас укусит, ваш час пробьет — сказал заговорщик. — Пусть мне принесут цыпленка или какое-нибудь другое животное, и я сейчас дам вам доказательство моих слов.
Молодой доктор купил курицу у кочевников, которые, присев на краю дороги, с любопытством смотрели на эту сцену, отдал ее заговорщику; тот вынул из нее несколько перьев, взял свою змею и дал ей укусить спину курицы. Бедная курочка, поставленная наземь, судорожно завертелась, зашаталась и упала мертвою. Почти тотчас ее тело приняло синий цвет, — и испуганный путешественник излечился от своего желания поиграть со змеей.
Факт этот не подлежит сомнению, и свидетели этих странных зрелищ расходятся только в одном: как это объяснить.
Все различные расы Марокко и многочисленные религиозные секты признают султана земным и духовным начальником; этот государь также судья и законодатель. Его свод законов — Коран, и во всех спорных пунктах он толкует его по-своему.
В известные дни в году султан сам принимает прошения от своих подданных и произносит безапелляционные приговоры. В провинции он передает свою судебную власть губернаторам, которые в то же время военные, гражданские администраторы и сборщики подати. Но на смерть они не могут осудить никого без воли султана. Смертная казнь, впрочем, редко применяется в Марокко, но когда применяется, то почти всегда самым гнусным образом. Возмездие составляет общее правило, из этого выводят, что осужденный за убийство должен умереть точно так, как его жертва. Незадолго до приезда доктора Шарля Обрея в Танжер, преступление, сделанное в обстоятельствах исключительных, позволяло ему самому изучать эти варварские нравы. которые уже несколько столетий исчезли из уголовных заколов всех цивилизованных нации, и которые делают мусульман в наше время нравственным и историческим анахронизмом.
Мясник поспорил в своем собственном доме с богатым купцом и нанес ему в минуту гнева такой удар, что он повлек за собой немедленную смерть, Сцена эта не имела других свидетелей, кроме его невольника, и мясник, обеспечив себя его молчанием, стал думать о способах скрыть дело. По утрам он продавал носильщикам и работникам на пристани куски говядины, поджаренные в оливковом масле. И вот он разрезал свою жертву и продавал тело кусками своим обычным покупателям. , . Убитый был человек влиятельный, его родные, встревоженные его исчезновением, обратились к султану, который находился тогда в Танжере, и умоляли его отдать приказание отыскать пропавшего — мертвого или живого.
Султан издал приказ, обещавший сто золотых секинов тому, кто даст известие об Абдул-Касеме (так звали негоцианта). Кроме того, было обещано, что если это откроет невольник, то сверх денег он получит и свободу.
Невольник мясника не мог устоять против таких обещаний и рассказал все мухтсибу или начальнику полиции, который тотчас велел препроводить его к кадию.
Мясник был немедленно арестован, и так как в Танжере, пока гам находился султан, никто не мог вершить правосудие, то султан сам составил приговор.
Этот приговор был страшно жесток. Убийца был осужден на смерть, и потомок пророка приказал, чтобы его тело было изрублено на мелкие куски палачом и отдано на съедение собакам, прежде поджаренное с маслом — так, как было сделано с телом жертвы…
Был дан приказ исполнить приговор немедленно. Палач — в Марокко есть палач, особый для всякого рода казни — приготовлялся уже нанести мяснику сильный удар палкой по затылку, — потому что именно таким образом был убит Абдул-Касем. Другой палач, который должен был выполнить вторую часть приговора, находился на своем посту; масло трещало на огне… Когда мухтсиб представил на усмотрение кадия следующее возражение: «Эмир Эль-Муменин (повелитель правоверных) не объяснил в приговоре, произнесенном его мудростью, следует ли изрезать убийцу мертвого или живого».
Услышав эти слова, несчастный, участь которого решалась таким образом, начал дрожать всеми членами и умолять кадия решить вопрос в его пользу.
Судья послал просить императора объяснить его приговор. Посланный явился и объяснил, что убийца должен быть разрезан на куски живой. Беднягу привязали и страшный приговор выполнили немедленно. , .
Будь мясник богат, все произошло бы иначе, и он отделался бы большой пеней в пользу султана и большой суммой в пользу родных убитого. Тому, кто может заплатить — нечего опасаться в Марокко никакого телесного наказания.
Бедные, которые не могут платить из своего кошелька, обязаны подвергаться наказанию; судя по важности преступления, их бьют бычачьей жилой; наказание может доходить до девятисот девяноста девяти ударов, но никогда до тысячи. Ворам обыкновенно отрубают руку.
Низшие агенты казначейства часто прибегают к пыткам, чтобы заставить тех, кого они считают богатыми, платить требуемые налоги.
В Марокко, как на всем Востоке, все, имеющие дело с государственной казной, прежде думают о своей доле; жестокость сборщиков не знает границ, когда они обращаются к евреям, которых не защищают ни закон, ни нравы. То они сажают своих жертв в печку, которую постепенно нагревают до тех пор, пока те не согласятся заплатить наложенную на них сумму; то их сажают в деревянный футляр, оставив на свободе одну голову, а возле них ставят невольника, который должен колотить им лицо саблей, каждый раз, как несчастные задремлют.
Но иногда случается, — когда сборщики податей чрезмерно обогатятся этими средствами, — что султан поступает с ними так же, дабы заставить их возвратить неправильно взятое.
Однажды, когда доктор Шарль Обрей находился в Рабате, куда по приглашению эль-Темина он поехал изучать по прибытии каравана воспаление глаз, — страшную болезнь, которой путешественники по Сахаре опасаются больше всего, Хоаквин, которого ему дали в спутники, пришел сказать доктору, что мухтсиб (начальник фецекой полиции) послан султаном заставить сборщика податей провинции возвратить награбленное; и этот мухтсиб, по приезде начал свое дело мастерски.
Назвав вероломному агенту сумму, возвратить которую приказал ему султан, и получив по обыкновению уверение в бедности, а не деньги, он велел запереть его в клетку, где находился лев, не евший со вчерашнего дня, и приковать таким образом, чтобы лев не мог достать до сборщика, пока тот стоит прижавшись и не делая ни малейшего движения.
Это приключение занимало в ту минуту весь Рабат, и Шарль Обрей в сопровождении своего чичероне последовал за толпой к этому зрелищу. Осужденный был человек, известный своей редкой энергией. Он объявил, что Аллах докажет его невиновность, и что лев будет побежден в этом поединке. Он знал, что закон и обычаи воспрещали предавать мусульманина смерти из-за денежного вопроса: следовательно он был уверен, что его не заморят голодом, и что он должен опасаться только когтей льва.
