Путешествия по Китаю и Монголии. Путешествие в Кашгарию и Куньлунь - Певцов Михаил Васильевич (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
Все озера замкнутые: они сообщаются с рекой только входными канавами, а стока в нее не имеют. При этом все входные канавы заграждены земляными плотинами, которые открываются лишь периодически для впуска в озера свежей воды из Яркенд-дарьи во время ее осеннего разлития.
Вместе с водой заходит в эти озера масса рыбы, которую запирают в них тотчас же с понижением уровня реки. В малые озера свежую воду впускают через 2 года, а в большие — через 3, 4 и даже 5 лет. На второй год по освежении количество воды в озере немного уменьшается, и она становится солоноватою, на третий год соленою, а на четвертый и пятый годы горько-соленою, крайне неприятного вкуса. Несмотря, однако, на такую сильную соленость озерных вод, в них живут все рыбы, водящиеся в Яркенд-дарье (Nemachilus jarkan-densis, Aspiorrhynchus Przewalskii, Schizostorax Biddulphi, Diptychus gymnogaster). Многие туземцы и сам Насыр-бек единогласно утверждали, что рыбы, живущие в горько-соле-ных водах искусственных озер, гораздо жирнее речных. Самые жирные рыбы, наиболее ценимые туземцами, водятся, по их уверению, только в горько-соленых озерах, в которых не освежали воду 4 или 5 лет. Но когда откроют в такие озера входные канавы для впуска свежей воды, то вся оставшаяся в них рыба немедленно уходит в реку, а на ее место прибывает из Яркенд-дарьи новая. Туземцы заключают об этом по тому, что в первые годы по освежении в озерах воды им никогда не приходилось добывать из них таких жирных рыб, какие ловились в их горько-соленых водах.
Искусственные озера поделены между жителями соседних селений: каждое озеро имеет своих владельцев, кроме которых никто не может ловить в нем рыбу. Ловля производится преимущественно небольшими неводами, сетями и мерёжами, причем с неводами обязательно выезжать всем участникам одновременно, а сети и мерёжи каждый из них может ставить поодиночке. Эти последние снасти расставляют обыкновенно по окраинам тростника, в котором летом держится преимущественно рыба, потом разъезжают в челноках по тростниковым зарослям озера и ударами весел гонят рыбу в сети и мерёжи. Зимой рыболовство значительно сокращается и производится изредка только сетями и мерёжами. В это время года участники, по взаимному соглашению, иногда перегораживают поперек все озеро сетями и мерёжами, затем отходят от перегородки на некоторое расстояние, выстраиваются поодиночке в линию, как для облавы, и, стуча сильно палками по льду, подвигаются все вместе потихоньку к линии снастей, загоняя в последние таким образом рыбу. Вся пойманная рыба потребляется самими туземцами, а в продажу не поступает. Значительная часть летнего улова заготовляется впрок для зимы посредством вяления на солнце без соли.
Зимой туземцы, кроме рыбной ловли, занимаются домашними работами и отчасти звероловством. Они ловят в капканы лисиц, стреляют маралов и антилоп, а также бьют из самострелов выдр.
Население Кара-кульской области стало заниматься земледелием только 30 лет тому назад, а ранее жило исключительно рыболовством, звероловством и отчасти скотоводством. Солончаковая почва самой долины Яркенд-дарьи непригодна для земледелия, а потому пашни туземцев находятся на возвышенной лёссовой плоскости, простирающейся между Яркенд-дарьей и ее притоком Конче. Орошение этих пашен, лежащих значительно выше летнего уровня реки, очень затруднительно и возможно только посредством длинных арыков, да и то лишь во время высокой воды. Протоки из Яркенд-дарьи, направляющиеся местами к помянутой плоскости, облегчают несколько разрешение этой трудной ирригационной задачи. В общем все-таки развитию земледелия в описываемой области немалой помехой служат высокое положение ее производительных земель и слишком позднее разлитие Яркенд-дарьи.
Пашни в области Кара-куль, как выше замечено, орошаются только осенью, во время разлива Яркенд-дарьи; весною же и летом, по причине низкого уровня воды в этой реке, она не может достигать по арыкам поверхности возвышенного лёссового плато, на котором находятся поля. Из хлебных растений в области возделываются исключительно пшеница и ячмень, дающие средние урожаи, — пшеница сам-14, а ячмень сам-12. Дыни и арбузы родятся очень хорошо; огородных же овощей в области разводят мало, а плодовых деревьев в ней нет вовсе.
Крупного рогатого скота, лошадей и ослов у жителей Ка-ра-кульской области немного, но зато они содержат значительные стада овец такой же крупной курдючной породы, как в Лобнорской впадине. Часть их ежегодно осенью сбывается в Курлю и Турфан.
Необходимые в домашнем быту предметы туземцы описываемой области приобретают преимущественно от заезжих из Курли купцов, выменивая у них на кендырные мешки, шерстяные нитки, а также на шкуры маралов, лисиц и выдр, бумажные ткани и металлические изделия. Наши торговцы, проживающие в Курле, тоже посещают нередко область Кара-куль и проникают даже в Лобнорскую впадину, сбывая туземцам этих стран русские мануфактуры и металлические изделия на пушной товар. Торговлю с обитателями нижней Яркенд-дарьи ведет преимущественно наш подданный — сарт Абдуррахман, торгующий также постоянно в Курле.
Жители Кара-кульской области такие же выходцы из Северной и Западной Кашгарии, как и туземцы Лобнорской впадины. Они переселялись в эту область около 400 лет тому назад и жили в ней в первое время вперемешку с монголами, укочевавшими впоследствии в Тянь-Шань и на юго-восток, в страну Цайдам. Общение с монголами запечатлелось и на туземцах Кара-кульской области теми же особенностями их типа и самого наречия, какими характеризуются обитатели Лобнорской котловины.
Туземцы Кара-кульской области живут в таких же жалких тростниковых хижинах (сатмах), как и лобнорцы. Их оригинальные селения, состоящие из тесно сомкнутых сатм похожи скорее на таборы номадов, расположившихся временно на стойбищах, чем на поселения оседлого племени. В большинстве селений тростниковые хижины так тесно сплочены, что во время ветра стбит только загореться одной из них в наветренной стороне, как все селение быстро будет объято пламенем.
В нравственном отношении обитатели Кара-кульской области — такой же простодушный, симпатичный народ, как горцы Куньлуня и туземцы Лобнорской впадины. При следовании экспедиции по их стране мы повсюду встречали радушие со стороны ее населения и полную готовность его ко всяким услугам, оставившие в нас навсегда приятные воспоминания о времени, проведенном среди этого добродушного, примитивного народа.
В селении Карул, расположенном на правом берегу Угэнь-дарьи, в одной версте выше ее устья, всего 15 тростниковых хижин. Жители его занимаются преимущественно скотоводством и хлебопашеством, а рыбы ловят мало за отсутствием в окрестностях прибрежных углублений, в которых можно было бы образовать искусственные озера.
По прибытии экспедиции в Карул ко мне явились вечером трое китайских солдат, посланных начальником лянцзы, расположенной в помянутом импане, для сопровождения нас до Курли. Хотя мы вовсе не нуждались в таком эскорте, но я, не желая огорчать этого любезного китайца, разрешил солдатам следовать с нами. Один из них, сын бедного чиновника, красивый и симпатичный юноша, оказался даже полезным в дороге: он помогал сопровождавшему меня казаку ставить мензулу, вынимать из ящика кипрегель и скоро приучился приводить мензульную доску в горизонтальное положение.
От селения Карул мы прошли версты 2 вверх по левому берегу Угэнь-дарьи, имеющей не более 10 сажен ширины, но глубокой и тихой. Она была в то время (31 октября) уже покрыта тонким льдом. Далее мы следовали по зарослям тростника и миновали крутой изгиб рукава Угэнь-дарьи, на котором китайцы строили пикет. От этого пикета экспедиция вступила в полосу мелких бугров и шла по ней почти до самого ночлежного места на речке Иничке. На указанном протяжении мы пересекли северо-западную оконечность помянутой лёссовой плоскости, простирающейся между реками Яркенд-дарья и Конче от песков Каруна на юго-востоке и оканчивающейся в описываемой местности на северо-западе длинными лучами, увенчанными повсюду мелкими, обрывистыми буграми. Между этими лучами залегают пространные долины, покрытые местами камышом, местами миниатюрными солончаковыми буграми, поросшими тамариском. Во многих долинах сохранились явственные следы пребывания небольших озер. Проводники из Карула уверяли меня, что лет 30 тому назад в этих долинах существовали еще озера, сообщавшиеся с Угэнь-дарьей, и в них водились рыбы. В конце перехода мы миновали единственное сохранившееся в этой местности замкнутое озерко Илек-куль с солоноватой водой, в котором, однако, живут еще рыбы.
