Черный феникс. Африканское сафари - Кулик Сергей Федорович (бесплатные серии книг txt) 📗
Два или три раза мимо нас бешеным галопом промчалось стадо жирафов. Затем в том же направлении проскакали антилопы-гну.
— Там омурамба — сухое русло, — объезжая очередную дюну, объясняет нам шофер Мутуни.
Озера и болота высохли начисто, в реках воды тоже вроде бы нет. Однако у многих водоемов Калахари существуют как бы «подземные запасы». Животные знают эти места и, разрывая копытами дно, добывают там солоноватую влагу. Слоны же пробивают растрескавшуюся корку ила хоботом, с помощью которого, словно насосом, выкачивают воду из подземного водоносного слоя.
Сорокаградусная жара, отсутствие воды, вечная засуха — вот что делает Калахари непригодной для жизни человека, вот что заставляет живущих по ее периферии банту всегда прибавлять к названию «Калахари» эпитет «кхо-фу» (страшная). А само название «Калахари» произошло от бечуанского «калли-карри» — мучимая жаждой. Калахари не имеет ни одного постоянного водотока. Раскаленный, пыльный, сухой воздух при почти постоянном ветре обжигает лицо. Монотонное однообразие выгоревшей равнины с редкими ксерофитными травами и песчаными дюнами тяжело действует на психику человека, вызывая у него ощущение одиночества и потерянности. И только бушмены — эти подлинные дети природы — чувствуют себя в «страшной Калахари» как дома.
Мы набрели на селение бушменов через три дня скитания между дюнами, после бесчисленных остановок и толкания увязшего в песке «Лендровера». Селением, правда, стоянку бушменов можно назвать с большой натяжкой, поскольку, кочуя по пустыне в поисках пищи и преследуя диких животных, бушмены не задерживаются на одном месте и не строят себе жилья.
Первое, что поразило меня при знакомстве с бушменами, — их язык. Увидев редкого в этих местах белого, бушмены сперва испугались и попрятались в свои песчаные укрытия. Но вскоре из-за кустов вылезли мальчишки, которые, как видно, обсуждая мой вид, обменивались необычными, не похожими ни на что щелкающими и свистящими звуками. Затем появились мужчины. Получив по пачке сигарет, они уверовали в нашу доброжелательность и степенно расселись вокруг машины. С помощью Мутуни завязалась беседа.
Ее можно слышать, но нельзя записать. Совершенно невозможно передать своеобразие звуков, издаваемых бушменами. Они цокают языком и свистят, прищелкивают и хрипят, причем зачастую такой разговор происходит с закрытым ртом. Многие звуки бушменского языка произносятся только горлом с участием мышц живота и груди. И пока идет эта загадочная для меня беседа, пока мужчины расспрашивают, зачем приехали к ним гости, а Мутуни терпеливо выясняет интересующие меня подробности бушменского быта, я разглядываю наших хозяев.
Бушмены — низкорослый народ, однако сложены они пропорционально. А вот какого цвета у них кожа, сразу определить трудно. В Калахари тратить воду на мытье — непозволительная роскошь, и поэтому «естественные наслоения» мешают выяснить этот вопрос. Ясно только то, что бушмены гораздо светлее пигмеев и своих соседей — банту и что они имеют кожу желтоватого оттенка, свойственную жителям Южной Азии. О них же напоминает и специфическое строение лица охотников Калахари: широкие скулы, обусловленный эпикантусом узкий разрез глаз и немного припухшие веки.
Облик молодых бушменок преисполнен обаяния. Известный датский этнограф Йене Бьерре в своей книге «Затерянный мир Калахари» пишет, что, повидав много африканских племен на всем континенте, он не встречал никого красивее девушек-бушменок. «У них отсутствуют крупные, как у негров, черты лица, а женственность подчеркивается стройностью ног и нежностью рук превосходной формы, — пишет И. Бьерре. — Красивую шею сплошь и рядом венчает очень привлекательная головка, напоминающая по форме сердце, и эта физическая привлекательность еще больше выигрывает от обычной для них милой проказливости».
Мне остается лишь присоединиться к словам датского этнографа. Но все это справедливо лишь для совсем молодых бушменок. А женщины? Я не писал о них до сих пор, потому что еще до нашего приезда все матери, подвязав детей кожаными ремнями к спине, ушли в пустыню: где-то неподалеку села стая саранчи (любимое лакомство бушменов), и женщины поспешили на промысел. Вернулись они лишь к обеду, радостные и возбужденные, наперебой рассказывая мужьям о своих приключениях и показывая им кожаные мешки, набитые насекомыми.
Как не похожи взрослые бушменки на своих очаровательных юных соплеменниц! У них чрезмерно развиты бедра и ягодицы — гораздо в большей степени, чем у женщин других африканских народов. В результате ненормального питания живот у бушменок постоянно раздут. Поэтому многие бушменские племена, стремясь выделить пользующихся у них особым уважением беременных женщин, обмазывают их золой или охрой. Быстро стареют и бушменские мужчины: к тридцати пяти годам их тела покрываются глубокими морщинами, кожа обвисает.
Кто эти люди, веками кочующие по неприветливой Калахари, испытавшие на себе влияние других народов, но ведущие в XX веке жизнь охотников и собирателей доземледельческой эпохи? Какова окутанная тайной история этих бродячих отшельников, разгадка которой может дать ключ к пониманию великих древних миграций народов Африки? Несмотря на то что в последние годы бушменология во всем мире развивается необычайно бурно, ответить на эти вопросы можно лишь в форме гипотез и предположений, основываясь на разрозненных фактах.
За две тысячи километров к северу от Калахари, по берегам расположенного в девственной саванне озера Эяси, я как-то несколько дней ездил по стойбищам двух небольших племен — хадзапи и сандаве. Вокруг них живут более развитые и сильные негроидные народы, говорящие на языках банту. А хадзапи и сандаве изъясняются с помощью щелкающих звуков и до сих пор существуют охотой. Не это ли доказательство того, что сотни, а может быть, и тысячи лет назад бушмены жили не только в Калахари, что они заселяли гораздо большую территорию?
В Танзании и Замбии археологи находят ископаемые черепа, имеющие бушменские черты. Причем чем дальше на юг, тем меньше возраст найденных черепов, тем ближе они по своему строению к черепам современных бушменов. Не говорит ли это о том, что центр возникновения бушменской расы находился в центре континента, поближе к рифтовой зоне, и что именно оттуда эти древние жители Африки, а может быть и ее тогдашние единственные хозяева, начали расселяться в другие районы?
В 1870 году торговец Теофил Хан случайно открыл на территории современной Намибии, на склонах у реки Хейчаб, наскальную живопись, выполненную желтой, белой и красной красками. Это было первое знакомство европейцев с древним искусством бушменов. Затем находки следовали одна за другой, и со временем стало ясно, что Калахари — подлинный музей бушменского искусства. Засушливый климат пустыни сохранил до наших дней бесценные шедевры, способные пролить свет на историю «народа-загадки». Французский археолог аббат Брейль, известный знаток первобытного искусства, определил возраст нескольких наскальных рисунков бушменов, причем не только в Калахари, но и на склонах Драконовых гор, примерно в три с половиной тысячи лет.
И тут интересна одна деталь. Если самые старые наскальные картины бушменских художников изображают животных, мирных людей, сцены охоты, то со временем тематика их меняется. Все большее внимание безвестные живописцы уделяют батальным сценам, на которых изображены эпизоды столкновений бушменов с воинами банту. Не позволяет ли сопоставление тематики этих рисунков и выводов, сделанных антропологами, изучавшими ископаемые бушменские черепа, выдвинуть еще одно предположение: мирные собиратели и охотники, населявшие ранее обширные пространства Центральной и Южной Африки, были затем оттеснены к югу более развитыми племенами банту. Спасаясь от них, бушмены ушли в Калахари, где засушливый климат был естественной преградой для скотоводческих и земледельческих народов банту. Там, в Калахари, в добровольной изоляции от других цивилизаций бушмены сохранили до наших дней чистоту своей расы, свой первобытный строй и удивительные обычаи.
