В Стране странностей - Кублицкий Георгий Иванович (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Петру очень хотелось посмотреть, как будут перетаскивать через плотину и спускать в море готовый корабль. Но когда он увидел тысячи людей, съехавшихся отовсюду вовсе не ради спуска корабля, то в ярости захлопнул дверь и остался дома. А на следующий день — это было воскресенье — Петр, едва пробившись сквозь толпу зевак к своему суденышку, поднял парус и поплыл в столицу.
В Зандаме он пробыл всего восемь дней. Восемь дней! Что можно увидеть, что можно успеть, чему можно научиться за такой срок? И снова поражаешься удивительной работоспособности Петра, его жажде все узнать, все испытать.
Вот что успел Петр от воскресенья до воскресенья: плотничал на верфи; купив парусное суденышко, сам приделал к нему бушприт; осмотрел мельницы реки Заан и поработал на постройке одной из них; на бумажной фабрике удивил рабочих, отлив такой превосходный лист бумаги, будто всю жизнь занимался этим делом; трижды ходил под парусами по Заану и заливу; побывал на канатной и парусной фабриках; посетил компасную мастерскую; побывал в нескольких семьях голландцев, работавших в России.
Возможно, ее крылья ловили ветер уже во времена Петра Первого. Известно, что царь интересовался устройством голландских мельниц и сам помогал строить одну из них.
Некоторые историки полагают, что Петр покинул Зандам разочарованным: здешние верфи строили корабли на глазок, без чертежей и расчетов. Но если царь и не нашел в Зандаме настоящих мастеров корабельного дела, то все же надолго сохранил к этому местечку привязанность. Он не раз еще возвращался сюда из Амстердама, а двадцать лет спустя, когда снова посетил Голландию, заглянул в свой Зандам трижды, обошел всех старых знакомых, прилег на кровать в домике Геррита Киста и подарил кузнецу серебряный бокал…
В Амстердаме, куда царь-плотник перебрался 15 августа 1697 года, он уже меньше заботился о сохранении инкогнито. На большой верфи Ост-Индской компании Петр смог участвовать в постройке фрегата от закладки киля до спуска корабля на воду.
Однако ошибется тот, кто подумает, будто в Голландии Петр постигал лишь корабельное дело. Совсем недавно, летом 1967 года, в библиотеке Амстердамского университета нашли, например, альбом, принадлежавший знаменитому голландскому анатому Рейсу. В нем расписывались посетители ученого. На одной из страниц оказалась запись:
«Я, нижепоименованный, по случаю езды для видения Европы был здесь, в Амстердаме, ради потребных мне искусств, потом же, проходя осмотр разных вещей, видел не последние среди них искусства анатомические господина Рейса и по обычаю дома сего своею рукою подписал — Петр».
Царь не просто побывал у Рейса, но и, по-видимому, пытался понять основы хирургического искусства. Во всяком случае, позднее он сам делал несложные операции.
Петр подружился с бургомистром Амстердама, ученым и путешественником Николасом Витсеном, написавшим книгу «Северная и Восточная Татария» — один из первых научных трудов о Сибири. Создатель удобных микроскопов Антони Левенгук показывал русскому гостю свои новые оптические приборы. Петр осматривал коллекции картин знаменитых голландских мастеров. Его интересовал китобойный промысел: он бывал на китобойных судах, расспрашивал искусных гарпунеров. Царя видели в амстердамских типографиях, в ботаническом саду, в мастерских, изготовляющих корабельную снасть, на канатных фабриках, на плотинах и шлюзах, в воспитательных домах. Из Голландии царь послал на родину мешок картофеля (его назвали тогда «тартуфелем») с наказом разводить незнакомое Москве растение.
Да, уже в Голландии Петр становился тем, о ком так верно написал Пушкин:
Завязка одного романа
Может быть, вы помните, что Корнелиус ван Берле жил в городе Дордрехте, расположенном у подножия усеянного мельницами холма. Молодой ботаник знал единственное увлечение в жизни: он разводил тюльпаны. Впрочем, в те годы — дело происходило во второй половине XVII века — этим увлекались многие голландцы, в том числе Исаак Бокстель, живший по соседству с ботаником.
Завистливый Бокстель, разузнав, что ван Берле куда больше преуспел в разведении божественных цветов, потерял покой и сон. Притаившись с подзорной трубой, он наблюдал, как на грядках соседа распускаются тюльпаны дивной красоты. Зависть перешла в ненависть, когда Бокстель убедился, что ван Берле успешно выращивает из луковиц черный тюльпан.
За создание цветка этой необычной, небывалой расцветки общество любителей тюльпанов города Харлема обещало огромную премию — сто тысяч флоринов!
Тогда-то завистник и превратился в подлеца: написал на ван Берле донос, обвиняя того в государственной измене. Несчастный Корнелиус был схвачен и брошен в тюрьму. Бокстель, едва дождавшись полуночи, перелез через забор, чтобы завладеть драгоценными луковицами, из которых должны были вырасти черные тюльпаны…
Если вы читали роман Александра Дюма «Черный тюльпан», то знаете, что произошло дальше. Если не читали — потерпите немного, мы в двух словах расскажем, чем все кончилось. А пока поговорим о другом. О тех подлинных исторических фактах, которые побудили знаменитого французского романиста взяться за перо.
Однажды австрийский посол в Константинополе увидел яркие цветы на длинных стеблях. Он спросил, откуда они. Ему ответили, что цветы растут в некоторых владениях турецкого султана, — например, в Крыму, Армении, на землях курдов.
Когда в 1560 году австриец вернулся в Вену, он прихватил с собой несколько луковиц, из которых выращивали понравившиеся ему цветы. Одну из них посол подарил ботанику Каролусу Клузиусу.
Вскоре Клузиуса пригласили занять место профессора в университете славного города Лейдена. В сундуках ученого, погруженных на дилижанс, нашлось место и для луковиц, выращенных от той, первой.
Так в Голландии появился новый цветок. Его назвали тюльпаном. В этом названии слышится сходство со словом «тюрбан». Бутон тюльпана действительно напоминает этот пышный головной убор.
Почва Голландии оказалась как нельзя более подходящей для гостя с юга. Сначала тюльпаны разводили лишь немногие любители. Впервые этот цветок стал модным после помолвки французского короля: у всех дам, приглашенных на торжество, был приколот к платью тюльпан.
Голландские купцы, узнав об этом, сообразили, что торговля цветами и луковицами может стать очень прибыльной. Но даже в самых розовых мечтах они не представляли себе, как мода может заставить людей раскошеливаться.
До той поры тюльпаны продавали пучками по нескольку десятков штук. Голландцы имели обыкновение записывать цены, и благодаря этой привычке мы знаем, что 15 января 1637 года пучок лучших тюльпанов стоил в Амстердаме 120 гульденов. Неделю спустя цена поднялась до 365 гульденов. Еще через несколько дней купцы хватали тюльпаны, платя по 400 гульденов за пучок.
Это было только начало. Вскоре страну охватила тюльпаномания.
Спокойные, рассудительные голландцы оказались способными на самые безрассудные поступки из-за красивых, но, в общем-то, ничем особенно не выделяющихся цветов. Ведь тюльпаны даже не пахнут, их ценят не за аромат, не за разнообразие форм, а за расцветку, иногда действительно необыкновенную.
У Дюма Исаак Бокстель ради овладения черным тюльпаном решился на донос. Неправдоподобно? Напротив, очень даже правдоподобно!
В городе Харлеме, где собрано все о тюльпанах — трактаты, написанные видными ботаниками, труды цветоводов, стихотворения, рисунки, карикатуры, старинные документы о покупке и продаже цветов, — нам рассказали немало исторических фактов, которые кажутся совершенно невероятными.
