Зимовка на «Торосе» - Алексеев Николай Николаевич (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
«Торос» средним ходом, с промером, шел вдоль кромки льда, огибая выдающиеся к югу ледяные языки. Так же, как и накануне, из «вороньего гнезда» открывалась панорама забитого льдом моря, исключая небольшое его пространство, в котором находился «Торос». У входа в пролив Фрама среди сверкающих на солнце торосов виднелись какие-то темносиние, почти черные полоски воды.
— Николай Николаевич, — донесся до меня с мостика голос капитана, — будем поворачивать, все без перемен. На этот раз «фокус» не удался.
— Подожди еще немного — иди ко входу в залив Бирули, осмотрим лучше Фрам…
«Торос» сделал большой полукруг, выгнутый к югу, и, подойдя ко входу в недоступный пролив Фрама, оказался перед… абсолютно чистой водой. Можно было сколько угодно протирать свои глаза, щипать себя за нос — это был не сон. Пролив Фрама совершенно очистился ото льда. Еще раз подтвердилось второе «золотое» правило Арктики: не делай поспешных заключений издалека.
Продолжая учащенный промер, «Торос» прошел пролив Фрама и Свердрупа и открыл знак на мысе Вега.
Архипелаг Норденшельда сдался окончательно. Немедленно было дано сообщение на ледокол «Ленин» о возможности прохода от острова Каторжного через пролив Фрама на запад с указанием полученных нами глубин. Приятно было, немного спустя, видеть, как над трубами судов появились мощные столбы дыма и они кильватерной колонной тронулись по только что пройденному «Торосом» пути.
В архипелаге
Воды архипелага Норденшельда посещались кораблями не часто. Многочисленные острова, разбросанные на подступах с юго-запада к проливу Вилькицкого, стяжали дурную славу из-за туманов, многочисленных рифов и мелей и почти постоянного наличия здесь льда. Такое заключение дали об архипелаге люди, видевшие впервые его с суши, то же самое подтвердили моряки и, наконец, летчики. Предоставим, однако, слово тем, кто впервые, хоть поверхностно, но все-же обследовал архипелаг.
Первым судном, прошедшим среди многочисленных островов архипелага, была «Вега» Норденшельда, осуществившая и первое плавание в 1878—1879 годах по всей трассе Северного морского пути из Атлантического в Тихий океан. Вот что сообщил в своем отчете об этом районе А. Э. Норденшельд:
«…13 августа мы снова прошли мимо множества небольших скал и островков. Море вначале было довольно свободно от льдов, но дальше стали появляться ровные тонкие льдины, без торосов, что указывало на то, что этот лед зимой не подвергался давлению. Лед этот не препятствовал плаванию, но скоро все погрузилось в чрезвычайно густой туман, заставивший нас отдать якорь в маленькой бухте близ берега. Я напрасно пытался выяснить положение места. На берегу почти повсюду виднелся довольно высокий рубан из снега и льда, казавшийся издали сквозь туман огромным ледником…»
«…Когда туман рассеялся, мы снова пустились в путь, но не успели мы выйти в море, как нас опять окутал такой густой туман, что мы принуждены были на ночь пристать к большой пловучей льдине…»
«…14 августа, когда туман немного рассеялся, мы пошли дальше но снова скоро принуждены были стать на якорь в бухте, врезавшейся с северной стороны Таймырского пролива в остров Таймыр, которую я назвал бухтой Актиния по множеству извлеченных здесь со дна актиний…»
«…Неблагоприятная погода задержала нас в бухте Актинии, представляющей хорошую и прекрасно защищенную гавань, до 18 августа, и в течение этого времени мы совершили небольшие экскурсии в различные места, между прочим также в глубь Таймырского пролива, где господствуют сильные переменные течения. Пролив этот слишком мелководен для прохождения через него больших судов. Горные породы по берегам Таймырского пролива состоят из гнейса. Поверхность земли представляется здесь в виде низких гряд, выветрившихся от действия морозов и превратившихся в огромные каменные россыпи. Среди возвышенностей тянутся обширные долины и равнины, бывшие в то время свободными от снега, если не считать оставшихся в расщелинах то тут, то там снежных сугробов. Равнины были покрыты зеленеющей растительностью, которая, однако, при ближайшем рассмотрении оказалась не настоящим ковром из травы, а смесью травы, полутравы и множества мхов и лишайников. Настоящих цветов здесь встречается мало…»
«…Во время нашего пребывания в этом месте стоял упорный туман, но 17 августа, наконец, немного рассеялся. Мы тотчас же подняли якорь и пошли под парами вдоль западного берега острова Таймыр. Остров этот окружен множеством других островов, не нанесенных на карту, и возможно, что сам остров Таймыр разделен на несколько частей проливами. Постоянный густой туман во время пути мешал нам нанести на карту острова и островки, мимо которых проходила «Вега», иначе, как только приблизительно. Но мы, во всяком случае, могли убедиться, что северная оконечность острова Таймыр не выступает так далеко на север, как это обычно показывается на картах…»
Фритьоф Нансен, прошедший вторым через архипелаг на своем знаменитом «Фраме» в 1893 году, останавливается на описании этого района несколько больше:
«27 августа. Мы плывем между разнообразными маленькими островами и островками. Утром густой туман. В 12 часов пополудни перед нами появился остров, и мы изменили курс к северу. Скоро мы приблизились ко льду, часа в 3 после полудня свернули и стали держать курс к северо-востоку вдоль края льда.
Когда туман несколько рассеялся, мы увидели берег, и около 7 часов вечера были от него в расстоянии одной морской мили.
Это было продолжение того же самого сильно сглаженного и закругленного берега, покрытого глиной и различных размеров камнями, торчавшими из-под моха и травы. Мы видели перед собой скалы и мысы. В море лежали острова. Между ними тянулись проливы и фиорды; но все это было затерто льдом, а туман не позволял нам видеть вдаль. Все казалось замечательно безмолвным и вполне подходящим к Ледовитому морю в этом настоящем арктическом туманном освещении, — серовато-белом вследствие отражения света от льда… земля составляла резкий контраст с картиной моря и неба. Мы были не уверены, был ли это берег Таймырского пролива или берег мыса Паландера, но, во всяком случае, решили держать к северу, дабы избежать остров Алмквиста, который Норденшельд нанес на карту около острова Таймыр. Если мы в продолжении одной тахты (4 часа) будем держать курс к северу или северо-западу, то можем быть совершенно уверены, и затем снова плыть далее на восток. Однако мы ошиблись в своих расчетах. В полночь мы повернули к северо-востоку. Около 4 часов утра 28 августа перед нами из тумана вынырнула земля всего только в расстоянии половины морской мили. Свердруп, бывший в это время на палубе, утверждает, что это был самый высокий берег, который мы видим после отъезда из Норвегии. Он, разумеется, принял эту землю за берег материка и хотел обогнуть ее, но принужден был повернуть, вследствие льда. Курс шел теперь в западо-юго-западном направлении, и только в 9 часов утра мы обогнули западный мыс этого предполагаемого материка, оказавшегося громадным островом. Теперь мы могли править опять на север. Повсюду к востоку виднелось множество островов и мысов, между которыми расстилался твердый лед.
Мы держались края льда и целое утро плыли против сильного течения, идущего вдоль берега с севера. Берег тянулся бесконечно. Несогласие очертания берегов со всеми известными картами становилось все заметнее и заметнее и приводило меня в немалое смущение. Мы уже давным-давно прошли далее самого северного острова из группы островов, указанных Норденшельдом».
«…Чорт знает, как далеко тянутся к северу эти острова или земля. Если все это острова, то они довольно велики. Иногда они кажутся продолжением материка, изрезанного множеством фиордов и мысов. Но туман мешает разглядеть как следует. Представляет ли земля, мимо которой мы плывем, остров Таймыр русских карт — точнее, карт Лаптева? Не отделяется ли этот остров широким проливом, как начертил Лаптев, от материка, и тогда остров Таймыр Норденшельда есть мыс по Лаптеву? В таком случае все обстоит благополучно, и наши наблюдения согласуются во многом с картой. Быть может, Норденшельд принял свой пролив за Таймырский, хотя это был новый; он видел перед собой острова Алмквиста, не предполагая, что остров Таймыр лежит к северу от них. Очень вероятно, что это было так…»
«В т о р н и к, 29 а в г у с т а. Туманная погода продолжается. Мы открываем на обратном пути новые острова. С высокой Землей Свердрупа дело обстоит плохо; оказалось, что это был остров и притом даже совершенно низменный. Замечательно, что в тумане всегда так кажется. Мне вспоминается случай с лоцманом, в Дребак-Сунде: вдруг перед самым носом появляется высокий берег; командуют полный ход назад; осторожно приближаются и видят — плывет половина черпака, выброшенного с какого-то судна!
Затем, проплыв мимо множества островов и островков, мы вошли, проходя вдоль берега Таймыра, в море, свободное ото льда, и при тихой погоде пошли под парами по проливу на северо-восток. В 9 часов пополудни я увидел из бочки сплошной лед впереди нас, который мешал итти дальше. Он тянулся от Таймыра вплоть до островов, лежащих далее в море. По всем направлениям к берегу виднелись огромные тюлени и, кроме того, один морж…»
«Сентябрь начался тихой, унылой снежной погодой. Пустынная, грустная страна с низкими, закругленными возвышенностями все более и более покрывалась снежным покровом. На душе не становилось легче при виде того, как медленно и тихо наступает зима, сменяя очень короткое лето…»
«…То, что должно быть на карте Таймырским проливом, мы нашли совершенно покрытым льдом, и поэтому направились далее к югу, чтобы посмотреть, нет ли там какого-либо пролива, чтобы проскользнуть через него.
Впрочем, ориентироваться но карте было трудно. Островов Ховгард, которые должны лежать на севере при входе в Таймырский пролив, мы не видали, хотя стояла прекрасная ясная погода, так что они не могли бы ускользнуть от нашего внимания, если бы были расположены так, как начертил их Бове. Зато мы видели большое число островов ближе к открытому морю. Они лежали отсюда на много миль в море, так что экипаж «Веги» не мог заметить их, так как в то время на море стоял туман. Далее к югу мы нашли открытый пролив или узкий фиорд, куда направили путь, чтобы, если будет возможно, разрешить эту задачу.
Но в то время, как я сидел в бочке, земля все более и более исчезала из виду. То, что я принял за мыс материка и что теперь находилось к северу от нас, оказалось в конце концов островом. Фиорд тянулся далеко вовнутрь страны. Он то суживался, то расширялся.
Это было совсем непонятно. Быть может, это был Таймырский пролив. Стояла совершенная тишь. Туман лежал повсюду над землей. Невозможно было отличить гладкую поверхность воды от поверхности льда, а последний от покрытой снегом земли. Все сливается в одно. Кругом так необыкновенно тихо, словно все вымерло. Надежда то появляется, то исчезает с каждым поворотом фиорда в этой безмолвной туманной стране. Впереди то открытая вода, то обширное пространство льда. Невозможно разглядеть, что это: такое. Таймырский ли пролив это? Пройдем ли мы через него? Ведь дело идет о целом годе…
Нет, тут придется остановиться — впереди все лед… О, нет! Это блестящая поверхность воды, в которой отражаются берега, покрытые снегом. Это, должно быть, пролив. Но вот впереди показалось несколько больших льдин, мимо которых было трудно пройти, и мы бросили якорь у мыса в хорошей безопасной гавани, чтобы обождать. Впоследствии мы назвали ее бухтой Колин Арчера.
Мы открыли теперь, что сильное течение морского прилива влечет с собой льдины, так что не было сомнения, что мы находимся в проливе…»
«…Я представил себе, что страна, находившаяся перед нами на северной стороне пролива, могла быть берегом бухты Актинии, где стояла на якоре «Вега». Но напрасно искал я каменные метки (знаки), которые там воздвиг Норденшельд. К немалому своему изумлению я открыл, что это был только маленький островок и что мы находимся на южной стороне главного входа в Таймырский пролив, который здесь оказался очень широким…»
