Год в Ботсване - Рэндалл Уилл (первая книга txt) 📗
Со смехом, отбросив всякое притворство (теперь уже не было нужды изображать, будто я все это уже неоднократно видел), я хлопнул Фила по спине.
— Слушай, да это просто невероятно! Нет, правда! С трудом верится, что все это настоящее! — Но именно так оно и было. Мое детское видение дикой Африки, привитое печатной страницей, разлетелось на тусклые, лишенные всякого воображения осколки, и на его месте появился цветущий, изумительно живой мир, потрясающий своим великолепием. Африка вновь была овеяна совершенно нереальной атмосферой. Документальные фильмы и программы по естествознанию, как бы хорошо они ни были сняты, внушили мне, что в животном мире существует нечто вроде закона и порядка. И вот сейчас он лежал предо мною: во всецело беспорядочном взаимодействии, и был слишком велик, чтобы его можно было постичь.
— Да ты еще ничего толком и не видел! — ответил Фил, не особо претендуя на оригинальность. — Эй, все там, давайте запрыгивайте назад. Мы спустимся туда!
Наше коллективное дыхание вновь перехватило, мы поспешили последовать указанию, и автобус, завывая на низкой передаче, начал спускаться по крутому склону к руслу. Чем ниже мы спускались, тем шире перед нами открывалась панорама реки, во всех направлениях — и повсюду, буквально повсюду, — бродили животные, слишком много, чтобы сразу всех охватить взглядом. Не только животные, но и птицы — и казалось, не было такого цвета, который бы не наличествовал в их оперении. Некоторые были мне знакомы — пеликан, какой-то вид зимородка и еще одна птица, подозрительно смахивавшая на стервятника, кружила у нас над головами, — но других я никогда и не видел, даже во сне, столь экзотической была их наружность.
Несмотря на нашу приземленность, наше образование и все то, что внушалось нам с экранов телевизоров, нашу западную восприимчивость и искушенность моментально словно рукой сняло. Мы стали словно дети, безмолвные, недвижимые, за исключением тряски по ухабистой дороге, повергнутые в трепет величавостью окружения. Мы испытывали волнение и наслаждение, скрыть которые было просто невозможно. И совершенно естественно, без тени какой бы то ни было неловкости, эти близкие незнакомцы обнимали друг друга, хватали соседа за руку, чтобы привлечь его внимание к тому или иному поразительному зрелищу. Раздавался негромкий смех, все обменивались улыбками. Мы переживали эту сказку сообща.
Мы медленно остановились на берегу реки, и все тотчас замерли — вернее, все, кроме, сидевшего рядом со мной за рулем Фила. Он, напротив, был необычайно оживлен. Постучав по круглым стеклянным окошкам на приборном щитке, наш водитель нервно задергал рычажок под рулем. Поначалу я даже не обратил на это внимания, однако, обернувшись к Филу, чтобы указать ему на зубастого крокодила, неподвижно лежавшего на пучке камыша ярдах примерно в сорока от нас, я вдруг заметил, что его обычно гладкий лоб тревожно нахмурен. И заподозрил, что остановились мы вовсе не намеренно.
— Не понимаю! Что за фигня. Раньше такого сроду не бывало! — Он выругался сквозь зубы и снова принялся терзать рычажки. — Хм, а сколько сейчас времени, братан?
— Ну, думаю, около двенадцати. — И тут вдруг мой разум более озаботился происходящим в автобусе, нежели ошеломляющим видом снаружи. — Что-то случилось? Тебе нужна помощь?
Хотя я и потратил изрядное количество времени, стараясь внушить себе, что ни в коем случае нельзя быть тряпкой в чрезвычайных ситуациях, толку от этого, должен признать, было мало. Интуитивно я понял, что у нас крупные неприятности. Об этом мне говорили интенсивно потеющие ладони. Трудности с глотанием были другим явным симптомом быстро возрастающей паники.
— Что ж, братан, возьмем самый худший вариант. Так сказать, полные кранты. Но тогда обычно раздается нечто типа удара, но я ничего такого не слышал, а ты?
Не особо уверенный, что может означать «полные кранты», я признал, что да, действительно, ничего подозрительного я не слышал.
— Хорошо, если это подача топлива. Тогда, наверное, придется только сменить фильтр. Уверен, у меня тут завалялся один.
Фил потянулся за сиденья и выудил оттуда большой красный металлический ящик на защелках. Распахнув его, он принялся рыться во множестве непонятных пластмассовых предметов, пока не нашел искомое.
— Ага, вот он. — Водитель вытащил картонную коробочку. — Припоминаю, что фильтр у этой старушки как раз под сиденьем, что весьма кстати.
Весьма и весьма, подумал я, когда оглянулся назад и, выглянув в окно, уловил перемену в настроении группы в задней части автобуса. Всего лишь мгновение назад в салоне стояла едва ли не мертвая тишина, теперь же пассажиры тихо, но возбужденно переговаривались. Когда же я осознал, что было объектом их интереса, меня это совершенно не удивило.
Ступая медленно и неуклюже, но с явственной неумолимостью, из реки выбиралась вереница слонов. С их колонноподобных ног стекала коричневая жижа, словно пролитая краска, покрывавшая растрескавшийся берег. Мы, судя по всему, стояли как раз на их пути.
— Эй… Послушай, — прошептал я, поглядывая на скрючившегося, едва ли не перевернувшегося вверх тормашками Фила и отчаянно пытаясь сохранить хладнокровие. — Понимаешь, я просто подумал, что надо бы сказать тебе, просто чтоб ты знал, но у нас тут слоны… э-э-э…
Я постарался донести свою мысль:
— Кажется, около семи часов у нас будут слоны. Ну, может, полвосьмого, или без четверти восемь… — Я знал такой прием по фильмам про войну, когда у кого-то на хвосте висел вражеский самолет. И в нашей ситуации подобное сравнение мне не представлялось совсем уж неуместным.
Помню, что еще вдруг поразило меня, так это насколько быстро жизнь, до этого казавшаяся относительно нормальной, теперь моментально перевернулась с ног на голову. Всего лишь две недели назад я вовсю наслаждался гостеприимством и виноградарством Кейптауна. Прошло всего лишь каких-то четырнадцать дней, и меня уже вот-вот расплющит в европейскую лепешку стадо слонов. Через открытые окна я уже слышал дыхание животных. И даже чувствовал их запах. Ко всеобщему облегчению, они как будто занялись переучетом ярдах в тридцати.
— Старый фильтр, кажется, в порядке. Хотя, с подобными вещами никогда не знаешь наперед. Ладно, дадим старушке шанс. — Фил принял нормальное положение. — Посмотрим, понравится ли ей это.
Старушке это не понравилось.
В кабине тут же сильно запахло горелым, и мне даже показалось, что из-под водительского сиденья повалил дым. Я оглянулся посмотреть через перегородку, не закурила ли какая из француженок, среди которых были заядлые курильщицы. К счастью, их внимание было всецело занято войском толстокожих, утрамбовывавших почву невдалеке от нас.
— He-а, бесполезно. Ничего не попишешь, братан. Придется залезать под крышку.
Под крышку?
Пока я обдумывал практические последствия того, что, по мнению Фила, необходимо было предпринять для текущего ремонта, на автобус легла тень. С усилием скосив глаза влево, я нервно посмотрел в окно. На ужасающе маленьком расстоянии боком ко мне стоял огромный слон. Он — а может, и она — определенно был не только одной длины с нашим транспортным средством, но и одной высоты. В животном также ощущалась крепость, судя по всему превосходящая прочность автобуса и всех его уже попискивавших пассажиров. Легко и изящно слон повернулся к нам спиной. Однако вздохи облегчения пришлось тут же подавить, поскольку массивная голова с бивнями размером и весом с меня качнулась назад, в нашем направлении.
— Ладно, я уж залезу посмотрю, а ты оставайся тут, — жизнерадостно бросил Фил.
Ей-богу, в его совете я не нуждался, ибо, опустив взгляд вниз, вдруг обнаружил, что мои руки вцепились в поручень из поролона и металла словно монтажные тиски. Я повернулся и недоверчиво посмотрел, как Фил открывает дверцу. Остальное стадо неторопливо обходило автобус сзади, причем создавалось впечатление, будто животные пытаются нас окружить.
— Да, конечно, все в порядке. Будь уверен, нет ничего, что я не мог бы… — Мой дрожащий фальцет перешел в неловкий хриплый шепот и затих.
