Карибы. Ресторанчик под пальмами - Бланчард Мелинда (первая книга .TXT) 📗
Каждый день в четыре часа Клинтон подходил к своему дряхлому микроавтобусу и начинал готовиться к поездке домой. Он осматривал четыре лысые шины, каждый раз подкачивая как минимум одну из них с помощью велосипедного насоса. Как правило, в радиатор всегда приходилось подливать воды, а чтобы завести двигатель, машину следовало толкнуть, поскольку к этому моменту аккумуляторы успевали скиснуть. Крошечный микроавтобус, казалось, был неразрывно связан с Клинтоном. У него, как и у его хозяина, было идеальное чувство ритма, и он также раскачивался и пританцовывал, когда ехал по дороге.
После того как пришел контейнер с мебелью, Боб потратил несколько дней, чтобы расставить ее в доме и создать атмосферу уюта. Боб стоял по колено в шариках пенополистирола, которыми проложили груз, как вдруг услышал громкий голос:
— Эй там! Внутри! Есть кто?
Открыв дверь, Боб обнаружил на пороге босоного улыбающегося толстяка, одетого в одни лишь драные клетчатые шорты.
— Добрый день. Меня зовут Ригби. Я ваш сосед. — Он показал на недостроенный дом. Прежде Боб наверняка бы удивился, узнав, что там кто-то живет, но Джошуа уже успел ему объяснить, почему на Ангилье столько домов стоят недостроенными.
Местные жители очень редко брали кредит на строительство домов. Как правило, всю работу они делали сами, позвав на помощь братьев, дядьев, племянников. Строительство велось, только когда на него появлялись лишние деньги. В строительстве домов наиболее наглядно проявлялись принципы существования местной экономики: деньги, которые тратили туристы, прямиком текли в дома жителей Ангильи.
— Рад познакомиться, Ригби. Меня зовут Боб. Мы с женой только переехали.
— Я тут это… Ухи наварил. — Ригби махнул рукой в сторону дома, где на веранде валялось несколько человек (весьма привычная на Ангилье картина).
Истолковав слова Ригби как приглашение на обед, Боб проследовал за соседом к его дому. Усыпанный гравием двор Ригби был покрыт самым разносортным и разнокалиберным мусором: обломками фанеры, камнями и песком. Сквозь хлам пробивались сорняки и виноград. Ригби был босиком, но при этом совершенно беззаботно ступал по двору — видимо, кожа на его ступнях полностью задубела.
Когда они приблизились к веранде, Ригби подобрал камень побольше и метнул его в козу, стоявшую на импровизированном столике рядом с кухонной плиткой. Камень, просвистев мимо козы, врезался в видавшую виды алюминиевую кастрюлю, которая с грохотом упала на бетонный пол. Коза испуганно вздрогнула, спрыгнула со стола и неспешным шагом удалилась за дом, где и прилегла в тени.
Если бы дом Ригби был сложен из камня, а не из цементных блоков, он легко бы сошел за развалины древнеримской виллы. Крыша по большей части отсутствовала и наличествовала только в той комнате, где Ригби жил. В остальном дом представлял собой череду колонн, устремившихся к голубому небу. Посреди будущей гостиной стояла ржавая бетономешалка. Рядом лежали мешки с цементом. Чтобы они не промокли, Ригби накрыл их куском фанеры, увитой сорняками и побегами мукуны. Лопаты, шпатели и ведра валялись на полу там же, где их и бросили по завершении предыдущего этапа строительства. Вполне разумно. Если на Ригби снова найдет вдохновение, инструмент будет под рукой.
— Я так погляжу, строительство у вас идет полным ходом, — заметил Боб.
Ригби буркнул в ответ что-то невнятное. Один их мужчин, валявшихся на веранде, открыл глаза и пояснил:
— С тех пор, как евойная баба свалила, он ни фига не делал.
— Жена уехала обратно на Невис, — смущенно проговорил Ригби, — ну и мебель прихватила. И детей.
— Мне очень жаль, — промолвил Боб, удивляясь, где же стояла вся мебель, если в доме не было крыши.
— Наша местная ушица, — сказал Ригби, с гордостью протягивая Бобу миску, наполненную до краев светлой жидкостью, в которой плавала здоровенная рыбья голова. Боб уставился на миску, а оттуда на него уставилась рыбья голова. Ригби продолжал разливать уху по самым разнокалиберным плошкам. Радушный хозяин аккуратно следил за тем, чтобы каждому досталось хотя бы по одной рыбьей голове.
Стараясь не смотреть на суп, Боб присел на перевернутое пластиковое ведро. Один из гостей, устроившийся рядом с ним на веранде, принялся, громко чавкая, поглощать уху, а потом с аппетитом начал жевать рыбью голову. Время от времени он сплевывал рыбьи кости прямо во двор. Тут же показалось несколько кур, которые присоединились к пиршеству. Кудахча, они копались в земле, подбирая кости и прочие объедки, которые им швыряли с веранды.
Боб продолжал отводить глаза, и наконец кто-то из гостей сказал: «Ригби, дай мужику ложку». Пивший суп Ригби оторвался от этого занятия и, сжимая в одной руке рыбью голову, другой протянул Бобу поварешку. Мой муж был донельзя смущен таким вниманием к своей персоне.
Он великолепно понимал: отказываться от супа нельзя — иначе он обидит соседа. Он поднес тридцатисантиметровую поварешку к губам, задержал дыхание и пригубил уху. Удивительно, но уха оказалось очень неплохой, с чесноком и немного острой. При этом Боб понятия не имел, что ему делать с головой. «Я ни за что ее есть не буду», — думал он, работая поварешкой.
Несколько человек потянулись за добавкой. Один из них подошел с ковшом к Бобу и щедро плеснул ухи ему в миску.
— Спасибо, — поблагодарил мой муж.
— Че, рыбья голова не понравилась? — спросил мужчина.
— Нет, я просто до нее еще не добрался. — Боб выдернул кусочек белого мяса из-за жабр и отправил в рот. Вкус было очень неплох, единственный минус — кости. Боб принялся жевать, стараясь отделить мясо от костей. Когда ему это удалось, он, как и все остальные, выплюнул их во двор.
Ригби исчез и через минуту появился с полуторалитровой бутылью рома в одной руке и стопкой бумажных стаканов — в другой. Он принялся разливать выпивку.
— Мне поменьше, Ригби, — сказал Боб, надеясь, что он никого не заденет своей просьбой.
— Если че, я допью, — успокоил мужчина, сидящий рядом с Бобом.
Все, за исключением одного здоровяка, уже закончили трапезу. Боб увидел, как тот с трудом встает и отправляется за добавкой. Встав над кастрюлей, он принялся искать рыбьи головы, но через некоторое время сдался и плеснул себе в миску один бульон. Сев на место и выхлебав все дочиста, он повернулся к хозяину и произнес:
— Ригби, я не наелся. Что на сладкое?
— Нету сладкого, — отозвался Ригби, — пей ром давай.
— У меня есть кое-что на сладкое, — вскинулся Боб, вспомнив о мороженом из кокосового молока, которое он готовил накануне.
Муж собирался сделать мне сюрприз и опробовать несколько рецептов на купленной нами мороженице.
Он спрыгнул с веранды, распугав кур, и, лавируя между куч мусора, кинулся к нам во двор. Боб достал кадку с мороженым из холодильника, разложил его по бокалам, которые мы купили на Сан-Мартине, и выдернул одну из расшатанных полок кухонного шкафчика — будет вместо подноса.
— Мороженое? — поинтересовался изголодавшийся здоровяк у Боба. — Я люблю мороженое.
— У вас ложки есть? — спросил Боб. До него вдруг дошло, что именно он забыл захватить.
— He-а. Только та, которой ты суп хлебал. — Ригби сделал большой глоток рома.
— Сейчас принесу.
Боб снова кинулся домой, искренне надеясь, что он успеет принести ложки, прежде чем растает мороженое. По дороге назад, зажав в кулаке пригоршню ложек, Боб вдруг вспомнил про одну роскошную свадьбу, на которой нам как-то довелось побывать. Торжества проходили в роскошном особняке на берегу моря среди великолепных газонов и безупречно подстриженных живых изгородей. Несколько сотен человек, элита Нью-Йорка, одевшись в пляжные наряды, грациозно брали с серебряных подносов канапе с икрой и копченым лососем. Среди толпы сновали официанты в черном и белом, разнося шампанское. Боб улыбнулся, представив эту свадебную церемонию, организованную во дворе у Ригби, и коз, лакомящихся канапе. Ригби счел бы за честь угостить всех гостей ухой собственного приготовления.
