Тайны морей и островов - Можейко Игорь Всеволодович (читаемые книги читать .TXT) 📗
Вспомните самое знаменитое кораблекрушение всех времен – гибель «Титаника». Погиб он в начале XX века и унес с собой более тысячи жизней. Когда он тонул, а произошло это быстро, оказалось, что шлюпок не хватает, к тому же многие отчаливали, не набрав пассажиров. «Титаник» был не готов к такому бедствию, и в минуты гибели в общую трагедию влились трагедии отдельных людей и семей, подлость и благородство. Но все же запомнили мы то, как оркестр «Титаника», понимая, что спастись не удастся, до последнего мгновения играл веселые марши, стоя на верхней палубе, и старался внести хоть какой-то элемент спокойствия и надежды в безумие последних минут. Запомнилось и то, что капитан «Титаника» погиб, спасая в волнах ребенка, и что команда вела себя перед лицом смерти достойно – никто не топил женщин и детей, чтобы занять их место.
Вы скажете, что это понятно, что так бывает всегда, что так и должно быть. Но это совсем разные понятия: как бывает и как должно быть.
Как можно объяснить, что, когда 1 апреля 1873 года налетел на скалы возле побережья Новой Шотландии пассажирский лайнер «Атлантик», пассажиров и команду охватила такая паника, что отцы семейств покидали жен и детей и дрались за места в шлюпках?
Берег был совсем недалеко, команде удалось закинуть на сушу конец троса, а там прибежавшие рыбаки и местные жители закрепили его так, чтобы можно было спускаться с борта и перебираться на берег. И представьте себе: сильные мужчины не пустили и близко к спасению женщин и детей, а капитан и команда занялись собственным выживанием. В результате (и это уникальный случай в истории морских катастроф) не погиб ни один мужчина, а все погибшие были женщины и дети. Капитана Уияльмса судили, но ведь погибших не вернешь…
А вот известная история гибели «восточноиндийца» под названием «Кент». «Восточными индийцами» в первой половине XIX века называли самые быстроходные и вместительные корабли, которые совершали рейсы из Англии в Индию. Они брали на борт лишь ценные грузы и пассажиров, были отлично вооружены, а их команды набирались из военных моряков. Трехмачтовый «Кент» имел водоизмещение 1350 тонн, на борту находилась команда из ста пятидесяти человек, включая офицеров, а ценный груз состоял из трехсот пятидесяти солдат, а также нескольких десятков цивильных пассажиров и более ста женщин и детей – членов семей офицеров и солдат. Всего на «Кенте» находилось более шестисот человек.
28 февраля 1825 года в Бискайском заливе «Кент» попал в страшный шторм. В трюме сорвался с привязи груз – шрапнель и пули для войн во благо короны. Паруса обледенели и стали жесткими, управлять кораблем не было никакой возможности. И все же никто не падал духом, и солдаты по мере сил помогали матросам удерживать корабль на наиболее безопасном курсе. На рассвете третьего дня шторма случилась беда. Вахтенный офицер опустился в передний трюм, чтобы проверить, не поступает ли туда вода. Когда он осматривал бочки, корабль резко накренило и офицера кинуло в сторону. Фонарь вырвался у него из рук и исчез среди бочек. Офицер не подозревал, что именно там бочка раскололась и из нее лился ром, которым она была наполнена. Синее пламя в мгновение ока разбежалось по трюму. Потушить его офицеру не удалось. Не помогли и солдаты. Через несколько минут из люков начал вырываться бурый дым. Пассажиры кинулись к капитану.
Капитан был на палубе. Он руководил матросами и солдатами, которые боролись со штормом. Капитан понял, что, если пламя проберется на корму, где находился пороховой погреб, от корабля ничего не останется.
Тогда он принял такое решение: открыть люки верхней палубы, чтобы затопить трюм. Пускай корабль осядет. Пожар на море, тем более в такой шторм, опаснее, чем сама буря. Капитан рассчитывал, что вода в первую очередь затопит нос корабля, он погрузится и тогда пожар погаснет сам собой.
Этот маневр не обошелся без жертв.
Когда матросы уходили с нижней палубы, они оставили там тела нескольких человек, задохнувшихся в дыму или убитых сорвавшимися с мест бочками.
Более шестисот человек скопились теперь на верхней палубе. Корабль опустился в воду настолько, что бушприт скрылся под водой, а сама палуба, скользкая и ледяная, опасно наклонилась вперед. И тем не менее из люков в передней части корабля вырывались клубы дыма и языки огня – казалось, что огонь лишь поднялся вместе с водой. И понятно: он поддерживался горящим неразбавленным ромом – несколько десятков бочек чистого спирта почти предсказали «Кенту» смерть. Скоро палуба раскалилась так, что терпящие бедствие пассажиры вынуждены были отступать назад, к корме, скользя по доскам, горячим ближе к носу и покрытым слоем льда наверху, на корме.
И там они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Даже дети не смели плакать, хоть и замерзали.
На грот-мачте, на клотике все это время сменялись матросы, которые в отчаянии вглядывались в даль. Уже рассвело, и мгла над морем рассеялась. Появилась надежда увидеть какой-нибудь парус на горизонте.
И когда уже исчезла последняя надежда, с мачты донесся крик:
– Парус слева по борту!
Сначала царила тишина. Казалось, даже море на минуту затихло. Шестьсот человек боялись дышать, чтобы не спугнуть этот парус, как легкую бабочку.
А потом раздался общий крик. Вопль избавления, надежды на то, что сейчас их всех переведут на безопасный корабль, который благополучно доставит их на родину…
Только капитан не давал себе увлечься надеждой.
– Пушки к бою! – крикнул он.
Солдаты не сразу поняли, зачем он отдает такой приказ. Но офицерам «Кента» и полковнику Фирону, командиру 31-го пехотного полка, он был понятен.
Шансов на то, что с идущего впереди с куда большей скоростью корабля их заметят, было очень мало. Пушечными выстрелами капитан надеялся привлечь внимание.
В действие удалось привести только несколько пушек на корме.
Матросы стреляли так, словно шло Трафальгарское сражение, будто перед ними был злейший враг.
А парус все удалялся. Его уже не было видно сквозь шквалы дождя.
Как потом выяснилось, «Кенту» встретилась «Кэмбрия», бриг водоизмещением двести тонн, который шел в Веракрус, везя на борту двадцать испанских шахтеров и небольшой груз. На «Кэмбрии» сначала никто не услышал выстрелов и не увидел парусов, поскольку «Кент» тонул сзади и слева. Капитан Кук уже раскаивался, что вышел в море, надеясь обогнать бурю.
Случайно он все же оглянулся – словно его толкнуло, словно он услышал далекий крик. И увидел оранжевое зарево. На таком расстоянии оно казалось небольшим, как будто от свечи. Но Кук, хоть и молодой капитан, с детства ходил в море и знал, что нет ничего страшнее пожара.
Он тут же приказал ставить дополнительные паруса и спешить на выручку.
Вот тогда на «Кэмбрии» услышали и далекие выстрелы. Теперь не оставалось сомнений: кто-то терпит бедствие и, скорее всего, это военный корабль.
На «Кенте» же царило отчаяние. Парус исчез. На том судне либо не заметили и не услышали, либо предпочли в такую погоду не связываться с рискованным спасением.
Капитан «Кента» понимал, что теперь, когда людей постигло такое разочарование, надежда на спасение сразу уменьшилась. Уныние охватило сотни людей, и выхода не было.
И в этот момент сквозь брызги воды, сквозь ледяную мглу показались паруса двухмачтового кораблика. На его грот-мачте поднялся британский флаг.
«Кэмбрия» не подошла близко. Это было бы слишком опасно – пожар на «Кенте» не утихал, и капитан Кук понимал, что на таком корабле должен быть пороховой погреб. И как только огонь доберется до него – кораблю конец. И хоть, судя по всему, огню еще потребуется время, чтобы пробиться в сердце корабля, его гибель – вопрос времени. И неясно лишь одно – кто победит: огонь или вода.
А надо было спасти хоть часть людей с «Кента».
На бриге было три шлюпки, на «Кенте» оставался катер. Шлюпки были смыты за борт. Так что надежда была только на спасателей.
Капитан обернулся к английским офицерам. Формально он был хозяином корабля, но командир полка должен был принять решение. И если оно стало бы неприемлемым для капитана, он вряд ли смог бы ему воспрепятствовать.
