Затерявшиеся в тайге - Репин Леонид (версия книг .txt) 📗
Мне стало жалко грибов, которые так искусно Алексей приготовил, и решил бросить соль в котелок из расчета щепотки на человека. Под щепоткой я подразумевал по-прежнему стабильную дозу — столько соли, сколько удастся ее захватить большим и указательным пальцами.
Мы бережно опустили соль в котелок, я проследил, чтобы ни один кристаллик не остался на пальцах. Алексей умело помешал в котелке и снова попробовал. На этот раз заключение оказалось решительным: «Как будто не клали». Его взгляд, брошенный при этом на пузырек, красноречиво сказал, что и всего такого пузырька на котелок было бы мало. Я спрятал пузырек подальше, опасаясь как бы он не вызвал раздоры, и тоже попробовал.
Да, конечно... Но что такое в конце концов соль? Зачем люди кладут ее в пищу? Это только привычка. Причем вредная очень. Человеку в принципе вполне достаточно соли, содержащейся в естественном виде в продуктах. Я читал, что те, кто регулярно подсаливает свою еду, живут меньше людей, довольствующихся солью, положенной во время приготовления пищи. А меньше живут потому, что непременно развиваются и необыкновенно быстро прогрессируют сердечно-сосудистые болезни. Не пользоваться солью—это значит подарить себе несколько лет здоровой жизни.
В конце концов, если уж без соли вам станет жить совсем невмоготу, можно поступить так, как поступали раньше первобытные народы и как поступают еще и сейчас аборигены Австралии: надо поесть золы. Соль в ней содержится. Это факт, подкрепленный научно. Стали бы аборигены есть золу, если бы об этом не знали...
Я послюнявил указательный палец, сунул его в золу и решительно его облизал. Совсем несоленая... Советовать товарищам подсыпать ее в грибы я не счел возможным и по другой причине: и так Лешино варево было грязного цвета.
Все свои соображения относительно вреда соли я высказал Толе и Леше, но они почему-то очень вяло восприняли их. И грибы, несмотря на недавний энтузиазм, есть не спешили. Чтобы показать пример, я, стараясь орудовать ложкой как можно быстрее, съел немного грибного блюда (до сих пор не знаю, как оно называется). Хотел показать, что могу и еще съесть (хотя уже не мог), но меня остановили пристальные взгляды товарищей: не скрывая интереса, они за мной наблюдали.
Выждав какое-то время и убедившись, что со мной ничего не случилось, Алексей тоже съел пять или шесть ложек своей стряпни. А Толя долго отказывался, пока Леша, воспользовавшись авторитетом врача, не заставил и его немного поесть.
Если вдуматься, гадость, конечно, эти грибы... Подозреваю, что каждый из нас так же или приблизительно так же подумал. Вслух же высказал бодрую мысль о том, что во всяком случае грибы очень питательны. Алексей сразу разуверил меня, сообщив, что грибы совершенно не питательны. А есть их все-таки надо, хотя бы ради того, чтобы желудок работал.
Ну что ж... Можно считать, что мы подкрепились. Теперь пора двигаться в путь. Хотя больше хотелось лечь и соснуть, пока спят комары. И мы, собрав нехитрые наши пожитки, осторожно, чтобы не порвать, сняли пленку со стоек, аккуратно сложили ее и снова пошли.
... Уже три дня мы блуждаем в тайге. Дни кажутся тягучими, долгими. Все это время стараемся придерживаться одного направления, чтобы не повторять типичных ошибок заблудившихся: большинство бродит по лесу кругами.
Англичанин Эрик Кольер, оставивший родину и уехавший искать счастье в Канаду, понял, что нет ему жизни в каменных стенах, и поселился вместе с женой-индеанкой и маленьким сыном в глухом лесу, вдалеке от людей. Конечно, он взял с собой все необходимое для жизни в лесу. А через тридцать с лишним лет написал о своем житье-бытье книгу («Трое против дебрей»), где очень хорошо описал состояние человека, оказавшегося в лесу в одиночестве: «Человек, который сбился с пути в лесной чаще и все больше и больше теряет ориентацию, легко переходит грань между трезвой рассудительностью и лихорадочной паникой. Обезумев, мечется он по лесу, спотыкаясь о кучи бурелома, падает и, поднявшись, снова спешит вперед, уже не думая о верном направлении, и наконец, когда физическое и умственное напряжение доходит до предела, он останавливается не в силах сделать ни шагу».
Вполне понятно, почему человек впадает в подобное психическое состояние: его подавляет страх и ощущение своей полной беспомощности. Но до сих пор еще идут споры о том, почему именно кругами бродит по лесу человек. Как-то поставили опыт: завязали человеку глаза и оставили посреди обширной ровной площадки. Только несколько шагов сумел сделать он прямо, а потом принялся описывать широкие, неправильные окружности. Возможно, виной тому какая-то биологическая наша особенность? Трудно сказать. Высказывалась и такая мысль: человек, потеряв ориентацию, ходит кругами потому, что одна нога у него обязательно сильнее другой, поэтому один шаг делается непременно длиннее другого. А в результате и получаются вот эти круги.
Мы не собирались подводить какие-либо итоги в научном споре о том, почему все-таки человек по лесу кружит, поэтому шли, стараясь держать свой путь как можно прямее. Не может быть, чтобы когда-нибудь мы не вышли к какой-нибудь речке или ручью, а они-то уж обязательно нас выведут к людям.
Солнца и звезд мы по-прежнему ни разу не видели — над нами висело тяжелое, темное небо, поэтому никак не могли определить, хотя бы и приблизительно, в какую сторону движемся.
Во время переходов комары особенно не докучали, но стоило остановиться на отдых или расположиться на ночлег, как они начинали поедом есть. То и дело над ухом раздавался тонкий, отвратительный писк, после которого ждешь острый укол — и всегда ошибаешься, пытаясь угадать, каким именно местом соблазнится комар. Как ни старались не обращать на насекомых никакого внимания, терпения хватало не больше чем на минуту. А после этого хотелось встать и бежать.
Ни одной ночи мы так и не спали из-за треклятых насекомых и из-за сильного холода. Не знаю, сколько градусов показал бы термометр, но, когда мы пили воду из полиэтиленовой фляги, зубы ломило от холода.
Кулинарные достоинства блюда из грибов, которое трижды в день подавал Алексей, убывали в геометрической прогрессии. Исключительно потому, что один вид их вызывал отвращение. Мы ели по необходимости, чтобы сохранить хоть какие-то силы, но с каждым днем это становилось труднее и труднее. Две-три ложки пресного грибного отвара — больше съесть мы не могли себя заставить.
