Всем штормам назло - Врубель Владимир Абович (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
С «Паллады» перевезли на берег все грузы, даже убрали часть людей, чтобы добиться минимальной осадки, однако все труды и усилия были напрасными.
Ложь Невельского была очевидной, но об этом никому не хотелось говорить.
«Палладу» отвели в Императорскую гавань, а позже, по приказанию Завойко, назначенного командовать морскими силами на востоке, затопили, чтобы не дать повода противнику хвастаться захватом фрегата, который на самом деле представлял собой просто блокшив.
К слову сказать, впоследствии каждый водолаз, спускавшийся к «Палладе», считал своим долгом отвинтить, отломать, отрубить какую-нибудь деталь фрегата. В советское время местное флотское начальство любило делать подобные подарки партийным функционерам и московским чинам: не все из них читали роман Гончарова «Фрегат «Паллада», но даже двоечники о нём слышали в школе. Иметь кусок знаменитого судна было престижно.
Дмитрий Иванович Орлов по 1855 год командовал наблюдательным постом в Петровском. Это было, пожалуй, самым спокойным временем его семейной жизни. Жилось в Петровском несладко, но по крайней мере его никто не дёргал в командировки: Невельского, который его очень невзлюбил, фактически отстранили от дел, всем руководил перебравшийся с Камчатки Завойко. Василий Степанович к тому времени блестяще отбил десант противника в Петропавловске, без потерь перевёл к Амуру все суда, перевёз гарнизон, жителей и всё имущество.
В 1855 году Орлову присвоили звание поручика, которого он лишился шестнадцать лет назад. Закончилась война, уехали добрый и злой гении – Завойко и Невельской.
Дмитрия Ивановича перевели в Николаевск, началась обычная морская работа, наконец-то без подвигов. В 1857 году за отличие по службе ему присвоили звание штабс-капитана корпуса флотских штурманов, вернули личное дворянство. На воспитание детей доплачивали 180 рублей серебром. У него их было уже четверо. Деньги были нужны, в Николаевске ничего дёшево не стоило. Со старшими, дочерью Сашей и сыном Васей, науками занимался Петров, уже лейтенант. Школы в посёлке ещё не было, и Петров сам предложил свои услуги. Дмитрий Иванович командовал пароходиком на Амуре, часто отсутствовал. Помощь Петрова Орловы приняли с большой благодарностью.
Перенесённые испытания аукнулись смертельной болезнью. В 1859 году Орлов заболел. В первый день Пасхи он надел мундир с наградами и сделал несколько визитов друзьям. Больше из дома Дмитрий Иванович не выходил. Он жаловался Петрову на холодность жены и на то, что она мало ему уделяла внимания. Но его друг считал, что Харитина Михайловна была сдержанной по характеру, а четверо детей отнимали её время. Детей Дмитрий Иванович любил. За день до смерти он сказал Петрову: «Мне не хочется умирать, потому что жаль оставить после себя эту мелочь», – и, показав на детей, заплакал.
Штабс-капитан Орлов скончался в июне 1859 года. После его смерти вдова распродала скудное имущество и уехала из Николаевска в Благовещенск, где, как ей казалось, было легче прожить на пенсию в 350 рублей, столь тяжко заработанную её мужем.
Фотографии или портреты Орлова не сохранились. А скорее всего, их никогда и не было.
Судьбу Натальи Пахомовой автору выяснить не удалось, а высказывать догадки не хочется.
«Сердце сжалось, я упала духом и залилась горючими слезами…»
Сразу же после венчания Екатерина Ивановна Ельчанинова, девушка застенчивая и строго воспитанная в Смольном институте, проявила характер. Она заявила Геннадию Ивановичу Невельскому, теперь уже мужу, что в Иркутске не останется, а поедет вместе с ним в экспедицию. Капитан первого ранга Невельской незадолго до этого был назначен начальником секретной Амурской экспедиции и отправлялся в самые глухие дальневосточные места. Уговоры мужа и родных на Екатерину не действовали. Она твердо решила разделить с мужем все, что ожидало его в этом рискованном предприятии. Возможно, юная жена в тот момент видела перед собой пример легендарных декабристок, с которыми познакомилась в доме своего дяди, кто знает… Без сомнения, элемент романтики присутствовал в ее решении. Если бы она знала, на что себя обрекает!
Мать Екатерины, Мария Николаевна Зарина, вместе с братом Владимиром остались круглыми сиротами в раннем детстве. Детей взяли на попечение дальние родственники, в сущности, чужие люди. Брата сразу отдали в кадетский корпус. А Марию, как только ей исполнилось 17 лет, выдали замуж за первого подвернувшегося жениха. Им оказался 50?летний смоленский помещик Иван Ельчанинов. Слезы и мольбы девушки не выдавать ее замуж за Ельчанинова попечителей не разжалобили; брат воевал на Кавказе – заступиться было некому. За пять лет замужества Мария родила четверых детей. Один ребенок умер. Муж вел распутный образ жизни, транжирил деньги, издевался не только над крепостными, но и над женой. Тяжелый его характер она терпела ради детей. Муж страдал тяжелым хроническим заболеванием, в конце концов ему парализовало ноги, он покрылся язвами. Учитывая моральную распущенность Ельчанинова, можно догадываться, какое это было заболевание. При всей ненависти к нему, Мария Николаевна посчитала своим долгом сделать все возможное для его излечения и даже возила на Кавказские воды. В ту пору и при ее финансовых возможностях это было подвигом.
Однако жить вместе становилось все невыносимее из-за безобразных скандалов, происходивших на глазах детей. Попытка Марии получить развод оказалась безрезультатной. Она предложила мужу забрать доставшиеся ей по наследству деревни в Симбирской губернии и уехать туда, а взамен отдать ей и детям имение, в котором они жили. Муж согласился, документы оформили, но в последний момент он нарушил данное слово, уничтожил уже готовые купчие и тайно увез старших дочерей Сашу и Катю в неизвестном направлении. С огромным трудом Марии удалось отыскать и забрать девочек, но теперь она жила в постоянном страхе за них.
В отчаянии Мария Николаевна 11 ноября 1843 года обратилась за помощью к всесильному начальнику III Отделения генералу графу Александру Христофоровичу Бенкендорфу, чтобы тот посодействовал определению дочерей в Смольный институт благородных девиц. Александр Христофорович, которого мы помним как воплощение зла царского режима, был также боевым генералом, героем войны 1812 года и отзывчивым человеком. Когда состоялось его знакомство с семейством Ельчаниновых, выяснить не удалось, но Мария Николаевна обратилась к нему напрямую. Благодаря протекции шефа жандармов 13?летнюю Александру и 12?летнюю Екатерину приняли в средний класс Смольного. Мать, чтобы заплатить за учебу дочерей, заложила свое имение. При поступлении девочек она просила, чтобы их ни в коем случае не отдали распутному отцу. Бенкендорф серьезно отнесся к этой просьбе и написал личное письмо принцу Петру Георгиевичу Ольденбургскому, в ведомстве которого находились учебные заведения. Он сообщил, что Иван Ельчанинов известен ему не с лучшей стороны и способен из мести забрать дочерей. Генерал просил принять меры, чтобы такого не случилось.
Полковник Владимир Зарин, брат Марии Николаевны, в свою очередь, поручился собственным имением, что по первому требованию, без напоминаний, в случае если мать девочек по какой-либо причине не внесет плату за обучение дочерей, то заплатит он.
Смольный институт давал по тем временам прекрасное образование. Но стоило обучение безумно дорого. Мария Николаевна осталась практически нищей, зато была уверена, что ее дочери не пропадут: аттестат об окончании Смольного давал право преподавания в женском учебном заведении. Девочки с детства были приучены к трудовой деятельности, что редко встречалось в помещичьих семьях.
Через год императрица по ходатайству княгини Трубецкой и по «особому свидетельству начальницы воспитательного Общества благородных девиц об успехах и отличном поведении Александры Ельчаниновой» повелела освободить ее от платы за учебу и зачислить на казенное содержание. Теперь платить нужно было только за одну дочь, но и эти деньги Мария Николаевна собирала с большим трудом. Последний раз она заплатила за полугодие 165 рублей серебром в 1846 году. Затем учебу племянниц оплачивал Зарин – девочки остались сиротами.
