На Новую Землю! - Ушаков Павел Владимирович (книга регистрации txt) 📗

Береговые скалы из осадочных пород. Пласты повернуты на 90° (фот. автора).

На следующий день сырая, холодная погода. Разбираем свои вымокшие вещи. Все продовольствие основательно подмокло. В жестяную банку с сахаром просочилась вода и получился соленый сироп. Пострадали также чай, рис, пшено. В обыденной обстановке мы не стали бы их употреблять в пищу, но здесь за неимением другого все пошло в ход. Морская вода окончательно уничтожила часть сушек и махорки. Последняя утрата для курящих была самым большим огорчением и лишением. Иногда легче поголодать, чем не выкурить перед сном добрую крученку махорки. Вся одежда также вымокла. Высушить ее в теперешних условиях не представлялось возможным и до конца экскурсии пришлось проходить в тяжелом и влажном белье, которое временами превращалось в согревающий компресс. Интересно было бы узнать, сколько весили наши меховые полушубки. К счастью, ни порох, ни спички не подмокли — они сохранялись в специальной упаковке. Зато ружья приняли очень плачевный вид. Вся эта ванна сделала лишь одно хорошее дело — вся кухонная посуда, уже давно не мытая, приняла свой первоначальный чистый вид. Основательных потерь не обнаружено; ударами волн была выброшена из кухонного ящика лишь кое-какая мелочь, которая затерялась в прибое. Сам карбас в общем пострадал несильно.

Приведя снаряжение в некоторый порядок, мы тотчас отправились на экскурсию в разные районы для общего ознакомления с характером берегов и для обследования местных реликтовых [31] и тундровых озер. Затем разлогом Размыслова я прошел на северный берег Маточкина Шара с целью разыскания Ю. Чирихина [32], который предполагал сделать последнюю остановку в Маточкином Шаре как-раз в этом районе. Мы надеялись получить небольшое продовольственное подкрепление, в котором сейчас очень нуждались, и заодно сообщить ему о нашем местонахождении и аварии. На быстрое возвращение из Серебрянки надежд пока мало. Но я напрасно старался разыскать Чирихина — его здесь не было и ничего не оставалось делать, как вернувшись обратно к разлогу, на месте нашей последней стоянки в Маточкином Шаре, поставить шест с белым флагом, а в консервной банке оставить письмо следующего содержания:

С экскурсий все вернулись лишь поздно вечером. Первый пришедший разложил костер, чтобы остальные не могли заблудиться в незнакомой местности.

На следующий день прибой несколько стих и, пользуясь благоприятной погодой, на карбасе вышли на работы в залив. Драгировка на разных глубинах выяснила типичную картину распределения флоро-фаунистических группировок. В заливе Енисей мы получили полное повторение того, что имели в Поморской губе. Последнее очень интересно, и в отношении бентонического населения мы можем установить для Новой Земли вполне определенный тип губ.

Реликтовых водоемов в районе Серебрянки чрезвычайно мало, в большинстве случаев берег в виде высоких скалистых обрывов. В небольшой бухте к западу от залива Енисей на пологом месте остатки двух изб. Сохранились лишь бревна фундамента и куча битого кирпича. Поблизости разбросано много старых белушьих и китовых костей — отдельные позвонки, черепные кости и другие обломки. Часть костей занесена песком, но некоторые лежат прямо на поверхности. Явные следы богатого многолетнего промысла. Но на расспросы самоеды не могли точно указать, кто именно здесь жил. Повидимому, в 1888 году здесь первоначально зимовал член Географического Общества К. Д. Носилов, а впоследствии жили русские промышленники. Серебрянка кроме того является историческим местом одной трагедии: в 1833 г. здесь были найдены остатки рангоута небольшой гидрографической шхуны „Енисей“. Эта шхуна, под командой Кротова, в 1832 г. входила в состав экспедиции Пахтусова и пропала без вести со всем своим экипажем.

Рокот бушующего моря. Сильные и яростные удары волн о прибрежные скалы. Стенки палатки сильно надуваются ветром и прижимаются к земле. Проснулись от сильного шума и поспешили поскорее выскочить из палатки посмотреть в чем дело.

Норд-вест до 8—10 баллов. Трудно держаться на ногах. Параллельно земле с дикой силой несется мокрый снег. Весь залив покрыт беляками. Волны постепенно приближаются к палатке. Часть вещей и карбас на половину в воде. Принимаем срочные меры: карбас вытаскиваем еще выше, а палатку закрепляет дражными тросами и обкладываем камнями. Ветер усиливается и в любую минуту может сорвать палатку…

Проходит день в напряженной готовности. На следующее утро ветер немного ослаб, но к вечеру вновь обрушился с новой, еще большей силой. Некоторые порывы доходили до 11 и 12 баллов. Палатку совсем прижало к земле и занесло снегом. Выходим из нее только в случае крайней нужды.

Всю ночь рокот моря, удары волн еще более яростные.

Остатки продовольствия подходят к концу. Поздняя охота дает мало: пару крупных чаек, сову… У самой палатки убит молодой песец, уже почти белый. Гаги очень пугливы и не подпускают близко. Просуществовать в Серебрянке с таким запасом продовольствия мы сможем не более недели. Успокоится море в течение ближайших дней — все будет хорошо, а не успокоится — придется вытащить карбас на зимовку, а самим идти пешком к Маточкину Шару.

Наконец к 24 сентябрю немного стихло и мы быстро собрались в обратный поход в Поморскую губу. По дороге нас беспокоит вопрос — приходило судно в Поморскую губу или еще нет?

Самоеды.

25 сентября. Вчера вернулись в Поморскую губу. На берег, навстречу нам, вышли самоеды. Первый естественный наш вопрос — „Судно не заходило?“ — „Не видали“. Раз не видали, значит не заходило, — самоеды судно прозевать не могут.

После сильного шторма берег как-то изменился: повсюду валы выброшенных водорослей, там где был галечник — груды песка и т. д. Все по иному. Хорошо заметна граница, до которой доходил прибой — почти до самого дома. Карбаса и легкие промысловые лодченки высоко вытащены на берег.

Собаки встречают нас веселым лаем. Пользуясь суматохой, тут же затевают драки. Самоеды помогают тащить карбас. Вышли все. Тащим за бичеву.

— А ну, посильней!

Веревка лопается, все падают и ноги высоко подымаются из малиц. Смеемся, смеются и самоеды.

Усталые входим в дом агента. Агент еще не вернулся. Все по старому. Со стены у русской печки кричаще смотрит плакат из времен гражданской войны:

Во время шторма, когда волны начали докатываться до наших вещей, из боязни, чтобы не смыло их, самоеды самочинно все перетащили в дом. Честность и внимательность самоедов всегда поражает и удивляет всех приезжих в первый раз.

Самоед из Поморской губы (фот. автора).